него, лицо Бьорна было нечитаемым.
― Лучше спросить, откуда они вообще знают, что мы здесь?
Он нахмурил брови.
― Единственным человеком, который знал, куда мы направляемся, была Илва. ― Меня передернуло. ― Я была дурой, когда доверилась ей.
Бьорн резко покачал головой.
― Это бессмысленно. Когда ты обвинила ее в том, что она оставила послание с рунами, она отрицала это, а Бодил подтвердила, что она говорит правду.
― А что, если Бодил лгала? ― Эта мысль пронзила меня насквозь, потому что я доверяла Бодил. Полагалась на нее. Обнаружить, что она солгала мне, вступила в сговор с Илвой, с Харальдом…
― В этом нет никакого смысла, ― возразил Бьорн. ― Что Бодил могла выиграть от такого союза? И зачем Илве отдавать тебя, если она стольким пожертвовала ради судьбы моего отца?
― Потому что у нее сдали нервы из-за этого! Ты видел ее лицо, когда твой отец решил отказаться от Халсара, чтобы устроить засаду на Харальда, когда тот покинет Фьяллтиндр? Ее горе, когда мы вернулись и обнаружили, что Халсар сгорел, и ее гнев, когда твой отец отказался его восстанавливать. Ее страх, когда она слушала песню Стейнунн. Илва больше не хочет этой судьбы, и что может быстрее положить этому конец, чем отдать нас обоих Харальду?
― Ты, должно быть, ударилась головой, когда я сбил тебя с ног, ― огрызнулся Бьорн. ― Нет смысла отдавать тебя ее врагу. Лучшим способом был бы яд в наших кубках. Илва не союзница Харальда.
― Тогда кто? Ведь мы знаем, что среди нас есть предатель!
Прежде чем Бьорн успел ответить, наше внимание привлекла суматоха у причала Селвегра. Скади вернулась к своему драккару, и у меня свело желудок, когда половина воинов выбрались на причал, следуя за человеком, с которым говорила Скади, и вошли в деревню.
А затем вышли из нее с другой стороны.
Моя кожа покрылась мурашками, когда я поняла, в каком направлении они идут и куда ведет их этот человек.
― Моя мать.
Бьорн помрачнел.
― Она может просто допросить ее, Фрейя. Харальд послал ее найти тебя, иначе Селвегр и все его жители были бы мертвы.
― Ты уверен? ― потребовала я, мой пульс бешено колотился. ― Ты, несомненно, знаешь Скади со времен своего пребывания в Северных землях. Если моя мать не захочет ей помочь, ты уверен, что Скади не убьет ее?
Бьорн встал и потянул меня за собой, направляясь к лошадям.
― Неужели ты думаешь, что твоя мать не расскажет ей все, что она захочет знать?
Я прикусила губу, на глаза навернулись слезы.
― Я не об этом спрашивала.
― Скади ― убийца, ― ответил Бьорн. ― Но она верна Харальду и не пойдет против его приказов.
― Бьорн… ― Слезы текли по моим щекам, потому что именно из-за меня Скади была здесь. Из-за меня моя мать была в опасности. ― Скади причинит ей вред?
― Я не знаю. ― Бьорн пнул камень. ― Это… я не знаю, что он задумал, только то, что если мы пойдем туда, то сделаем именно то, чего он хочет.
Я сказала матери, что с ней покончено. Пришло твое время самой прокладывать свой путь в мире.
Ложь, потому что я отказывалась бросить ее.
Поймав поводья, я вскочила на спину лошади.
― Ты пойдешь со мной или мне придется справляться одной?
Бьорн сел в седло.
― Куда ты, туда и я, Рожденная в огне. Даже если это приведет нас к воротам Вальхаллы.
Я скакала впереди, ибо знала эту землю наизусть. Мы свернули за Селвегр, чтобы те, кто остались у драккара, не заметили нас, а затем спустились по узким тропинкам, которые привели нас к дальнему краю фермы моей матери. Мы спешились, оставив лошадей, и стараясь не шуметь поспешили сквозь деревья ― навыки охотника, которым меня научил отец, пригодились, а Бьорн, несмотря на свои размеры, почти не издавал звуков.
― Скади не промахивается, ― тихо сказал он. ― Ее стрела сделана из дерева не больше, чем мой топор из стали. Единственный способ убить ее ― застать врасплох, но ее инстинкты не знают себе равных.
― Но моя магия может блокировать ее стрелы, ― ответила я, крепче сжимая щит. ― Так же, как она блокирует твой топор и молнии Тора.
― Ее стрела летит не так, как у смертного, ― ответил Бьорн. ― Может показаться, что Скади целится тебе в лицо, а на самом деле она целится тебе в спину. Убей ее до того, как она выстрелит, или умрешь на месте.
Добравшись до опушки леса, мы пригнулись, прячась за кустами, и приблизились к дому моей семьи. Моя мать стояла в поле, вокруг нее паслись козы. Биргер был на крыше, вероятно, устраняя протечку, на которую жаловалась моя мать. Я открыла было рот, чтобы выкрикнуть предупреждение, когда он внезапно напрягся, и у меня перехватило дыхание при виде светящейся зеленой стрелы, торчащей из его затылка. Она почти сразу же исчезла, и Биргер упал навзничь, скатившись с крыши и приземлившись с сильным грохотом.
Моя мать вздрогнула, услышав звук и начала искать его глазами, но Биргер упал вне пределов ее видимости. Я попыталась встать, чтобы защитить ее, но Бьорн потянул меня вниз за мгновение до того, как Скади появилась из-за деревьев на другой стороне поля.
― Кто ты? ― требовательно спросила моя мать, вытаскивая из ножен короткий клинок, который она носила. ― Биргер! Биргер!
― Меня зовут Скади, ― ответила она, в ее голосе слышался северный акцент. Такой же, как у Бьорна. ― Я военачальник конунга Харальда.
Моя мать сделала шаг назад, но воины Скади окружили ее, и бежать было некуда. Я затаила дыхание, когда двое встали всего в нескольких шагах от кустов, за которыми мы прятались. Это означало, что у нас нет ни единого шанса подобраться достаточно близко, чтобы напасть на Скади, прежде чем она убьет одного из нас.
Пот струился по моей спине, пальцы, сжимавшие рукоять щита и эфес меча, были ледяными. Пожалуйста, взмолилась я Хлин, защити ее.
― Ты ― Кельда. Мать Фрейи, дочери Эрика, да? Также известной как Фрейя, Рожденная в огне, дочь Хлин?
Моя мать не ответила.
― Мы знаем, что это так, ― сказала Скади. ― Твой односельчанин привел нас к тебе.
Предательский ублюдок, хотелось кричать мне, но в то же время я
