– Черчилль в кабинете министров! Это означает – война действительно началась. Теперь нам придется сражаться с Англией [1035] .
После вступления Великобритании в войну страна остро нуждалась в новом лидере. Ей нужен был человек, который смог бы вдохновить людей на подвиги, повести их за собой по изматывающему пути страданий и лишений. Ни Чемберлен, ни кто-либо другой в первом военном правительстве взять на себя эти функции не мог. Образовался вакуум, который с лихвой заполнил Черчилль – своей безграничной энергией, своей несгибаемой силой воли, своим многолетним опытом государственного деятеля. Как это нередко бывает в карьерах выдающихся лидеров, Черчилль стал премьер-министром задолго до того, как официально вступил в эту должность.
...
ЛИДЕРСТВО ПО ЧЕРЧИЛЛЮ: Образовался вакуум, который с лихвой заполнил Черчилль – своей безграничной энергией, своей несгибаемой силой воли, своим многолетним опытом государственного деятеля. Черчилль стал премьер-министром задолго до того, как официально вступил в эту должность.
Но, как вы уже знаете, для достижения успеха мало одних способностей и лидерских качеств. Популярность Черчилля вызывала восторженную реакцию далеко не у всех обитателей Уайтхолла. Например, лидер Лейбористской партии, глава второй после консерваторов политической силы Великобритании, Клемент Эттли называл своего коллегу «наполовину гением, наполовину чертовым дураком» [1036] . На вопрос, станет ли Черчилль премьером, Эттли ответил:
– Только не Уинстон! Шестьдесят пять лет – много даже для него [1037] .
Это было сказано в декабре 1939 года, когда выступления Черчилля по радио слушала вся страна, а его деятельность в Адмиралтействе и военном кабинете (причем трудно сказать, где энергии прикладывалось больше) стала приносить ему долгожданную популярность.
Лидер лейбористов был не одинок в своем скептицизме, куда опаснее для военно-морского министра было недоверие рядовых членов его же собственной партии. Действительно, а как еще относиться к человеку, который именно в тот момент, когда Консервативная партия понесла тяжелейшее поражение на выборах, перешел в стан политических противников, где сделал головокружительную карьеру? А когда дела в Либеральной партии пошли из рук вон плохо, снова покинул тонущий корабль и присоединился к тем, кого покинул двадцать лет назад. Но и это еще не все. После пяти лет в правительстве, занимая один из самых влиятельных постов, Черчилль перешел в оппозицию, правда на этот раз внутреннюю, без смены партийной принадлежности, и целое десятилетие неустанно критиковал руководство собственной партии и проводимую им политику. Стоит ли удивляться, что рядовые консерваторы, мягко говоря, недолюбливали непотопляемого мэверика Вестминстера?
В этом отношении очень интересное письмо накануне включения Черчилля в состав правительства написала Невиллу Чемберлену от своего имени и от имени супруга, бывшего председателя Консервативной партии (не путать с лидером партии), член парламента леди Дэвидсон:
«Джон и я очень сильно встревожены в последние несколько дней той возмутительной пропагандой, которую ведут журналисты в отношении мистера Черчилля. Подобное случалось и раньше – как правило, когда мистер Черчилль хотел занять должность, – и я чувствую, что я обязана, как самый обычный заднескамеечник, сказать – насколько сильно я надеюсь, что Вы не (выделено в оригинале. – Д. М .) включите его кандидатуру в состав военного кабинета» [1038] .
Возможно, это прозвучит странно, но Черчилль оказался практически одинок, не считая нескольких верных друзей, которых он попытался расставить на ключевые должности. С одной стороны, у него было все необходимое для занятия поста, о котором он столько мечтал, с другой – недоверие, а иногда и просто негативное отношение, которые создавали серьезное препятствие на пути наверх.
Фактически перед Черчиллем открылась дорога, по которой не раз шли до него и не раз будут идти после. На верстовых столбах этой дороги крупно написано «Заговор». В парламенте было достаточно депутатов, которые восприняли войну с Германией как крушение надежд, возлагаемых на Мюнхенское соглашение 1938 года, а если говорить жестче – как предательство. Черчилль обладал достаточным влиянием, чтобы сформировать фракцию, объявить вотум недоверия, нанести болезненный, а может, и сокрушительный удар по правительству. Он мог поднять бунт и на его волне обосноваться на Даунинг-стрит.
Но Черчилль не сделал этого. Во-первых, заговоры и интриги были не в его стиле.
«Уинстон чрезвычайно открытая и прозрачная личность, – вспоминал о нем один из современников. – Я никогда не видел и не слышал от других, чтобы он занимался интриганством» [1039] .
Эту характеристику, особенно слова об «открытости и прозрачности», не следует воспринимать буквально. И тем не менее Черчилль действительно не испытывал склонности к изощренным методам «подковерной» борьбы – по крайней мере, насколько это позволяло ему занимаемое положение.
«Фактом является, что Черчилль пренебрег жалкими экзерсисами в предательстве, столь свойственными, увы, политической жизни, – констатировал А. И. Ут кин. – Его великодушие не вязалось с хладнокровным коварством. В его книгах можно найти что угодно, кроме гимнов макиавеллизму» [1040] .
...
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА: «Черчилль пренебрег жалкими экзерсисами в предательстве, столь свойственными, увы, политической жизни. Его великодушие не вязалось с хладнокровным коварством. В его книгах можно найти что угодно, кроме гимнов макиавеллизму».
Профессор А. И. Уткин
Во-вторых, Черчилль чувствовал себя обязанным премьеру за возвращение в правительство. Несмотря на все разногласия, он сохранял верность по отношению к Чемберлену. И даже больше – когда позволяла ситуация, не скупился на похвалу.
«Вы знаете, я не всегда соглашался с мистером Чемберленом, хотя мы всегда оставались друзьями, – говорил он в одном из выступлений. – Мистер Чемберлен сделан из очень крепкого материала. И я могу вас заверить, что он так же упорно будет сражаться за победу, как он делал это, сражаясь за мир» [1041] .
Свою поддержку премьеру Черчилль выражал не только на публике, но и в приватных беседах. Во время одного из семейных обедов кто-то из его детей решил пошутить над никчемностью Чемберлена. Черчилль нахмурился и недовольным тоном произнес:
– Если ты собираешься делать оскорбительные заявления о моем шефе, тогда тебе лучше выйти из-за стола. Мы объединены общим и великим делом, и я не намерен терпеть подобное по отношению к премьер-министру [1042] .
