Смельчаки преодолевали Долину смерти и днем. Для этого надо было незаметно доползти до речки, потом стремительно перебежать по бревну. Тогда вражеский снайпер не успевал выстрелить. Но если сорвешься со скользкого бревна, окажешься в воде. Упадешь по правую сторону бревна, тут тебя найдет пуля снайпера. Упал слева — сиди в холодной воде до темноты и не шевелись, иначе тот же снайпер засечет тебя.
Таня сняла с плеча винтовку. Винтовка хороший балансир. Переползая от бугра к бугру, от куста к кусту, она незаметно подобралась к берегу. Несколько секунд лежала, чтобы отдышаться, потом вскочила на бревно. Пролетела по нему с быстротой, удивившей ее самое. Перебежав, упала. В тот же миг над ней свистнула пуля.
Оказавшись в безопасном месте, Таня села и облегченно вздохнула. Она посмотрела на высоту, откуда стрелял снайпер. Стрелка, конечно, не увидела, только кусты держидерева и кизила. Хорошо замаскировался.
«А что, если подкараулить его тут? Как только кто-нибудь из наших побежит по бревну, снайпер выстрелит, обнаружит себя и тут же получит встречную пулю. Так и сделаю, как только палец заживет».
Спрыгнув в траншею и пройдя по ней несколько шагов, Таня натолкнулась на пожилого, с пышными усами солдата. Он сидел на дне траншеи и спокойно покуривал трубку.
— Эй, стрекоза, садись! — остановил он ее. — Не спеши. Через пять минут начнется обстрел. Я их расписание точно изучил. Поэтому пережди.
Действительно, вскоре вокруг стали рваться снаряды. Таня присела рядом с солдатом.
— Ты, дочка, не вздумай поверх траншей ходить, — наставлял солдат. — А то иной спешит, выскочит из траншеи и напрямую чешет. Мало того, что его подстрелят немцы, может на собственной мине подорваться. Их тут полно кругом: перед окопами, позади окопов, до самого берега моря. Я-то уж знаю, Сам их закладывал.
Выбив трубку, он в задумчивости проговорил:
— Понарыли — не приведи господи. А после войны засыпать придется. Опять кому-то трудиться. Ежели бы весь труд этот сложить… — Сапер поднялся: — Теперь иди. В семь вечера опять обстреляют. Учти.
…Вот и море, тихое и синее-синее.
Таня сняла сапоги, портянки и забрела по колено в воду. Так и стояла, закинув руки за голову и улыбаясь, пока разрывы снарядов где-то наверху не заставили ее выскочить из воды. Таня села на прибрежные камни и стала обуваться. Солнце уже клонилось к горизонту, надо было спешить.
В госпитале Таню ждала неудача. Ей сказали, что Кузьмичева срочно вызвали в Геленджик.
Спускаясь вниз, Таня увидела у нижней ступеньки молодую женщину в белом халате. Удивительно знакомое лицо. И Таня вдруг вспомнила — это же Галя, жена Николая Глушецкого! Как она оказалась тут?
Таня окликнула ее.
Галя подняла голову.
— Какая встреча! — Она кинулась ей навстречу и обняла.
Они спустились к берегу. Усевшись на камне, Таня нетерпеливо спросила:
— Как ты оказалась на Малой земле?
— Как все…
Она рассказала, что спустя несколько недель после получения известия о смерти Николая заболел и умер сын. Тогда она пошла в военкомат и попросила направить ее на фронт, в ту часть, где служил Николай.
— Но ведь Николай жив! — воскликнула Таня.
Галя отшатнулась от нее.
— Ты, ты… — она не могла выговорить больше ни слова.
Таня рассказала о том, что сообщил ей хирург Кузьмичев.
— Ранения у него тяжелые. Наверное, он все еще лежит в госпитале, — заключила она.
Галя смотрела перед собой широко раскрытыми глазами и не могла произнести ни слова. Потом разрыдалась.
Таня обняла ее за плечи.
— Ну, чего ты, право… Зачем же плакать, ведь я тебе хорошую весть принесла. Ну, хватит…
Губы у Гали вздрагивали.
— Это я от радости.
— А разве Кузьмичев ничего не говорил тебе?
Галя отрицательно качнула головой.
— Он, наверное, и фамилии моей не знает.
— Кузьмичев сказал, что Коля будет жить. Уж он-то знает.
Глаза у Гали сияли, щеки зарделись. Она обвила руками шею Тани и принялась ее целовать в губы, щеки, глаза.
— Какую радость ты принесла…
Теперь слезы показались на глазах у Тани. Ей живо представилось, как переживала Галя, получив известие о гибели мужа, как горевала, когда умер сын, вспомнилась ей смерть своих родителей в Севастополе — и все это сжало сердце, наполнило его болью.
Галю окликнули.
— Иду, — отозвалась она и огорченно вздохнула: — Пора заступать на дежурство. А так не хочется расставаться с тобой.
— Еще встретимся, — заверила Таня. — Я обязательно приду к тебе, и тогда наговоримся вволю.
Таня заторопилась. Надо успеть до наступления темноты миновать склады. Как стемнеет, начнется артиллерийский и минометный обстрел. Немцы знают, что в это время тут людно.
Таня добралась до своего блиндажа почти в полночь. Вася Рубашкин уже спал, широко раскинув руки и причмокивая губами. Таня тихо улеглась.
Утром, как и вчера, проводив Васю, пошла в штаб: надо было договориться о слете девушек Малой земли. Лучше всего, пожалуй, посоветоваться с парторгом.
Майор Труфанов и старший лейтенант Бурматов сидели за столом, склонившись над картой. Тане комбат кивнул:
— Минуточку обождите, товарищ Левидова.
Таня хотела выйти, но Труфанов остановил:
— Сядьте. Вы тоже получите боевую задачу. — Он прикрыл карту ладонью и сказал: — Все ясно, Петра Плотнянского я хорошо знаю. Боевой, смекалистый командир. — Повернувшись к Тане, он продолжал: — Вы знаете, что пятая сопка горы Колдун — это бельмо у нас на глазу. Для противника она выгодный рубеж. Оттуда хорошо наблюдать за нашим плацдармом. Командование 18-й армии поручило сто седьмой бригаде выбить противника с этой сопки. Овладев ею, мы, во-первых, лишим врага возможности наблюдать за нами, во-вторых, это создаст более благоприятные возможности при нашем общем наступлении. Понятна задача?
Таня утвердительно кивнула.
— Атака начнется за час до наступления темноты, — говорил Труфанов. — Почему не утром? Вечернее время более неожиданное для противника. А ночью, когда видимость ограничена, легче закрепиться на новом рубеже. Выполнение этой боевой задачи поручено штурмовому отряду лейтенанта Плотнянского. Наш батальон и другие будут только демонстрировать атаку, то есть отвлекать противника. Какая задача снайперов? Мне думается, что и в ночное время снайперам можно охотиться. Можно стрелять по вспышкам?
— Можно, — не совсем уверенно произнесла Таня. — Но я еще не пробовала.
— Давайте попробуем.
— Согласна.
— Сделаем так. Вечером снайперы вернутся с передовой, поужинают, а через часок-другой вы выведите их опять на передний край. Пробуйте стрелять по вспышкам и наблюдайте, что из этого получится. В полночь вернетесь, весь день будете отдыхать, а к началу атаки займете удобные позиции.
Таня посмотрела на свой забинтованный палец.
— Ах да, — спохватился майор, — вам же стрелять нельзя.
— Я пойду санчасть…
— Да, пусть врач посмотрит. Вам не обязательно стрелять сегодня. Только руководите тренировкой снайперов в ночное время.
— Понятно. Разрешите идти?
Майор поднялся, свернул карту и положил в планшет.
— Пойдемте вместе, — предложил он. — Мне надо в хозвзвод. Что-то плохо водой стали обеспечивать роты.
Бурматов остался в блиндаже.
Несколько минут майор и Таня шли молча.
— А ведь мне попало за вас, — нарушил молчание Труфанов.
Таня пожала плечами.
— Вы ничего плохого не сделали мне.
— Вчера при вручении орденов начальник политотдела армии полковник Брежнев спросил меня, как действуют снайперы. Я ответил, что хорошо, и назвал ваше имя как инициатора снайперского движения в батальоне. Он тогда спросил, почему вас нет в списке награжденных. Мне пришлось объяснить: дескать, прикомандированная, не наша… Брежнев покачал головой: «Формально вы правы, а по существу…» Начальник штаба бригады уже дал указание заполнить наградной лист…
На какое-то время он умолк. Бросил на Таню косой взгляд и нахмурился, чтобы скрыть выражение глаз.
Молчала и Таня, не зная, как отнестись к его словам. Почему-то он теперь даже наедине говорит с ней на «вы», держится официально.
— Между прочим, — заговорил Труфанов словно нехотя, — отряд ваш расформирован. Создано два батальона морской пехоты. В том и другом куниковцы. В каком батальоне вы числитесь? Вы этого не знаете. Да и числитесь ли? — И вдруг заговорил горячо: — Таня, ну что тебе те батальоны?! Оставайся в нашем!
— Я подумаю, — смущенно улыбнулась она.
— Вот и отлично, — повеселел майор. — Ну, мне налево, в хозвзвод, а вам прямо.
Таня пошла, а он некоторое время стоял, смотрел ей вслед.
Вдруг впереди нее разорвался снаряд. Таня упала, но, как только пролетели осколки, поднялась как ни в чем не бывало. Малоземельны привыкли к таким сюрпризам… Через несколько секунд разорвался второй снаряд — на этот раз позади майора. Значит, немецкие минометчики ведут по ним прицельный огонь.
