— У кого как получится. Лично мне это совершенно не нужно.
— Ну, вот я и стала мамой. У моей и твоей мамы теперь есть первая внучка от меня.
— Пандора назовешь?
— Да.
Она рассматривала дочку. Она до нелепости походила на Декьярро: ротик, губы, носик, глазки, волосы лохматые — вся в отца. От Деметры были только рыже-золотистые брови и ямочка. Но ямочка, скорее всего, исчезнет. Очень невыразительная. Фигура — неизвестно, чья. Наверное, Декьярро.
— Она почему-то упорно не открывает глазки. Они мутновато-синие.
Деметра ее сфотографировала без вспышки. Она не испугалась. Еще она постоянно хмурилась, открывала ротик и высовывала язычок.
13 февраля Пандору крестили. Крестным отцом стал Дарио, а крестной мамой — Мэри, подруга Деметры. У Пандоры была 2 группа крови (как у Деметры), ямочка и карие глаза. Все остальное — папино. А Дарио не уехал. Он решил остаться еще на год. Деметра перешла на 2 курс. Учиться на 2 курсе было лучше и проще. Начались специальные предметы. И время бежало незаметно. С дочкой сидела свекровь. А Дарио всю первую неделю 2 курса Деметры ее полностью игнорировал. Но встречался буквально везде: и в коридоре, и у деканата. И не смотрел. Просто делал вид, что ее нет. Типа она пустое место. И так постоянно. Деметра, конечно, обиделась. Но потом Дарио начал вновь с ней мириться. И не замечать, что она к нему равнодушна. Деметра увидела его в коридоре в новой рубашке (впереди — голубые полоски, а сзади — чисто белая) — красивой. И он в ответ на ее приветствие поздоровался одновременно, интимно и так посмотрел! В последний раз Деметра видела у него такой взгляд, когда он ее впервые поцеловал.
«Похоже, Кьярро никогда не ошибается. Сказал же он, что Дарио захочет большего. И был прав. С тех пор Дарио чего-то хочет и хочет. Прямо прорвало его. Так и тянет на сладенькое. Меня это уже пугает. Взгляд очень нежный, ласковый и проникновенный. И голос прозвучал, как музыка».
Деметра зашла вслед за ним в преподавательскую и спросила:
— А Джульетты нет?
— Она вышла куда-то. Хочешь, подожди ее здесь, — поспешно-просяще, увидев, что Деметра собралась уходить.
«Надо же! Удивил! Какое великодушие!»
Дальше было еще чище. Он решил поинтересоваться, как у нее дела.
— Ну, как на новом курсе? — живо, с явным участием.
«Почему это на новом? Вроде все через это проходят! Но на то он и Дарио… большой оригинал! Отличная компания… от других. Не такой, как все. Ты скучаешь по мне на 1 курсе, ведь я перешла на 2! Я ведь — украшение 1 курса, сам однажды признался мне в этом».
— Классно! — с чувством ответила Деметра, удовлетворенно-счастливо, смотрела на стену.
— Это хорошо, — грустно, убито, опустив голову.
«Читай: это очень плохо. Это уже даже не ложь, а прост о знак вежливости плюс нежелание признать, что тебе без меня плохо. Или ты боишься? Я не кусаюсь. Только дома, наедине с мужем. Тебе не грозит им стать. Да ладно тебе! Я хоть и не скучаю, но тоже рада тебя видеть… почти всегда. И ты должен быть счастлив».
— Деми, ты побудь тут — я сейчас вернусь.
Когда выяснилось, зачем он пошел, Деметра была приятно удивлена.
— Джульетта, там к тебе Деми пришла.
«Господи, боже мой! Ради меня… Да что ты! Ну, не надо! Да ладно тебе! Я же… загоржусь. Что делать-то будешь? Чертовски красивое имя у тебя, Дарио. Даже завидно».
Вот каким галантным кавалером оказался Дарио. Джентльмен просто. Который, как известно, проводит даму, если боится идти один.
«В-общем то, я давно это подозревала, но теперь убедилась воочию. И все ради меня. Так всегда и бывает. Видит, чуть ли не каждый день, а потом человек исчезает, а воспоминания остаются. Грустные, щемящие сердце, волшебные. Прекрасные воспоминания. О любви. Что имеем — не храним…»
В последующие дни было еще интереснее. Заходит Деметра как-то к Джульетте, а у входа в музей у окна стоит Дарио. В клетчатой рубашке. И с кем-то. Увидел. Вид дикий. Опять!
— Здравствуйте. Мистер Элисиано, а Джульетта там?
— Нет.
— А Декьярро?
— Откуда я знаю?! — вздрагивая.
«Боже мой! Да что же это такое? Я что, такая страшная? А кто знает? Мой муж мимо тебя, что ли, проскочил? Невидимка, значит».
Декьярро был там. В окружении студентов. Деметра принесла Джульетте конфеты с дня рождения Декьярро.
— Угощайся. Конфеты тебе принесла.
— Спасибо. В честь чего?
— У мужа день рождения было вчера.
— А-а! У нас вечером банкет. Декану Паоло Арментарису 50 лет.
— Я знаю.
— Декьярро-то идет твой?
— Да.
— Мы все идем.
— Хорошо Вам посидеть. Ну, я пошла. Передашь Дарио конфеты. Скажешь, что это от меня.
— Да ты сама ему передай. Дождись его.
— Да что-то долго его ждать.
— Ничего, подожди. Лично в руки ему отдашь. Он обрадуется.
— Правда? Ну, ладно.
Декьярро в это время сидел за своим столом, отвернувшись. Деметре было обидно, что он ее не замечает. Подошел Дарио.
— Здравствуй, Деми.
— Здравствуй, Дарио. Подойди сюда.
— Что случилось?
— Ну, сразу уж случилось! Какие Вы, мужчины, паникеры! Я тебе конфеты принесла. Угощайся. Специально для тебя!
— Сейчас приду. Убери их пока подальше, — тихо, испуганно, оглядываясь на ее мужа.
И сбежал.
— «Нет, я точно страшная! Как смертный грех! Иначе, зачем так реагировать на мое присутствие? Или это он испугался моей заботы и ласки из-за моего мужа? Я же просто так, Дарио! Ведь я же добрая!»
Декьярро — ноль внимания. Будто не слышит.
В другой раз приходит Деметра в преподавательскую, а у входа сидит Дарио на стуле. Здоровается. Вокруг — куча мужиков. Деметра пугается и не отвечает. Дарио в белой футболке — поло и улыбается очень весело. Деметра ждала, когда Джульетта обернется и ее заметит.
— Господи! Ты как привидение!
Деметра была в белой блузке с красными цветами и серых брюках. Джульетта вышла. Деметра села на ее стул. И тут ее ждала всенародная любовь кумира миллионов! Дарио пристально посмотрел на Деметру, прямо в упор и ехидно-весело произнес:
— Как она тебя! Ничего, с нами она еще хуже обращается!
И засмеялся. Деметра нервно улыбнулась. И промолчала. Но это было всего лишь начало. Хочешь большой и чистой любви? Объятия и юмор нашего героя Дарио ждут тебя!
Зашла Джульетта. Деметра уступила ей место. И встала у сейфа. Не тут-то было!
— Виктор, тебе не стыдно? Ты, мужчина, сидишь, а женщина стоит! Встань! Уступи место!
— Не надо. Я постою, — попыталась Деметра возразить.
Виктор встал и отошел.
— Садись, — предложил он.
— Я постою.
— Садись, кому говорю! Что я, зря тебе место уступал? — будто рассердился Дарио.
Тут и Джульетта потребовала, чтобы Деметра села.
«Ладно, ладно… Выставили меня на посмешище! Женщина не я, а твоя задница!»
Итак, Деметра села. Виктор обиженно спросил Дарио:
— А что ты сам место не уступил?
«Так неудобно было бы сидеть напротив и строить мне глазки».
— Боюсь, что совсем старый стал. Задница к стулу прилипла, — смеется.
— Меня уже пора хоронить. Могила почти 40-летнего старика, — серьезно.
«Переживает из-за возраста, что ли? Напрасно! Но это удел всех мужчин. Боятся умереть».
Дарио все время смеялся и не забывал строить глазки. Взгляд вообще не отводил. Будто боялся, что Деметра исчезнет. Испарится. Наслаждался каждым доступным мгновением.
«Что он к этому Виктору прицепился?» — думала Деметра.
«Ничего себе, как он умеет повышать голос! И ценит свой труд. Ишь ты, старался! Место уступал! Маньяки-то существуют, оказывается!»
Даже когда пришла преподаватель Инна Сэфрон. Он смотрел мимо нее на Деметру. Она над ним еще посмеялась. Он это заметил, обиделся, но сдержался. Но добило ее следующее его заявление:
— Декьярро твой («Да, он мой и что?»), Деми, сегодня экзамен принимал. Письменно. Такой оригинал!
«А ты нет?»
— Собрал потом все работы и проверил. Легко!
Короче, посмеялся над ним, как мог. Позже он ушел. Когда Деметра приходила в очередной раз, он подкрался сзади и прошептал ей в ухо: «Деми идет!» Деми против воли почувствовала, какой он сексуальный. Ей казалось, что он догадывается, о чем она думает. Когда она увидела его на шкафу, он смутился.
«Чего ради? Что, я не видела мужчин на шкафу?»
Через год, 15 декабря, Дарио все-таки уехал. Деметра и Декьярро провожали его в аэропорту.
— Счастья тебе, любовь моя, — нежно и чувственно прощался с Деми Дарио.
— Конечно, ты его уже нашла.
— Все-таки выбрал Рим, — улыбнулась Деми.
— Это город, о котором ты мечтала.
— Навестить тебя как-нибудь? — предложила она просто из вежливости.
— Конечно, нет, — он улыбнулся.
— Всерьез решил вычеркнуть меня из своего сердца?
