На предпоследнем заседании Съезд объявил уже построенным «фундамент социалистического общества». Всего через год после ужасающего голода, выкосившего миллионы, было провозглашено, что мы уже начинаем жить при вожделенном социализме, ради которого свершилась наша Великая Октябрьская Революция.
Коба назвал съезд Съездом победителей. Это была, конечно, скромность. Ибо это был Съезд ПОБЕДИТЕЛЯ. (Кстати, в Германии очередной свой съезд нацисты назвали Съездом победивших.)
Но оказалось, Победителя ждал сюрприз…
Накануне выборов в руководящие органы партии я был в кабинете Кобы, когда туда вошел Ягода.
Он еще больше располнел, но лицо, наоборот, как-то съежилось, сморщилось. Он постарел. Однако сейчас это было не так видно, в кабинете горела только настольная лампа. Я стоял в полутьме у стола. И Ягода обратился ко мне:
— Здравствуйте, Иосиф Виссарионович…
После того как я отрастил усы, я стал снова похож на своего друга.
И тут он увидел Кобу, стоявшего у окна. Испуганно спохватился, повторил приветствие. Потом вынул несколько листов из папки и вопросительно посмотрел на него. Я понял и собрался уйти.
— Да нет, останься, — сказал Коба. — Тебе полезно узнать, какие «искренние» люди окружают товарища Сталина.
— Здесь разговоры товарища Бухарина, записанные его любовницей, — объявил Ягода. — Товарищ Бухарин незадолго до съезда отправился в Питер на сессию Президиума Академии наук. К нему в вагон подсела наша сотрудница. Потом по его предложению перешла в его купе, и там он ее…
— Уеб! Надо же! У него было две жены… и все мало, — перебил зло Коба. — Мало ему малолеток-учениц… Ну давай дальше.
— О его новой малолетке тоже есть материал, но это потом, — сообщил Ягода. — Из Ленинграда товарищ Бухарин отправился в Москву на съезд. Возвращался снова в одном купе все с той же нашей сотрудницей. В вагоне он встретил первого секретаря Северо-Кавказского обкома партии товарища Шеболдаева, который так же ехал в Москву на съезд. Весь их разговор наша сотрудница записала. Они оба вышли из своих купе и разговаривали, стоя у окна в вагонном коридоре. Бухарин, как обычно увлеченный собственной речью, говорил на весь вагон, в то время как Шеболдаев ему громко шептал: «Тише, тише!»…
Здесь Ягода достал следующий листок из папки. Теперь он читал донос, как пьесу, — по ролям:
— «Товарищ Бухарин: „Это маленький, злобный, рябой человек. Точнее, не человек, а дьявол“…»
Ягода смешно произносил слова Бухарина, стараясь изобразить одновременно свое негодование по их поводу.
— Ты не артист, читай поспокойнее, — сказал Коба.
Но умный Ягода продолжал с прежним «негодованием»:
— «Товарищ Бухарин: „Вот кому мы доверили свою судьбу, судьбу партии, судьбу страны!“
Товарищ Шеболдаев: „Он бесчестный интриган, усиливавший наши разногласия, чтобы сожрать нас по одному… Разделяй и властвуй — как просто. Нельзя было его переизбирать в Генсеки. Надо было верить Ильичу. Он окружил себя покорными каменными жопами вроде Молотова“.
Товарищ Бухарин: „Что делать, для народа он теперь символ партии… Нет, против него уже не пойдешь, хотя все мы знаем наверняка, что он сожрет нас всех“.
Товарищ Шеболдаев: „Если не поспешим“». Что ответил товарищ Бухарин, наша сотрудница не расслышала…
Коба молча расхаживал по кабинету. Ягода продолжил:
— С вокзала товарищ Бухарин поехал в «Метрополь», где порой живет, хотя вы дали ему квартиру в Кремле.
— Думает, там болтать безопаснее, — заметил Коба.
— И в «Метрополь» пришла к нему все та же наша сотрудница. Когда она уходила, пришел товарищ Рыков. Пока она собиралась в комнате, товарищ Бухарин в передней рассказал товарищу о разговоре с товарищем Шеболдаевым. Тогда товарищ Рыков накричал на него: «Ты наверняка все это орал на весь поезд, ты не умеешь иначе. Ты — токующий тетерев, когда говоришь… И мы не знаем, кто такой Шеболдаев…»
— Зато я знаю, — мрачно прервал Коба. — Этого троцкиста давно надо к стенке…
Ягода читал дальше:
— «Товарищ Рыков: „Из-за тебя возьмутся за нас опять! Глупец! Он помешан на подозрительности. Но он — Хозяин, а ты — до седых волос мальчик-бухарчик!“
Товарищ Бухарин: „Вырвалось, накипело!“» Конец разговора наша сотрудница не слышала, ей пришлось уйти…
Я представил, как она вышла в коридор… И как, увидев ее, наверняка побледнел Рыков. Он не знал, что она была в комнате, и оттого спокойно произносил свои речи… Представляю, что он сказал потом Бухарину!
— К сожалению, больше около товарища Бухарина не будет нашей сотрудницы. Он с ней расстался. Объяснил, что влюбился и собрался жениться на малолетке. Ей восемнадцать, она — приемная дочь товарища Ларина, — закончил Ягода.
…Это была дочь калеки Ларина, которого обожал Ленин. Революция рождает необыкновенных людей. Она может заставить двигаться даже парализованных. Так, в дни Французской революции прославился парализованный Кутон, член Комитета общественного спасения. Каждое утро Кутона сносили с лестницы, сажали в специальное кресло, двигавшееся при помощи рычагов. Он сам катил это кресло в толпе, которая шарахалась от беспощадного революционера. Катил в свой Комитет общественного спасения, чтобы там судить, точнее, осуждать на гильотину врагов революции. Правда, потом, как и положено в революцию, гильотинировали его самого. Положили жалкое тело в телегу и повезли на гильотину. И уложили крохотный сгусток бешеной энергии под топор.
Ленинский друг, парализованный Ларин, успевший, к счастью для себя, умереть вовремя (то есть до 1937 года), был одержим такой же небывалой энергией и беспощадностью. Когда-то я боготворил их обоих — Кутона и Ларина. Как все это было давно — будто в другой жизни!..
Тогда же, в той жизни, Коба походил по кабинету и обратился ко мне:
— Знаешь, почему Бухарчик плюет на осторожность? Знает, что я его люблю. И Надя, которую он убил, его любила! И верила, что он меня любит… Давай дальше, Ягодка, кто еще у тебя отличился?
— На вечеринке грузинской делегации, — продолжил Ягода, — Папулия Орджоникидзе назвал вас нехорошо по-грузински. Его брат, товарищ Серго Орджоникидзе, как известно, глуховат, и он переспросил Папулию. В результате тот повторил нехорошее слово вместе с вашим именем. Товарищ Серго Орджоникидзе только усмехнулся, а товарищ Лакоба поддакнул…
— Да, очень неискренние люди. Надо будет и здесь навести порядок, чтобы все поняли хорошую русскую поговорку: «Слово не воробей, вылетит — не поймаешь»… Мы с Фудзи учили в семинарии «В начале было Слово». Вот и надо научить товарищей отвечать за Слово… Ну, дальше?
