ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «Современные условия не позволяют взрастить сверхдоминирующую и героическую личность. Воин с сердцем льва, чья решительность превосходила все тяготы сражений, чье одно только появление в критический момент могло изменить ход битвы, исчез. Мы лишились наших титанов, мы сожалеем, что их век прошел».
На самом деле век титанов еще не прошел, и Черчилль стал наглядным тому подтверждением.
«Люди доверяют Черчиллю и ждут его указаний, – отмечали журналисты The Sunday Times . – Все, что он попросит, они исполнят. Еще ни один британский государственный деятель времен войны не имел за собой столь сплоченную нацию» [1070] .
...
ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ: «Люди доверяют Черчиллю и ждут его указаний. Все, что он попросит, они исполнят».
The Sunday Times
Коллега Черчилля по правительству Лео Эмери признавался, что в его шефе «воплотился дух старой Англии, с его непоколебимой самоуверенностью, суровым весельем, неиссякаемым чувством юмора, моральным духом и несгибаемой силой воли» [1071] .
Именно это принятие лидерства в критический для страны момент, именно это олицетворение и воплощение в своем образе таких качеств, как смелость, сила воли, решимость, готовность до конца отстаивать то, во что веришь, и заложили основу последующих героических интерпретаций образа Черчилля. После Второй мировой войны британский политик примкнет к когорте великих, став одним из самых выдающихся людей столетия. Еще при жизни его личность мифологизируют, а все сделанное им станет легендой. Даже увлечения Черчилля, которых, на счастье его поклонников, было так много, и те лишь подтвердят всеобщее мнение о неординарности «старого доброго Уинни», как ему кричали жители разрушенных городов во время поездок по стране.
Как еще можно относиться к человеку, который помимо своей основной деятельности написал несколько десятков томов, нарисовал несколько сот картин? Причем за первые он получил Нобелевскую премию по литературе, за вторые – признание выдающихся критиков и коллег по пленэру. Даже знаменитый своим несговорчивым нравом Пабло Пикассо отметил, что «если бы Черчилль занимался исключительно живописью, он мог бы спокойно зарабатывать себе этим на жизнь» [1072] .
...
ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ: «Если бы Черчилль занимался исключительно живописью, он мог бы спокойно зарабатывать себе этим на жизнь».
Пабло Пикассо
Имя Черчилля превратилось в бренд, проникнувший во множество сфер нашей жизни. В честь британского политика называли города, деревни, улицы, железнодорожные станции, аэропорты, ипподромы, больницы, колледжи, школы, пабы, магазины, отели, парки, реки, водопады, площади, спортивные сооружения и турниры, танки, корабли и подводные лодки. Даже цветоводство, не самое сильное увлечение нашего героя, и то обессмертило его – имя «Черчилль» получили новые сорта хризантем, астр, фуксий, гладиолусов, гиацинтов и роз.
Английский философ сэр Исайя Берлин назовет Черчилля «человеком, который был больше чем жизнь» [1073] . А американка Вирджиния Коулз заметит в 1953 году, что только Леонардо да Винчи может сравниться с британским политиком по невероятному охвату интересов. Об аналогичном широчайшем и «нехарактерном для современности» диапазоне интересов упоминал и британский историк, автор теории цивилизации Арнольд Тойнби, знаменитый своим монументальным двенадцатитомным трудом «Постижение истории». Правда, в отличие от Леонардо, Черчилль, по мнению исследователей, «внушал благоговение и трепет».
Один из американцев, посетивший его в резиденции на Даунинг-стрит, до последних дней гордился тем, что имел честь «пожать руку самой истории», а издатель Вальтер Грабнер написал:
«Даже во время отдыха и досуга, за самым обычным разговором за столом я, как, впрочем, и все, кто соприкасался с Уинстоном, всегда осознавал неотъемлемое величие, присущее его личности. В его действиях всегда был своего рода éclat [1074] , бродил ли он около пруда с золотыми рыбками или встречал гостей к обеду, – все, на что он обращал внимание, приподнималось в этот момент над обыденностью» [1075] .
...
ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ: «Даже во время отдыха и досуга, за самым обычным разговором за столом я, как, впрочем, и все, кто соприкасался с Уинстоном, всегда осознавал неотъемлемое величие, присущее его личности».
Вальтер Грабнер
Такова сила воздействия одного человека на других людей. Почему именно это происходит, что лежит в основе влияния, какие приемы использовал Черчилль в своей практике? Эти и многие другие вопросы, связанные с лидерством, мы рассмотрим в следующих главах нашей книги.
Глава 12. Эмоциональное лидерство
Квинтэссенция лидерства
По мнению Черчилля, основу лидерства составляет способность оказывать влияние на людей, с которыми соприкасаешься, и на события, в которых участвуешь.
«Одно дело – испытывать уверенность, и совершенно другое – уметь передать ее другим людям, которые не разделяют твоих планов, которые так же, как и ты, уверены в себе, своих решениях, своем опыте», – считал британский политик [1076] .
...
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «Одно дело – испытывать уверенность, и совершенно другое – уметь передать ее другим людям, которые не разделяют твоих планов».
«Способность управлять делами, чтобы ход событий всегда подчинялся собственным решениям», он называл «одной из отличительных черт великого человека во власти» [1077] .
Размышляя над жизнью своего современника Джона Натаниеля Керзона, который в свое время занимал пост вице-короля Индии и министра иностранных дел, Черчилль пришел к выводу, что, несмотря на его выдающиеся качества, Керзона нельзя назвать лидером в полном смысле этого слова.
«Мистеру Керзону чего-то не хватает, – отмечал Черчилль. – Конечно, речь не шла о его информированности, усердии, ораторском мастерстве или привлекательности его манер и наружности. Все это было при нем, но общий итог не выглядел окончательным. Палата общин сочла его легковесным. Он вызывал восхищение и зависть, но он не вызывал ни любви, ни ненависти. Он мог точно изложить вопрос и дать толковый ответ. Он владел малым парламентским мечом стильно и безупречно, он работал и путешествовал, он читал и писал (только в одной книге о Персии тысяча триста страниц) и делал все, что ему было предназначено, но он не мог повлиять на чужую точку зрения или изменить события (здесь и далее выделено мной. – Д. М .). В палате общин его коса наскочила на камень, и в сравнении с великими парламентскими фигурами он никогда, даже в свои лучшие дни, не выглядел как достойный боец или соперник. Обладателю всех талантов, которые кружили голову и привлекали, ему не хватало одного – он никогда не вел за собой. Ему часто приходилось командовать, но в центре он никогда не господствовал» [1078] .
