За тринадцать лет до этого события царь не решился на кампанию против Крыма. Тогда, когда разведывательные рейды его второстепенных воевод с отрядами в несколько тысяч человек наводили ужас на крымцев, не осмеливавшихся оказать русским никакого отпора, Грозный не поверил в успех крупного наступления на полуостров. Он посчитал предприятие малоперспективным, а встречу с врагом на крымской земле или на подступах к ней не сулящей победу. Теперь он встретился с этим врагом, мало сказать, на своей земле, встреча произошла под самыми кремлевскими стенами, и та самая акция, от которой в свое время отказался московский правитель и на которую теперь решился крымский властелин, принесла последнему полный успех. Безусловно, ханскому успеху содействовал выбранный для нападения момент, когда силы Москвы были сосредоточены на западе. Но в Кремле обязаны были это предвидеть, как обязаны были понимать, что война на два фронта будет Москве не под силу.
И, конечно же, кроме внешних факторов к катастрофическим последствиям крымского нашествия 1571 года привел фактор внутренний. Трагедия лета 1571 года стала результатом устроенного Грозным внутри страны кровавого и бессмысленного террора.
Но легкость, с которой крымский правитель осуществил всю операцию, сыграла с ним злую шутку. Победная эйфория ровно через год толкнула его на повторение прошлогоднего подвига. Воодушевленный большой удачей, Девлет-Гирей попытался летом следующего года повторить свой успех, но на этот раз результат вышел обратным. Убедившись в слабости русской обороны и еще более усугубившемся состоянии дел на Ливонском театре войны, хан заявил о своем намерении повторить акцию годичной давности, но на этот раз его ждала полная неудача. Провал задуманного плана и разгром крымского воинства явились финалом похода 1572 года.
В последних числах июля крымские войска численностью в 120 тысяч человек снова, как и год назад, вышли к Москве. Но трагедия прошлогоднего нападения заставила русского царя сделать кое-какие выводы. В результате за прошедший год правительство сумело усилить южный оборонительный рубеж. Пользуясь временным затишьем военных действий в Прибалтике и очередными переговорами со своим главным противником на западе — с Речью Посполитой, Москва перебросила на Оку крупные контингенты войск. Теперь здесь под знаменами главного воеводы стояло 60 тысяч ратников, только его Большой полк насчитывал 20 тысяч человек. Этого было немного для удержания окского рубежа, но все же с такими силами можно рассчитывать на успех, шансы не допустить неприятеля к столице оставались намного выше, чем год назад. Но царь и теперь не стал искушать судьбу и ожидать прихода врага в столице. Больше того, он уже не чувствовал себя в безопасности даже на севере, в Ярославских и Вологодских землях. На этот раз при первых же слухах о готовящейся в Крыму кампании против Москвы, несмотря на усиление окского оборонительного рубежа, царь укрылся в Новгороде. Его переселение туда говорило о том, что он не надеется на успех отражения очередной агрессии. Страх настолько глубоко поселился в душе Грозного, что, убегая в Новгород, он прихватил с собой из Москвы всю казну и все имущество. Согласно летописям, царские ценности перевезли на 450 телегах, а полный вес груза составил около 160 тонн. Перевезенные богатства сложили в подвалах трех новгородских церквей, охрану которых несли сотни стрельцов. Судя по всему, царя охватила паника, страх, навеянный московской трагедией прошлого года, был так велик, что Грозный чувствовал вокруг себя опасность везде, где бы он ни был.
Кампания началась с того, что татарам, как и год назад, удалось найти незащищенное место для переправы. Главным воеводой над русскими войсками на Оке по-прежнему оставался князь М.И. Воротынский. В ночь на 28 июля орда перешла на левый берег и устремилась к серпуховской дороге. Не успевший к месту переправы Воротынский пошел за ханом параллельным курсом, догоняя его арьергарды и нанося фланговые удары на марше. Одновременно князь приказал всем находившимся в его распоряжении воеводам двигаться к Москве наперерез хану и во что бы то ни стало перекрыть дорогу к столице. К концу того же дня, 28 июля, передовым отрядам русских войск удалось нагнать главные силы орды у деревни Молоди, что в 50 верстах к югу от Москвы, и навязать ему здесь генеральное сражение. Первым настиг Девлет-Гирея полк под командованием воеводы Хворостинина. Смелой атакой с фланга воевода опрокинул арьергард хана, возглавляемый сыновьями Девлет-Гирея. Хан был вынужден остановиться и бросить против Хворостинина крупные силы, но полк русского воеводы выстоял, отразив все наскоки ордынской конницы. На следующий день хан продолжил попытки отбросить вцепившийся ему в тыл и во фланг русский авангардный полк. Но Хворостинин продолжал стойко отбиваться, а к месту разыгравшегося большого сражения уже подходил полк главного воеводы.
Именно здесь в битве, вошедшей в историю как битва при Молодях, впервые отмечено использование русской армией гуляй-города как нового тактического средства тогдашней войны, существенно обогатившего отечественное военное искусство. Прибыв на место побоища, воины Большого полка быстро соорудили гуляй-город по соседству с позициями, занимаемыми Хворостининым, а тот, отбивая очередную атаку ордынской конницы, подвел ее под эти вновь сооруженные укрепления. Залп пушек и пищалей нанес огромный урон атакующей массе крымских всадников. Тем же заканчивались и рее последующие атаки орды. На следующий день сражение возобновилось с новой силой. Девлет-Гирей бросал все свои силы против Воротынского, стремясь разорвать укрепленный лагерь Большого полка, но все наскоки татарской конницы разбивались о легкие защитные сооружения гуляй-города. Одновременно бои гремели и в других местах окрестностей Молодей. Продолжавшие подходить от Оки русские отряды с марша вступали в битву, отчего она распалась на ряд отдельных боев на флангах и в тылу крымского войска. Но основные события, которым суждено было определить исход кампании, разворачивались на позициях Большого полка главного русского воеводы. Особенно ожесточенные схватки произошли здесь 2 августа, в день, когда и решилась участь сражения. Отбив очередной яростный приступ татар к гуляй-городу и оставив в нем Хворостинина, главный воевода с половиной полка незаметно вышел из своей полевой крепости и, обогнув фланг противника, неожиданно ударил ему в тыл. В то же время Хворостинин атаковал его из своих полевых укреплений, предварительно осыпав сильным артиллерийским огнем. Удара с двух сторон изнуренная бесплодными четырехдневными атаками и потерявшая в них много людей орда не выдержала. К концу дня 2 августа началось всеобщее и паническое бегство ее к Оке.
Отражение русской пехотой атаки ордынской конницыНа следующий день, 3 августа, на окском берегу авангард Воротынского уничтожил пятитысячный крымский отряд, прикрывавший переправу остатков своей разбитой армии. Это стало последним аккордом в затянувшейся на несколько дней битве, последней точкой в истории похода Девлет-Гирея. Потери противника были огромны. Кроме доставшихся победителям богатых трофеев, в плену у воевод оказались главнокомандующий ханским войском Дивей-мурза и много других крупных ордынских военачальников. Сам хан сумел спастись бегством. С ним ушло в Крым, как повествуют древние источники, не более двадцати тысяч человек из его воинства.
6 августа весть о победе пришла в Новгород, и только тогда, снова нагрузившись всем своим добром, царь отправился в обратный путь, в Москву.
Победа при Молодях надолго отвадила крымских захватчиков от посягательств на русскую землю, на какое-то время, как это бывает после большой победы, на южном рубеже воцарилось спокойствие. Важное значение битвы при Молодях заключается и в том, что была, наконец, одержана блестящая победа после длинной череды неудач, преследовавших русское оружие в последние годы. Кроме того, разгром орды при Молодях показал слабость крымского воинства, а следовательно, кампания 1572 года стала еще одним доказательством неверности решения царя, отказавшегося в свое время от наступления на Крым. Ведь неудача прошлого года целиком объясняется грубыми, недопустимыми просчетами московской стороны, но никак не силой противника.
Переменился и тон в сношениях между соперниками. После провала похода 1572 года Девлет-Гирей больше не упоминал о Казани и в своих требованиях русскому царю ограничивался только одной Астраханью. Но Грозный после большой победы уже не шел ни на какие уступки.
Комментируя итоги победы при Молодях, историк Костомаров, между прочим, отмечает:
«Эта победа не могла, однако, загладить бедствия, нанесенные в 1571 году. Русская земля потеряла огромную часть своего народонаселения, а столица помнила посещение Девлет-Гирея так долго, что даже в XVII веке, после новых бедствий Смутного времени, это событие не стерлось из памяти потомства. Иван, всегда подозрительный, боязливый, всегда страшившийся то заговоров, то измен и восстаний, теперь более чем когда-нибудь вправе был ожидать вспышки народного негодования: оно могло прорваться, подобно тому, как это сделалось некогда после московского пожара».
