Черчилль выступил с речью, которая прерывалась небольшими репликами депутатов и продлилась сорок девять минут. В ней не было красноречивых оборотов, зато в ней слышалась поддержка правительству и его лидеру [1054] .
Свою позицию Черчилль открыто обозначил еще до того, как взять слово, воскликнув во время выступления Ллойд Джорджа:
– Я беру на себя всю ответственность за все действия Военно-морского министерства и всецело готов разделить бремя.
Старый коллега предупредил, что «достопочтенному джентльмену не следует превращаться в бомбоубежище для защиты его коллег от осколков», однако Черчилль совету Ллойд Джорджа не внял и во время своего выступления «топить» Чемберлена не стал [1055] .
Речь первого лорда Адмиралтейства, закончившаяся в одиннадцать часов вечера, стала последней в этой двухдневной утомительной гонке. Результаты голосования оказались такими: 281 голос «за» и 200 «против» существующего правительства. Кредит доверия упал с 213 голосов до 81. В других обстоятельствах в этом не было бы ничего критичного, многие правительства оставались у власти и при меньшем числе голосов. Но в сложившейся ситуации подобное падение было равносильно призыву к отставке.
После заседания Чемберлен попросил Черчилля зайти к нему в кабинет. Мужчины беседовали больше сорока минут. Премьер был подавлен, считая, что «так больше продолжаться не может» и пришло время сформировать национальное правительство, поскольку «одной партии не под силу нести подобную ношу» [1056] .
На следующий день, 9 мая, Черчилль переговорил со своими сторонниками – Энтони Иденом, Бренданом Брекеном и Максом Бивербруком. Затем он отправился на встречу с премьер-министром, на которую также были приглашены лидер Лейбористской партии Клемент Эттли и его заместитель Артур Гринвуд. По словам Черчилля, «беседа шла в самом вежливом тоне» [1057] . В это же время в Борнемуте проходила ежегодная конференция лейбористов, на которой решался вопрос об участии партии в национальном правительстве. Решение было принято только на следующий день: Лейбористская партия согласна войти в национальную коалицию, но при одном условии – Чемберлен не будет премьер-министром.
О том, что ему не суждено продолжать руководство страной, Чемберлен понял еще 9 мая. Поэтому уже за день до оглашения решения лейбористов [1058] он пригласил к себе в кабинет двух возможных претендентов: военно-морского министра, члена палаты общин Уинстона Черчилля и министра иностранных дел, члена палаты лордов первого графа Эдварда Галифакса.
Черчилль следующим образом описал эту «самую важную встречу в моей жизни»:
«Мы с Галифаксом сели за стол напротив Чемберлена. Он сказал нам, что, по его мнению, он не в силах сформировать национальное правительство. Ответ, который он получил от лейбористских лидеров, не оставил у него сомнений на этот счет. Поэтому встал вопрос, кого он должен рекомендовать королю после того, как будет принята его отставка. Он держался хладнокровно, невозмутимо и как бы вполне отрешившись от личной стороны дела. Обычно я много говорю, но на этот раз я молчал. Чемберлен явно имел в виду бурную сцену, разыгравшуюся недавно в палате общин, когда я, кажется, вступил в столь горячий спор с Лейбористской партией. Хотя я сделал это, чтобы поддержать и защитить его, он тем не менее понимал, что это может по мешать лейбористам поддержать меня при данных условиях. Поскольку я продолжал молчать, последовала длительная пауза. Затем заговорил Галифакс. Он сказал, что, по его мнению, положение пэра и не члена палаты общин затруднит ему выполнение обязанностей премьер-министра в такой войне, как эта. Он нес бы ответственность за все, но не имел бы возможности руководить парламентом, от доверия которого зависит каждое правительство. Он говорил в таком духе несколько минут, и к концу стало ясно, что этот жребий выпадет и уже фактически выпал – мне» [1059] .
Так обстояло дело по воспоминаниям Черчилля, или, вернее сказать, он хотел, чтобы эта встреча осталась в истории именно в таком виде. Однако беседа проходила в несколько ином ключе и требует небольшого пояснения.
Девятого мая 1940 года Черчилль, как никогда, близко подошел к самому заветному для себя призу – посту премьер-министра. Ему оставался всего один шаг. Но что это был за шаг, учитывая условия, в которых его предстояло сделать! Против кандидатуры Черчилля было много людей, в том числе очень влиятельных. Против него был Чемберлен. Против него было консервативное, самое старое крыло правящей партии. Наконец, против него был король. (Описывая события 10 мая, а именно встречу с Чемберленом, предмет которой – сложение полномочий премьер-министра, Георг VI запишет в дневнике, что в процессе обсуждения возможного преемника он, «безусловно, предложил Галифакса». Когда же Чемберлен заметил, что это невозможно из-за пэрства главы МИД, эти слова вызвали у короля «нескрываемое разочарование» [1060] .)
На стороне Черчилля был только сам Черчилль – с его способностями, с его опытом и готовностью взвалить на себя гигантский груз ответственности по выводу нации из кризиса.
Возвращаясь к встрече на Даунинг-стрит 9 мая – что именно было сказано в тот день? Впоследствии, в беседах с близким окружением, Черчилль изложил эту историю следующим образом.
Чемберлен спросил нашего героя:
– Уинстон, ты видишь какие-нибудь препятствия, чтобы в наши дни пэр мог стать премьер-мини стром?
Черчилль, по его собственным словам, расценил этот вопрос как ловушку. Ответь он положительно, ему пришлось бы предложить взамен свою кандидатуру – то есть явно обозначить позицию, что в подобных беседах делать нецелесообразно. В случае отрицательного ответа (а непреодолимых препятствий и в самом деле не было, что наглядно продемонстрирует Александр Дуглас-Хьюм, отказавшийся в 1963 году от пэрства ради премьерства) Чемберлен мог сыграть на этом и сказать: «Ну что ж, если Уинстон меня поддерживает, тогда я отвечу королю, что предлагаю кандидатуру лорда Галифакса».
Черчилль решил ничего не говорить. Он повернулся спиной к двум джентльменам и устремил свой взор на площадь конной гвардии. Именно в этот момент и возникла та самая «длительная пауза», о которой он пишет в мемуарах. И именно после этой паузы слово возьмет Галифакс, фактически расставив все точки над i – руководство кабинетом в сложившейся ситуации не входит в его планы [1061] .
На следующий день, 10 мая, Черчилля пригласят к королю. Его Величество принял пожилого джентльмена любезно. Несколько мгновений он смотрел на своего министра испытующе и лукаво, после чего спросил:
– Полагаю, вам неизвестно, зачем я послал за вами?
