– Это я, – сказал Кочевник.
Над торцом рации вытянулась лучистая вуалька, соткала призрачный видеообъём, который спустя несколько мгновений обрёл форму дирижёра Калкаманова.
– Слушаю, Эдмон Арбенович.
– Хотел бы доложить вам о наших успехах.
– Лучше расскажите о неудачах. Впрочем, мы ещё поговорим об этом. Почему сорвалась операция с нейтрализацией батипланов «Мир»?
– Мы закодировали пилота смены…
– Вы не выполнили задачу! «Мир» продолжает работать.
– За ситуацией следит особая группа ФСБ, использующая штатных экстрасенсов.
– Ну и что?
– Мы работаем с ними, готовим аккуратно утопить «Миры» один за другим. Я подключил всех своих агентов, работающих в местных властных структурах.
– Не вижу позитивных подвижек. Разработайте план проникновения наших спецагентов на борт судна–базы. Я тоже хочу попасть туда.
– Зачем? – озадаченно спросил Фурсенюк.
– Попытаюсь расконсервировать Колыбель.
– Каким образом?!
– Это не ваша забота. Кстати, будьте осторожнее, ваш обидчик Волков тоже здесь.
– Не может быть! Я бы почувствовал…
– Поищите, он опасен. И он мне нужен. К обеду завтра подготовьте план акции по базе «Миров». И по поиску русского экзора. И не ходите на мой концерт в филармонию, нас не должны видеть вместе.
– Слушаюсь, Владыка! – только и смог выдавить ошеломлённый приказом Поводырь.
5
Прибытия Романа Волкова Афанасий ждал с нетерпением.
За два дня, что группа работала на Байкале, произошло множество событий, в том числе и таких, которые не радовали никого. Это относилось и к безумной строгости милиции, вкупе с местным отделением «конторы» перекрывших все подходы к судну–базе, якобы «для обеспечения норм безопасности», и к постоянным проверкам, и конфликтам с чиновничьим аппаратом исследовательской экспедиции, и к последнему инциденту с «Миром», когда его пилот едва не утопил батиплан на глубине больше километра.
После этого случая все экипажи «Миров» заставили пройти медицинскую проверку, что, естественно, потребовало времени и притормозило процесс исследований дна Байкала в районе грязевого вулкана Подсолнух.
Афанасию позвонил Михеев. К этому времени группу Вьюгина разместили–таки на борту «Метрополии», и придираться к их вылазкам на палубу стали меньше.
– Как твои нюхачи?
– Нормально, – буркнул Афанасий. Он мог бы добавить, что не только экстрасенсы его группы, но и широко разрекламированные «маги», принимавшие участие в телебитвах экстрасенсов, имеют пределы в и д е н ь я, но не стал этого делать. Полковник уже высказал свою точку зрения, сводящуюся к тому, что в большинстве случаев ясновидцы бесполезны, и спорить с ним было трудно.
– На теплоход собирается делегация из Улан–Удэ: мэр, начальники служб, руководители общественных организаций, в том числе из числа тех, кого мы подозреваем в скрытой антироссийской деятельности.
– Кого конкретно?
– Я дам список, поработай со своими парнями.
– Хорошо, – вздохнул Афанасий. – Когда планируется десант?
– Завтра – точно, а время пока неизвестно. К обеду, наверно. Что нюхачи говорят о пирамидах на дне?
– Там одна пирамида, многоступенчатая, мы видели телезапись с борта «Мира». Городом не пахнет. Похоже, на дне торчит один древний искусственный объект, имеющий «корень».
– Какой ещё корень? – не понял Михеев.
– По ощущениям сенсов, это колодец или шахта, уходящая от объекта на глубину до километра.
– Интересный компот. Папе докладывал?
– Докладывал Войновичу. – Афанасий не стал продолжать, так как кроме собственного официального начальства докладывал о работе группы ещё и координатору «Триэн».
– Узнаете, что ещё – сообщи. А список прибывающих гостей я тебе пришлю.
Действительно, через десять минут молодой человек сурового вида принёс Вьюгину весточку от полковника. Афанасий развернул листок и впился глазами в первые фамилии списка. Среди двух десятков имён и фамилий значилась и фамилия Фурсенюк.
– Министр, бля, – пробормотал он озабоченно. – Ему–то чего здесь делать?
Заворочался лежащий на койке Шаймиев.
– Кто приходил?
В каюте их поселили вдвоём, что в условиях перенаселённости судна можно было квалифицировать как аттракцион неслыханной щедрости. Экстрасенсов поселили в такой же двухместной каюте впятером.
– Почтальон.
– Чего принёс?
– Список гостей будущей делегации. Знаешь, кто прилетит? Министр образования и науки.
– Только его здесь не хватало. И попа.
– Поп тоже собирается, глава Бурятской православной епархии игумен Питирим.
– Мёдом, что ли, здесь намазано?
– Город на дне притягивает лучше всякого мёда. Иди проведай ребят, скоро сеанс.
Шаймиев помял лицо ладонями, сполоснул, накинул куртку, вышел.
Афанасий набрал номер Олега Харитоновича.
– Всё правильно, – выслушал координатор сообщение. – Поступили данные, что Кочевник встречался со своим боссом.
– Рептилоидом?!
– С господином Калкамановым. Фирдоуси сегодня даёт концерт для местной элиты как дирижёр полкового оркестра. А раз он здесь, то они что–то задумали. Попытаемся их упредить.
– Значит, на дне учёные действительно обнаружили что–то очень важное.
– Надо думать.
– Я попросил помочь Рому Волкова.
– Он работает, не мешай ему. Лучше отвлеки на себя команду Кочевника. Понимаешь, о чём речь?
Афанасий поскрёб макушку.
– Мы и так тут притча во языцех.
– Тем лучше, пусть агенты Поводырей думают, что вы – главная мешающая им сила. Начните суетиться, подталкивать начальника экспедиции, теребить учёных, охранников, лезть к материалам экспедиции. Пусть все ополчатся на вас. Тогда и Кочевник не станет пристально вглядываться в окружающих. Но о безопасности не забывай.
– Понял, попробую.
В каюту заглянул Шаймиев.
– Мы готовы.
– Зайди, сядь.
Капитан сел на привинченную к борту койку.
Афанасий объяснил ему идею Малахова.
– Суету поднять несложно, – пожал плечами Шаймиев, – да только нас скоро попросят отсюда.
– Во–первых, мы тут на вполне законных основаниях, исследования сейчас курирует федеральный центр, да и Михеев в обиду не даст. Во–вторых, нам надо продержаться ровно до приезда министра Фурсенюка.
– Продержимся.
– Вот список делегации. Поговори с ребятами, пусть посмотрят каждого со своей точки зрения, они это умеют.
– Фотографии бы.
– Фотографий нет.
Шаймиев ушёл в соседнюю каюту, где расположились экстрасенсы.
Афанасий позвонил Шехерезаде. Над Байкалом висел спутник связи, что позволяло без помех переговариваться не только с оперативниками вокруг озера, но и с Москвой.
Жена обрадовалась звонку, будто они не разговаривали год. А ему стало радостно на душе. Его ждали, его любили, и ради этого стоило жить.
– Будь осторожен, любимый, – донеслись последние слова Шехерезады.
– Буду, любовь моя! – пообещал Афанасий, представляя её в одном пеньюаре. Помотал головой, избавляясь от грёз. Работать, друг мой, работать! Мечтать будешь потом.
Он вышел на палубу, по–хозяйски огляделся.
Утро на Байкале в точке спуска подводных аппаратов выдалось по–летнему жарким, безветренным, что было не характерно для погоды конца августа в центре Сибири.
На водной глади изредка появлялись и исчезали мелкие морщинки, но поверхность озера на многие километры вокруг представляла собой зеркало, отражающее голубизну небес. Если бы не причина, загнавшая Афанасия на борт «Метрополии», он хорошо здесь отдохнул бы.
С кормы донеслись металлические удары, хор человеческих голосов: готовилось очередное погружение батиплана на дно озера.
Афанасий направился вдоль борта к корме и едва не столкнулся с Алеутом, который привёз группу на катере к базе подводников.
– Пардон. О, привет, Зиновий.
– И вам привет, – кивнул усач. – Как устроились?
– Отлично, никаких претензий.
Хотя претензии у Вьюгина имелись; к примеру, питалась группа по–прежнему своим сухим пайком вследствие перегруженности корабельной столовой, но говорить об этом человеку, далёкому от снабженческих забот, не имело смысла.
– Если что нужно, помогу, – сказал Зиновий. – Тут у нас демократия, – он с презрением сплюнул, – никто ни за что не отвечает. Людей поселят и забывают.
– Да уж, демократия – штука лукавая, – согласился Афанасий, вспоминая давний разговор с Олегом Харитоновичем.
– Демократия как разрушающий внутренние родовые связи фактор, – сказал как–то координатор, – впрыснута Поводырями во все страны. В России она тоже проникла во все социальные институты. Как только Поводыри включат спусковые механизмы «демократических реформ», мир начнёт сам себя дробить.
