— Меня ему никогда не одолеть, — возразил Третий, всё ещё держа худую руку Клаудии.
Она всегда была самой худой, если не костлявой, даже у Стеллы мышц было больше, но при этом именно Клаудия была сильнее всех. Только она могла согласиться побыть с Розалией сейчас, когда их разделяет лишь пространство дворца и сумасшедший отравитель, ведь она знала, чего ожидать от тех, кто освободился от Башни. Опыт Клаудии был драгоценностью, о чём она не забывала напоминать.
— Спасибо, — произнёс Третий, обнимая Клаудию. Она невозмутимо привстала на носочках и положила подбородок ему на плечо, крепко сцепила руки на его спине. — Скажи Розалии, что я скоро буду.
— Она вся извелась, ожидая тебя. Но, к счастью, нам со Стеллой удалось её отвлечь.
— Леди Эйлау не возражала?
Она могла бы возразить даже ветру, если тот посмеет испортить её идеальную причёску, и Третий представлял, насколько трудно может быть с Розалией.
— Занята другими делами, — ответила Клаудия, отстраняясь.
— Хорошо. Магнус…
— Ещё кое-что, — бесцеремонно перебила его девушка, и Пайпер, до этого старательно делавшая вид, что внутренний двор ей куда интереснее, насторожилась. — Если хочешь, чтобы тебя не боялись, не нужно пинать вещи. Идём, Золотце, — ядовито добавила она.
Она подошла к Пайпер, взяла её под руку и как ребёнка повела за собой. Пайпер беспомощно оглядывалась на Третьего, пыталась затормозить, но Клаудия если и решила что-то, то непременно доведёт это до конца. Она увела Пайпер прежде, чем Третий успел понять, что мёртвые за спиной вновь раскрыли подробности произошедшего в храме.
Третий ненавидел себя за ту вспышку гнева, захватившего каждую клеточку его тела, но единственное, о чём он мог думать сейчас, так это о том, что потом Пайпер его не испугалась. Она попросила его остаться, и он остался, чувствовал, что она не боится. Настолько, что Третий сам перестал бояться себя и даже по-настоящему уснул, слушая её дыхание и мерное сердцебиение.
Сны после проклятия, раскраивающего шрамы на спине, были неглубокими, быстрыми и беспокойными. Он не мог вспомнить, снилось ли ему что-то конкретное, не мог понять, происходит ли что-то вокруг, но знал, что проклятие неустанно подбрасывает ему ужасающие воспоминания, которые он с трудом подавлял. Той ночью в храме было иначе.
Третий не планировал засыпать. Он даже не планировать принимать предложение Пайпер и ложиться рядом, но что-то дёрнуло его, и отступать было поздно. То же самое заставило рассказать о Некрополях и Блуждающих Душах, и Пайпер внимательно слушала, должно быть, часа два, может, немногим больше, пока всё же не уснула. До самой ночи Третий просто лежал, боясь пошевелиться, и мелкими, неспешными движениями гладил её по волосам, чувствуя, как Время успокаивается. Он не помнил, как уснул, и потому был сильно удивлён, когда Магнус растолкал их обоих и сообщил, что одного из рыцарей убили. С тех пор Третий вновь не спал. Его изводили вопросы без ответов, косые взгляды, переживания Эйкена насчёт странного сна, которого он не понимал, и отказ Пайпер от еды. Последние две причины — сильнее всего.
Словно поняв, что о нём думают, Эйкен выскочил из конюшен, куда поплёлся вслед за Магнусом, решившем самостоятельно заняться расположением Лепесточка. Следом за ним бежала рыжеволосая девочка лет двенадцати с таким серьёзным лицом, словно она знала, какую задачу ей предстоит выполнить. Впрочем, когда она остановилась возле Басона, бьющего об землю копытом, Третий в этом убедился.
— Сахар любит? — с умным видом спросила девочка.
— Да, но яблоки больше, — ответил вместо него Эйкен.
— Ну, у меня остался только сахар, — пожала плечами девочка, — так что будет есть его.
Она бесстрашно взяла Басона под уздцы и тот, что ничуть не удивило Третьего, послушно пошёл за ней.
— Миледи, — крикнул ей вслед Третий, — я чрезмерно благодарен и обещаю, что вы будете вознаграждены за заботу о нём!
— Знаешь, — произнёс Эйкен, подойдя ближе к нему, — она согласилась только потому, что её об этом попросил Магнус. Она строила ему глазки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Какой кошмар.
Магнус, с натянутой улыбкой провожавший воодушевлённо скачущую девочку, резко обернулся к ним, когда она скрылась в конюшнях, и возмущённо выдал:
— Не такой уж я и кошмар!
— Идём, — махнул рукой Третий, не обращая внимание на его недовольство. — Я хочу покончить с Гидром как можно скорее.
— Ты убьёшь его? — тихо спросил Эйкен.
Третий посмотрел на него, последние дни ходящего только с опущенными плечами и задумчивым видом, и, не удержав руку под контролем, положил её на чёрную макушку Эйкена.
— Если это потребуется.
— А что думает Пайпер?
— Она и думать о нём не хочет. Сказала, чтобы я разбирался.
— О-о-о… — протянул Магнус, в притворном изумлении распахнув глаза.
— А куда она делась? — не унимался Эйкен, оглядываясь по сторонам и никого, кроме них, не находя.
Это было ошибочным утверждением, ведь дворец фей в Тоноаке — место такое же загадочное, как и настоящий Тайрес. Дворец всегда стоял на одном месте, не менялся ни внешне, ни внутренне (не считая исключительно человеческих усилий, разумеется), но он умел скрывать от гостей то, что им видеть не полагалось. Внутренний двор со стороны северо-восточных ворот, через которые они попали на территорию дворца, был небольшим, даже, можно сказать, бедным: только конюшни, пристройка, где располагался охранный пост, лестница на стену и арочный вход, ведущий во дворец. Всё в светлых тонах, белых и серых, в окружении голых деревьев, давно не распускавшихся новыми цветами. Эта часть дворцовой территории никогда не нравилась леди Эйлау, но нравилась Третьему за простоту и отсутствие лишних глаз и ушей. Исключая тех, кого скрывал сам дворец: слуги, маги, охотники и рыцари умели правильно использоваться крупицы чар, ютившиеся в этом месте, и незаметно передвигаться таким образом, чтобы не мешать лордам, леди и их гостям.
Сейчас Третий чувствовал одиннадцать человек, не считая девочку, в глубине конюшни уже начавшей насвистывать какую-то очень весёлую мелодию.
— Ушла вместе с Клаудией. Иди к ним, мы присоединимся позже.
Эйкен посмотрел на него долгим, испытующим взглядом и резко обнял.
— Не убивай Гидра, — прошептал он. — Пожалуйста. Ты и так многих убил.
Третий потрепал его по макушке и отстранённо ответил:
— Я сделаю то, что нужно.
***
— Ах, старые добрые темницы, — мечтательно произнёс Магнус, провожая взглядом двух охранников, которым Третий приказал оставить их. — Как же я по ним скучал!
— Они ведь ничем не отличаются от омагских, — непонимающе возразил Третий.
— Как это ничем? В Омаге холодно, в Тоноаке теплее.
Третий ждал продолжения, но Магнус развёл руками.
— И? Это всё?
— Разумеется. Тебе нужно что-то ещё?
— Темницы везде одинаковые.
— Не путай, мой драгоценный. Благодаря теплу Тоноака всё привычное становится намного лучше.
Третий не сказал бы, что в Тоноаке очень уж тепло. Он остро реагировал на любые перемены температуры в тёплую сторону, и раз он до сих пор не говорит, как ему неприятно находиться на свежем воздухе сейчас, значит, в Тоноаке было холодно. Но Магнус всегда отличался неизменной верой в лучшее и особой любовью к Тоноаку, включавшей в себя не только тепло и гостеприимство фей, но и вино и женщин.
Однако сначала всегда бывают темницы и пленники.
Леди Эйлау ждала их возле простой двери с небольшим зарешечённым окном, за которой, как Третьему объяснили охранники, и был Гидр. Он не ожидал увидеть её здесь: светлую, утончённую и грациозную, словно горная лань. Длинные волосы цвета серебра были собраны сверкающими гребнями, забравшими всю роскошь: платье в пол было простым, серым, с длинными рукавами и высоким горлом, корсет из кожи, металла и ремней не был похож на по-настоящему ценную вещь. Зато колец, как и всегда, много, по три-четыре на каждом пальце, и все без исключений несли в себе силу, благодаря которой леди Эйлау и управляла Тоноаком.
