Рейтинговые книги
Читем онлайн Жизнь русского обывателя. На шумных улицах градских - Леонид Беловинский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 102 103 104 105 106 107 108 109 110 ... 124

Крупнейшими цирками XIX в. были петербургский Чинизелли (с 1877 г.), московский Соломонского на Цветном бульваре (с 1880 г.); с 1873 г. работал, преимущественно на Кавказе и в Поволжье, разъездной цирк братьев Никитиных. Аким и Петр Никитины на всю навигацию зафрахтовывали пассажирский пароход, внизу помещали конюшню из 120 лошадей и зверинец и передвигались от одного города к другому, начиная сезоны в Астрахани, а к началу ярмарки поспевая в Нижний Новгород. Обязательным считалось появление наездницы на скачущей лошади, раздевавшейся на глазах у публики: она медленно снимала с себя до 15 пар панталон и сорочек, оставаясь, наконец, в трико телесного цвета. Любимцем публики был малорослый «вечный мальчик» Коля Никитин, прекрасный эквилибрист и жонглер на лошади, одевавшийся в бархатную курточку и короткие штанишки и гримировавший уже потрепанное жизнью лицо. Самым крупным разъездным был цирк братьев Труцци, выступавших большей частью в Прибалтике и на Украине (128; 586–587).

Считается, что к концу XIX в. в России работало до 30 цирков. А кроме крупных стационарных и передвижных цирков во дворах доходных домов больших городов устраивали представления маленькие бродячие труппы. А. Н. Бенуа вспоминал, что фактом его первого знакомства с театром был «собачий театр», то есть, по существу, цирковое представление, «…и увидел-то я его не в цирке, а в самой обыкновенной квартире, где-то на Адмиралтейской площади, снятой для того заезжим собачьим антрепренером. Мне было не более четырех лет… Всего я не помню, но четко врезался в память чудесный громадный черный и необычайно умный ньюфаундленд, который лаял нужное количество раз, когда кто-либо из публики вынимал из колоды ту или иную карту. Он же исполнял с хозяином в четыре руки (две руки и две лапы) известный «собачий вальс» на рояле» (15; I, 284).

Эстафету праздничного, занимательного, наполненного эффектами лубочного зрелища у балаганов в конце XIX в. перенимает синематограф – кино. Искушенный мастер балаганных чудес А. Я. Алексеев-Яковлев вспоминал: «Будучи привлечен к работам по организации Всероссийской Нижегородской выставки 1896 года, я… впервые в жизни увидел синематограф Люмьера, или «движущиеся фотографии», как тогда говорили. На тусклом квадрате экрана на всех парах летел почтовый поезд, он шел прямо на нас и сворачивал с экрана в сторону, в темноту зрительного зала. Я был изумлен подобным зрелищем. И будучи летом 1896 года на выставке, я каждый вечер заходил к Омону, где демонстрировался синематограф Люмьера».

И даже критик В. В. Стасов с восторгом писал о том, как в саду «Аквариум» «в таинственном «царстве теней» летит люмьеровский поезд – из дали, вкось, по картине, летит и все увеличивается и точно вот сию секунду на тебя надвинется и раздавит, точь-в-точь в «Анне Карениной» – это просто невообразимо…» (Цит. по: 55; 201). После «Проходящего поезда» зрители увидели «Улицу в Париже», «Сцены в саду», «Малороссийские пляски», а там фильмы потекли на экраны потоком. Синематограф быстро приобрел огромную популярность во всех слоях общества, начиная от Высочайшего Двора. Большинство кинотеатров размещались в приспособленных помещениях, в жилых домах, а то и в сараях и лабазах. Автор в детстве, уже в послевоенные годы, смотрел кино в огромном бревенчатом лабазе возле плотины старинного заводского пруда; северными зимами в зрительном зале, густо увешанном свисавшими с потолка космами инея, звук заглушался топотом десятков ног замерзающих зрителей; зато это чудо кинематографии («Тарзан», «Индийская гробница», но и «Чапаев», «Щорс», «Секретарь райкома», и, разумеется, «Падение Берлина» и «Кубанские казаки») носило громкое имя «Спартак». Вообще названия синематографов были звонкими: «Модерн», «Палас», «Эльдорадо», «Люкс», или таинственные – «Иллюзион», «Витаграф», «Электробиоскоп», «Спектрамоскоп», контрастируя с жалким видом. Так, «электротеатр» «Люкс», открытый в 1904 г. на углу Тверской и Большого Гнездниковского переулка сестрами Белинской и Гензель, имел всего 24 сидячих места и позади стояло еще человек 30. Вот описание «Большого Парижского Электротеатра» на углу Арбата и Большого Афанасьевского переулка в Москве, который в 1909 г. посетил с семьей Л. Н. Толстой: «Прямо от тротуара поднималась крутая узенькая лестничка, вела она в тесное душное, всегда переполненное фойе, уставленное венскими стульями. Зрительный зал был длинный и узкий. Передние, двадцатипятикопеечные места представляли собой простые, крашенные в зеленый цвет скамейки. Скрипучие венские стулья был дорогими, сорокакопеечными.

Справа от экрана примостилось старенькое облупленное пианино, за ним восседала седенькая таперша… Основным зрителем кино был тогдашний российский обыватель – приказчики, мелкие торговки, модистки. На их вкус были хороши непритязательные, комические картины, часто действительно не поднимавшиеся выше балагана, а то и хуже его» (55; 206–207).

Фильмы, естественно, были немые, в хороших кинотеатрах сопровождаясь игрой тапера на стоящем сбоку экрана пианино. В таких кинотеатриках, особенно в провинции, демонстрация «фильмы» иногда дополнялась, как в балагане, показом всяческих «чудес»: удава боа-констриктор, великанов, лилипутов, раскрашенных «дикарей» в перьях…

В 10-х гг. XX в. стали строить специальные здания, где размещались большие залы для просмотра синема, имелись просторные фойе с буфетами и показ фильмов сопровождался игрой оркестра. Даже в скромной провинциальной Лебедяни, о которой читатель этой книги, поди, и не слыхивал, тоже было выстроено помещение кинематографа: «Для развлечения мы нередко посещали кино. В первую осень после переезда в Лебедянь там открылся кинематограф под названием «Заря», в помещении бывшего там раньше магазина. Зала получилась небольшая и довольно неказистая, а, что самое главное, освещение там было слабовато, не электрическое и картины там были «туманные». Но на следующий год лебедянский купец Егор Иванович Яковлев построил для кино новое просторное здание возле городского сада, что было удобно и для предпринимателя, и для гуляющей в саду публики, которая из сада шла в кино, а из кино в сад. Освещение было электрическое, для чего имелась динамомашина и двигатель. В половине здания было кино, а в другой – клуб «Лебедянское общественное собрание» Это также было удобно для публики и выгодно для Яковлева, так как приходящие в клуб были усердными посетителями кино. Кроме того, Яковлев в клубе содержал буфет. Зала кино служила также и для спектаклей, как любительских, так и ставившихся наезжавшими время от времени в Лебедянь труппами провинциальных актеров» (92; 250).

Демонстрировалась кинохроника, в том числе зарубежная («Патэжурналь»), художественные ленты исторические (одна из первых – «Стенька Разин, или Понизовая вольница»), приключенческие (например, бесчисленные серии «Зорро»), комические, мелодрамы из светской жизни. Вообще эстетика кинематографа по духу была очень близка лубочной литературе. Выходили даже специальные журналы: «Сине-фоно» С. В. Лурье, «Вестник кинематографии», «Пегас» А. А. Ханжонкова, «Киножурнал» Р. Д. Перского.

В открытом Излером под Петербургом в 30-х гг. заведении искусственных минеральных вод под музыку, игравшуюся военным оркестром, прогуливалась «чистая публика». Здесь устраивались летние публичные балы по подписке, демонстрировались театр марионеток, канатоходцы, косморама и «туманные картины», пел цыганский хор, работали буфеты, была иллюминация. Эти мероприятия дополнялись феерией, водевилем, ариями из популярных опер и оперетт, куплетами, шансонетками, выступлениями чтецов-декламаторов, рассказчиков армянских и еврейских анекдотов, фокусников.

Во второй половине XIX в. быстро росло число таких заведений, появлявшихся и в провинции. Их размещали в общественных садах (например, в Москве в Сокольниках, Петровском парке или особенно в саду «Эрмитаж») или на богатых дачах, как в Самаре на даче Струкова над Волгой. Здесь устраивались буфеты, расставлялись столики под открытым небом или на верандах, между деревьями протягивались гирлянды цветных электроламп, играли оркестры. Открытое обширное пространство, нередко с прудами, позволяло ставить грандиозные спектакли. Такие феерии устраивались в петербургских садах «Аквариум» и «Кинь грусть», где были поставлены «Наши герои-победители», «Взятие Плевны», «Синопский бой» с огромным числом исполнителей и даже кораблями, с использованием пиротехники и технических средств. Используя местность, можно было организовать сразу 2–3 временных сцены. В 1877 г. в феерическом представлении «Война с Турцией» войска в полной амуниции переправлялись через реку, саперы наводили понтонный мост, гремели взрывы. В «Аркадии» в 1886 г. на берегах пруда шли настоящие бои, взрывались и горели постройки, а на воде 5 русских кораблей дрались против 8 турецких. На эти феерии стекалось якобы до 10–12 тыс. зрителей. В петербургском Петровском парке, на островах, обычном месте общественных гуляний, в феерии «Взятие Азова» были устроены три сцены (берега пруда с островом на нем). Здесь же ставился «Ермак Тимофеич, покоритель Сибири». Вода пруда, благодаря использованию специально придуманных технических средств, бурлила, покрывая выбивающегося из сил Ермака, и завороженная толпа невольно ахала. Это представление будто бы собрало 80 тыс. зрителей (55; 200).

1 ... 102 103 104 105 106 107 108 109 110 ... 124
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Жизнь русского обывателя. На шумных улицах градских - Леонид Беловинский бесплатно.
Похожие на Жизнь русского обывателя. На шумных улицах градских - Леонид Беловинский книги

Оставить комментарий