Маша написала записку соседям из 326-ой комнаты, отрезала кусочек скотча и пошла приклеить записку на их дверь. Вернувшись, она притиснула Ника к себе и прошептала: — Я вернусь. Не знаю, когда. Ты жди, ты только жди меня, пожалуйста, не забывай, — она поцеловала его в мокрый розовый нос, посадила на кровать и хотела уже взять гитару, но словно вспомнила что-то. Взяла маркер, дотянулась через кровать до портрета Тина, который все так же смотрел на нее с отрешенной улыбкой, и написала что-то на обоях рядом с ним. Потом весело и зло швырнула маркером в «Иванушек» на шкафу.
Надела на одно плечо рюкзак, на другое вскинула кофр с гитарой, подмигнула Нику, погасила свет и вышла.
А Ник остался один на кровати под портретом принца из сказки, рядом с которым было отчаянно выведено: "ХОРОШО, КОГДА ЛЮДЕЙ ДВОЕ!".
октябрь 1998 — январь 1999
Вадим Филиппов
Пять рассказов
— ---Три секунды-------
— -(моментальный рассказ)----
=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=
Секунда первая.
Где они? Где все хорошие люди, о которых так часто пишут и говорят?
Где все те, что несут в мир доброе и светлое? Нет их.
Они стали анахронизмом. Чем-то, подобным легкому сну. Сон
кончается и снова погружаешься в работу и серый бестолковый день.
Бегаешь, крутишься, кому-то что-то доказываешь. Пусто все.
Театрально-искусственно. Кому это надо?
Я БУДУ ХУДОЖНИКОМ. Это успокаивало, заставляло мириться с жизнью.
Терпел и мечтал, терпел и был жизнерадостным. Щенок…
Друзья? А друзья есть. Хорошие, добрые, но с ворохом своих проблем
и говорят, говорят только об этом. А кому интересны мои?!!
Кто меня будет слушать?!! Хорошие друзья, добрые…
Любимая? Дорогая моя! Ты же видишь, что устали мы
друг от друга. Опостылели. Все чаще ругаемся и тихо ненавидим.
Пусть это пока сиюминутно, но что будет дальше? Зачем это?
Отдохни от меня, славная.
Секунда вторая.
Господи! Где же ты? Видишь что делаю? Глупо все. Запутался я, ребята.
Хотя было хорошее, было. Кто же спорит? Люблю и любим. Искал и находил. Узнавал,
познавал. Дочурка растет — лапонька. Хотя многого и добился! Разве не прекрасно быть
учителем? Балбесов этих, оболтусов учил. Переживал с ними. Плакал с ними.
Резвился.
Вот смотрит на тебя пацаненок, глазами хлопает — вникает умным речам.
И себя, ну хоть на чуточку, уважать начинаешь. Хотя кому это надо?
Авторитет, уважение… Все летит. Вся жизнь в одну секунду…
Секунда третья.
Мама! Что же я делаю?!! Прихожу из школы, а ты все крутишься, вертишься.
В безденежьи этом. Кормишь нас четверых, а я балбесом скачу в своих мечтах и
бесконечных увлечениях. Стареешь ты прямо на глазах — то поясница, то хондроз…
Я не имею права тебя оставить, НЕ ИМЕЮ! Ты вырастила нас! Спасибо тебе, ма!
Разные мы получились — хорошие, плохие, глупые… Глупый я! Что ж я делаю?!
Не надо было… Ма!!!
Послесекундие.
Кончились мои три секунды и сорок пять метров до земли. Кончились…
— =-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=
Сентябрь, 1998 г.
г. Орск.
— --Семичасовой на Сан-Антонио.---
— --рассказ------
— Запомните, молодой человек, дедушку зовут Джекоб Бэнс, и ни как иначе! Он
не «старик» и не «старикан»! Твой дедушка прожил долгую и трудную жизнь — он заслужил
уважения! И пусть смеются все в городе, но Джекоб Бэнс имеет право ходить на заброшенную
станцию и встречать поезд, который не ходит уже 20 лет через наш город!
Когда Вы, Тим Бэнс, проживете столько же, то получите право на свои чудачества! А теперь
отправляйтесь в постель и не забудьте помолиться! А завтра, до школы
отнесете дедушке на станцию сэндвичи. Вам все понятно, сэр?
— Да, мэм! Все понятно, мэм! — десятилетний Тим Бэнс козырнул маме, маленькой опрятной
женщине, и побрел в свою комнату.
Мама Эзра еще секунду осуждающе посмотрела в след сыну, покачала головой
и вернулась к недочитанной вечерней газете.
Утром маленький Тим Бэнс ворвался на кухню, с вытаращенными глазами:
— Ма-а-а! А дедушки нету на станции!
— Как нету? — Эзра чуть не подавилась кофе.
— Совсем нету! Я всю станцию обыскал! Нигде! Что делать?
Мать закрыла глаза, опустила плечи, но через секунду встряхнулась и глянула
на сына спокойным ясным взглядом:
— Тим, иди собирайся в школу. Наш дедушка, Джэкоб Бэнс, уехал! Уехал на юг, как и
мечтал всю жизнь — семичасовым на Сан-Антонио! Вам все понятно, молодой человек? Не слышу?
— Да, мэм! Все понятно, мэм!
— -----------------
1998 г.
Октябрь.
Орск.
— ---ОЖИДАНИЕ------ -
— -(новогодняя сказка)----
Телевизор что-то радостно бубнил, безрезультатно борясь с приглушенным звуком.
Тикали часы на стене.
До конца года осталось несколько минут. Сейчас появится президент.
Я бездумно смотрел на экран — внутри меня пушистым котенком свернулась тишина.
Настроение дождливое какое-то.
Праздник умчался сегодня утром, захлопнув за собой дверь, закрыв от меня шум
и веселую суету.
Мама с папой, проведав, что я проведу Новогоднюю ночь дома и согласен
остаться один с братишкой, быстро собрались и, расцеловав нас, унеслись к друзьям.
Раньше бы я на такое не пошел — в шестнадцать лет сидеть дома редко кого заставишь!
Ха! Но это раньше… Когда я еще не знал…
Да собственно что надо было знать? Что Аленка…
Слушай, парень! Ты дал себе слово, что Аленка забыта! Что ты все время выплываешь
на нее? Вот когда зуб ноет, его тоже все время трогаешь языком, морщясь от боли, пока
не заболит так, что с ума сходишь…
А сегодня утром я торчал у дома Аленки с подарком и тихой надеждой,
что после разговора с ней в наших отношениях все изменится к лучшему.
Ух, как я готовился к этому! Оттачивал слова, подбирал мимику,
что бы не очень казаться безобразным.
То, что я некрасивый, мне стало известно рано утром, когда, умываясь,
вгляделся в свое отражение. Где тот симпатичный пацаненок, сероглазый
и чубастый? Теперь на меня глядел остроугольный парень с пушком
над верхней губой и точечками бесконечных прыщиков на скулах. Хм! Довольно
отвратное зрелище… Я час убил, пытаясь придать своей физиономии благопри
стойный вид. Тщетно. Ладно, я не мармелад, что бы всем нравиться. Вот.
А к Аленкиному дому утром прилетел вмиг и замер, ОЖИДАЯ ЕЕ ПОЯВЛЕНИЯ.
Сыпал снег и в нем мелькали машины, люди, смех и музыка. Все мимо, мимо.
А я ждал, стараясь не расплескать своего счастья…
Минута, час прошли…
Вот так, закрывшись в себе и своем счастье, я, видимо, и пропустил
тот момент, когда Сергей прошел мимо в Аленкин подъезд. Они вышли вместе
и Сергей подхватил Аленку, закружил, растаптывая снег на дорожке… И мое счастье!
Сразу! Вмиг! Вот только оно росло заморским цветком, а вот уже покрыто следами
зимних сапог…
Аленка смеялась, брыкалась шутя и, вдруг, заметив меня, вывернулась
из рук Сергея и бросилась ко мне:
— Вик, как здорово, что ты решил забежать! Мы едем в парк!
Айда с нами! Что ты такой грустный? Ведь Новый Год! Улыбнись, а!
— Правда, старик! Потопали с нами! — это Сергей. А улыбочка такая
самодовольная!
— Нет, ребята. — выдавил.
— Я только вот… — и протянул подарок Алене.
— Ой, спасибо! Ты давай сегодня приходи ко мне часам к девяти. Ты же вчера
мне обещал. Смотри, а то обижусь! — Алена смешно и так знакомо сморщила нос.
— И такую грустную мордочку оставь дома. Ну пока, до ве-че-ра!
Они побежали на трамвайную остановку, махнув мне на прощанье.
Глупый ты глупый — вчерашний разговор принял за признание. Она говорила: "Ты мой
самый лучший друг на всем белом свете, Витя! Как брат родной! Я тебе иногда рассказываю
вещи, которые не расскажешь любимой подружке…". Аленка тогда поцеловала меня в щеку
и взяла с меня обещание провести новогоднюю ночь у нее: "Представляешь, родителей не будет,
только мои друзья! Напью-ю-юсь, наверно!..". Хохочет. Это она шутила, как всегда сморщив
переносицу.
А вот теперь вечер и я один. Никуда не пошел. Еще чего не хватало?! Смотреть на них?..
Зря я это все вспомнил — горло вот опять перехватило.
Что ты, как баба? Успокойся!!!
Кстати, за вечер я уже «уговорил» бутылку вина, а трезвый. Походить надо.
Ой! Вино то все в ногах скопилось. Кстати что там брательник делает?
Свет горит?
— Человечина, спи давай, а то Дед Мороз подарок не принесет.
Кстати, а куда мне мама велела его засунуть? Фу, вспомнил.
— Я уже сплю. — донесся тонкий голосок Лешки и заскрипела кровать.
