двигателя истребителя все, что можно.
Сжигая внутреннюю поверхность ускорителя, монстр-гибрид влетел на полном ходу в радужную пелену, затормозил вслепую. Корабль сотряс удар, затрещали переборки.
«Ийон Тихий» стоял в космопорту. Это место и сейчас напоминало космопорт. Космопорты строят в сейсмически благополучных зонах, на сплошном скальном основании, по самым современным технологиям. Жертвы и разрушения были и здесь, здания погребены под обломками, дороги завалены. Бетонное покрытие площадки кое-где выворочено, кое-где поплыло. Но все корабли уцелели. Ремонтирующийся линкор был завален в ангаре, сейчас его пытались разгрести от остатков рухнувшего потолка. Еще три линкора стояли на площадке, пять субсветовых военных катеров, четыре грузопассажирских каботажника. И «заморские гости»: дуурдуханский торговец и грузовик с Чфе Вара.
Освещение здесь работало – благо, не электрическое. Была и еда, правда, находящаяся под завалами, но раскопки уже начали. Хайнрих отрядил на это дело своих бойцов и рабочих с электрическими инструментами, как лицо наиболее заинтересованное: сброс складского блока оставил «Ийон» без провизии, воды и массы других полезных вещей. Старший из капитанов линкоров т’Бокохан попытался воспротивиться: мол, это наша провизия, а не ваша. Был прилюдно послан, унижен и втоптан в грязь. А нечего лезть к адмиралу Шварцу, когда он не в духе! Единственное, на что у т’Бокохана хватило ума – это не драться. Он собрал команды с трех линкоров и увел их к т’Лехину. Вот т’Лехин обрадуется, когда увидит, что капитан т’Бокохан привел к нему прорву едоков, а линкоры со всем оборудованием оставил! Экипажи катеров идти с т’Бокоханом отказались. Мол, им и на космодроме неплохо, а с адмиралом Шварцем они как-нибудь поладят. Ничего, в меру ладили. Совместно разбирали обломки, найденным делились.
Кое-кто гадал, почему адмирал т’Лехин не выбрал своей ставкой такое козырное место, как космопорт, а торчал в какой-то дыре. Разгадка была проста: в космопорту находился адмирал Шварц, и этим все сказано.
Космопорт интересовал Хайнриха целенаправленно. Здесь он надеялся починить и подлатать хоть что-то. Удравшие экипажи линкоров оказали ему большую услугу. Будь эти ребята тут, грудью бы встали, но не дали свинтить с одного из них ГС-привод. Капитаны катеров поворчали, неодобрительно глядя на этот вандализм и мародерство, но ворчанием и ограничились. Портить подобие дипломатических отношений со Шварцем за чужой ГС-привод – себе дороже. Хайнрих погрозил им кулаком для профилактики и продолжил разбирать ближайший линкор на запчасти. Инженеры «Ийона» кляли его про себя нехорошими словами: мересанский ГС-привод работал непосредственно от ядерного реактора, и они задолбались, пытаясь его подключить. Пробовали обратиться к Иоанну Фердинанду, тот огрызнулся, что он пилот, а не инженер. Зачем ему знать, как что питается? Его барское дело – кнопки нажимать.
Дуурдуханский купец плакался в баре, устроенном под навесом. Из напитков был только разбавленный технический спирт, емкости с которым обнаружились в одном из ангаров. При катаклизме емкости слегка сплющило, но не продырявило. Местные спирт не пили, и Хайнрих выпивал в компании дуурдуханца. Его корабль привез на Мересань элитные ткани, в нынешней ситуации, понятно, никому не нужные. Т’Лехин предложил почтенному Ренееле пожертвовать их в качестве гуманитарной помощи на бинты для раненых. Купец смертельно обиделся. Теперь он заливал спиртом свое горе и пытался раскрутить Шварца на сделку, в красках расписывая, как здорово смотрелись бы солдаты Земли в форме из его прекрасных тканей. Хайнрих гнусно ржал: ткани были сплошь газом и кружевом, на халаты для знатных дам, солдаты в этакой форме вызвали бы у командования весьма противоречивые чувства.
Торговке с Чфе Вара повезло еще меньше. Груз экзотических фруктов экспроприировали адмирал Шварц с капитаном т’Бокоханом, тогда еще не покинувшим космопорт. Первый – по закону войны, а второй – просто по принципу: времена смутные, хапай, что можешь. Шварц не стал ругаться с мересанцем: в конце концов, обоим хватит. Поругаться попыталась чфеварка. Дескать, вы – грабители, разбойники и вообще негодяи, вот как напишу на вас жалобу адмиралу т’Лехину, что вы меня изнасиловали! Т’Бокохан слегка сдал назад, опасаясь гнева т’Лехина, и выразил готовность оставить торговке несколько ящиков ее добра. Но не пришлось, ибо Шварц, почувствовав себя в своей стихии, радостно откликнулся:
– А чего зря болтать? Сейчас и изнасилуем.
И принялся делиться подробнейшим сценарием. Как это будет делать он, как – т’Бокохан, как они вместе станут наслаждаться нежданным подарком, как он потом использует т’Бокохана, а до кучи, на сладкое, и адмирала т’Лехина… Торговка до конца не дослушала, хлопнулась в обморок на середине. Т’Бокохан, сердитый на нее и изрядно возбужденный речью Шварца, предложил осуществить планируемое, благо сопротивления не предвидится. И выслушал вторую часть речи. После чего счел разумным убраться со своей долей добычи. Пусть уж фантазии останутся фантазиями.
Никто из купцов, несмотря на постигший облом, восвояси не улетал. Ренееле – понятно, все еще верил, что удастся пристроить какому-нибудь лоху свои ткани. Чего ждала чфеварка – загадка. Может, надеялась, что Шварц передумает и выполнит обещанное. Вообще-то в ее возрасте об этом только мечтать.
Сердечно распрощавшись с очаровательной вампиркой и помахав ее подчиненным, Бойко Миленич поприветствовал кризисного управляющего с Земли и десяток охранников при нем. Взгляд Зальцштадтера, жмущего ему руку, остановился на аккуратном отпечатке клыка, прячущемся в вороте рубашки, да так и прикипел.
– Что, укус видно? – заметив ступор собеседника, понял Миленич. Как ни в чем не бывало, поправил воротник и восхищенно похвастался: – Баба – просто сказка! Огонь, фонтан. И чего мы все это время вампиров не любили?
Захар стиснул зубы. Ему было ужасно обидно. Он мечтал об Ортленне. Гулял с ней по Нлакису, развлекал разговорами… Надеялся заслужить ее любовь, как дурак. А этот довольный собой капитан, для которого она ничего не значит, просто еще одна баба на жизненной траектории космического волка, получил все за несколько капель крови. Ревность ела глаза. Ну почему?
Именно поэтому, подсказывал разум. Потому что для него это ничего не значит. И для нее тоже. Встретились и разошлись, и всем хорошо. Захар так не мог. Неловко, боязно. Она ведь спросила в первый же день, не хочет ли он ее, а он испугался вот так сразу сказать «да». Нет – значит, нет, она стала видеть в нем исключительно коллегу и собеседника. Боже, какой он дурак! Шшерские кетреййи и то умней, по крайней мере, в этом отношении.
Он расстроенно сел в углу кают-компании, налив себе виски. Бойко Миленич пожал плечами, решив, что впечатлительному Зальцштадтеру стало дурно от вида укуса, и выкинул его из головы. У капитана были более неотложные дела, чем сюсюкать с пассажирами.
Экраны подернулись радугой. Мощность на ГС-приводе вышла на режимную, и в этот момент корабль тряхнуло, где-то
