— Я ничего не понимаю, — пробормотал он, шмыгнув носом. — Я опять был в том доме, видел людей, слышал их, но никак не мог понять, о чём они говорят, вот только… Они постоянно повторяли одно слово. «Сила». Это же не Сила Пайпер, правда?
Ответа на этот вопрос Магнус не знал, ведь сознание Эйкена — тёмное место, в котором даже он не мог отыскать правды. Но он никогда не показывал, что переживает из-за этого как из-за чего-то, что существенно портит ему жизнь. Он справлялся с непониманием себя так хорошо, как только мог. Магнусу не нравилось, как всего один странный сон, повторившийся этой ночью, разбил Эйкена.
— Мы можем спросить у Пайпер, — предложил он, держа на губах обнадёживающее улыбку. — Она наверняка знает о Силе больше, чем мы.
— У Третьего, — с сомнением исправил его Эйкен.
— Или у Третьего. Но сначала спросим у Пайпер. Готов поклясться, она по нам соскучилась.
Эйкен, немного подумав, закивал и соскочил с места.
— Как думаешь, завтрак в постель — это прекрасно или великолепно? — поднимаясь вслед за ним, стал рассуждать Магнус. — Золотце точно обрадуется, раз уж она не появилась в столовой и никто её не видел.
— Я расскажу Третьему, что ты пытаешься её соблазнить, — проворчал Эйкен, — и он тебя остановит.
Магнус вскинул руки, будто сдаваясь, и тихо рассмеялся.
— Поверь мне, я вовсе не хочу соблазнять Пайпер. А если бы и хотел, она бы сама меня остановила. Помнишь, как она недавно победила меня меньше, чем за пять минут?
— Какой успех… — пресно отозвался Эйкен.
Очевидно, он и впрямь плохо спал, иначе не был бы таким угрюмым и рассеянным.
Он дважды едва не уронил поднос, полный еды и успешно добытый у прелестной старушки на кухне, назвавшей Эйкена «чудесным мальчиком». Магнусу пришлось забрать поднос, лишь бы убедиться, что ни еда, ни сам Эйкен не пострадают.
С каждым шагом, приближающим их к комнате Пайпер, Магнус всё лучше различал перемены, произошедшие с Эйкеном. Он сутулился, опускал голову, переводил взгляд с одного предмета на другой и нервно облизывал губы, периодически сглатывая, будто нуждался в воде. Тени беспокойно шевелились на левой половине его лица, сливались в пятна без очертаний и беззвучно шипели, рычали и скалились. Прежде Магнус никогда такого не видел.
— Эйкен…
Он уже постучался дважды и сделал вид, будто не услышал обращения Магнуса, или действительно не услышал, поглощённый своими мыслями. Тёмные глаза Эйкена стали совсем стеклянными, а крохотные змеи, кольцами обвивавшие пальцы, показали острые клыки.
Он постучался ещё раз, но, не получив ответа, беспомощно обернулся к Магнусу.
— Я надеюсь, — пробормотал Магнус, передавая поднос Эйкену и протянув руку к двери, — что она просто крепко спит.
На всякий случай он постучался ещё раз и, что было ожидаемо, не получил ответа. Тогда Магнус вдохнул, выдохнул, вспомнил, что Дикие Земли — жуткое местечко, в котором нужно всё проверять по нескольку раз, и бесшумно приоткрыл дверь. Он действительно надеялся, что она крепко спит, — хотя и над этим стоит поработать, ибо крепко спать в комнате, которая не запирается, просто опасно, — но если она просто не слышала стука и занята… Магнус выставит себя идиотом. Но уж лучше он, чем Эйкен, и так чувствовавший себя разбитым.
Магнус осторожно заглянул в комнату, едва не выругался во весь голос и поспешно зажал рот, боясь, что ругательство всё же вырвется. Сгоравший от нетерпения Эйкен просунулся поближе к нему, юркнул под руку и застыл, уткнувшись макушкой ему под рёбра. Магнус настойчиво отпихивал его назад, пока Эйкен удивлённо, покраснев до кончиков ушей, пялился на спящих Пайпер и Третьего.
Магнус никогда прежде не видел, чтобы Третий, редко признававший важность сна, выглядел таким расслабленным. Он лежал, раскинув длинные руки и ноги в стороны, щекой прислонившись к взъерошенной макушке Пайпер, которая закинула ногу ему на бёдра и обняла так крепко, будто хотела задушить.
Всё было исключительно в рамках приличия, но Эйкен, пыхтя что-то о том, что он ничего не видел, стрелой вылетел в коридор и утянул за собой Магнуса. Чудо, что поднос всё ещё не оказался на полу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Выходит, Ингмар и впрямь был прав, — пробормотал Магнус, аккуратно закрывая дверь. — Что ж, это многое объясняет…
— Ты не говорил, что Третий не просто присматривает за ней! — прошипел Эйкен, изо всех сил сжимая края подноса.
— Успокойся, парень, они же не…
— Нет! — он впихнул поднос Магнусу и быстро закрыл уши. — Ничего не хочу знать!
— Всё равно узнаешь, когда станешь постарше. И лучше от меня, чем от кого-нибудь другого.
Эйкен свирепо уставился на него, всё ещё красный от смущения, и ни следа той растерянности, что наблюдалась за ним со вчерашнего дня. Магнус бы посчитал это успехом, если бы не знал, что Эйкена способно смутить что угодно.
— Ну же, Эйкен, — изо всех сил пытаясь спрятать ядовитую улыбку, произнёс Магнус, — не будь таким ребёнком.
— Я не ребёнок! — возмутился тот.
— Только ребёнок будет так реагировать на спящих в обнимку людей.
— Я! Не! Ребёнок! — цедя каждое слово, повторил Эйкен.
Магнус остановился и на секунду прикрыл глаза. Порой он забывал, как бывает сложно с детьми, и забывал, каким проблемным был в тринадцатилетнем возрасте и отказывался соглашаться со старшими там, где они были правы.
— Эйкен, — мягче повторил Магнус, — ты же не влюбился, правда?
Он дёрнулся, и румянец, только начавший исчезать, вернулся на место.
— Нет, конечно, — пробубнил Эйкен, не смотря на него. — Что за глупости?
— Правда? Ты мне не врёшь?
— Не вру.
— Иными словами, если я предположу, что тебе приятно общество Золотца исключительно потому, что она притягательно по природе своей и умеет завоёвывает всеобщее внимание, ты согласишься со мной?
Эйкен глупо похлопал глазами, сжав кулаки.
Элементали, пошлите ему больше сил.
Магнус много раз сталкивался с влюблённостью. Он знал, насколько это чувство окрыляющее и разрушительное одновременно, потому что не меньше полсотни раз разбил собственное сердце, убедив себя не самыми правдоподобными аргументами, что он действительно влюблён. В двенадцать, когда у него сменился учитель музыки, он влюбился впервые и даже ревновал леди Эйлит к её мужу, с которым она обручилась незадолго до того, как поступила на службу к семье Рафт. И он, разумеется, всё отрицал, когда старшая горничная увидела, как он вдохновенно пишет признание в любви. К сожалению, Магнус был слишком глуп, чтобы понять, что влюблённость намного хуже настоящей любви и никогда не заканчивается так, как хочется человеку.
— Эйкен, — выждав ещё немного, продолжил Магнус. — Поверь мне, я знаю, что ты чувствуешь.
— Я не влюблён! — истерично повторил Эйкен, взмахнув руками. — Я просто… у меня в голове каша, я ничего не понимаю, а ещё Сила!.. Помнишь, что нам сказала Клаудия о Джинне? Его магия как-то реагирует на Силу Пайпер, и я думаю, что… Может быть, тот сон и не был сном. Может быть, я действительно раньше слышал о Силе и даже что-то знаю, и хаос пытается мне помочь. Я просто хочу понять, что происходит!
— Хорошо, — легко согласился Магнус. Эйкен вытаращился на него и захлопал глазами, явно не ожидав подобной реакции. — Я тебе верю и обязательно помогу со всем разобраться. А пока давай перестанем ругаться на весь коридор, а то Третий выгонит нас из храма раньше времени.
Заметив, что теперь глаза Эйкена округлились в ужасе, Магнус миролюбиво уточнил:
— Он же великан с потрясающим слухом и чутьём. И он очень редко спит, чтобы это можно было назвать настоящим сном. Уверен, он нас слышал.
Эйкен вспыхнул, быстро развернулся и уже хотел уйти, когда в конце коридора что-то звякнуло. Магнус мгновенно насторожился и был готов избавиться от подноса, даже швырнуть его в нежданного гостя, если потребуется, но увидел спешащего к ним рыцаря. Фейская броня из кожи и тёмного металла, отсутствие герба на груди, но сияние сигилов на ножнах меча, висящих на поясе — этот рыцарь был готов к чему угодно, что это пугало Магнуса.
