Тирион понимал.
— Возможно я окажусь более удачливым.
Он открыл кошелек и начал выкладывать на доску серебрянные монеты, одну за другой, пока Каво наконец не улыбнулся.
Пока они расставляли фигуры, прикрыв их экраном кайвассы, Халдон спросил, "Что нового в низовьях Реки? Будет ли война?"
Каво пожал плечами. "Юнкайцы такие. Они называют себя Мудрыми Мастерами. Я не берусь судить об их мудрости, но в хитрости они не испытывают недостатка. Их посланник пришел к нам с сундуками золота и драгоценных камней и привел двести рабов, девушек брачного возраста и мальчиков с гладкой кожей, обученных пути семи вздохов. Я бы назвал его явление запоминающимся, а его взятки щедрыми".
"Юнкайцы купили ваших триархов?"
"Только Ниессоса." Каво убрал ширму и изучал расположение армии Тириона. "Малакво может быть старый и беззубый, но он все же тигр, а Донифос уже не вернется на место триарха. Город изголодался по войне."
— Почему? — удивился Тирион, — Меерин в множестве лиг по морю. Чем эта милая юная королева обидела Старый Волантис?
— Милая? — Каво рассмеялся. — Если хотя бы половина слухов, которые приходят из Залива Работорговцев правдивы, то этот ребенок монстр. Они говорят, что она кровожадна, что тех, кто ей перечит, сажают на гвозди и они умирают медленной смертью. Они говорят, что она колдунья, кормящяя своих драконов плотью новорожденных детей, клятвопреступница поносящая богов, что она нарушает перемирия, угрожает послам и отворачивается даже от тех, кто преданно служит ей. Они говорят, что ее похоть невозможно удовлетворить. Она трахается с мужчинами, женщинами, евнухами, даже с собаками и детьми, и горе любовнику, который не сможет ей угодить. Она отдает свое тело мужчинам, чтобы забрать их души.
О, отлично, подумал Тирион. Если она отдаст мне свое тело, то пусть забирает мою душу, пусть маленькую и чахлую.
— Они говорят, — сказал Халдон. — Под словом они ты подразумеваешь работорговцев, изгнанных из Астапора и Меерина. Похоже на клевету.
— Самая лучшая клевета — та, которая содержит крохи правды, предположил Кваво. — Но нельзя отрицать настоящее прегрешение девицы. Этот невежественный ребенок осмеливается уничтожить работорговлю, но эта торговля никогда не ограничивалась Заливом Работорговцев. Это — часть морской торговли, распространенная во всем мире, а королева драконов стала мутить воду. За Черной Стеной, лорды древней крови плохо спят, прислушиваясь — не точат ли их кухонные рабы свои длинные ножи. Рабы выращивают нашу пищу, убирают наши улицы, обучают наших детей. Они сторожат наши стены, гребут на наших галерах, сражаются за нас на поле боя. И сейчас, когда они смотрят на восток, они видят сиятельную юную королеву, разрушительницу цепей. Старая Кровь не потерпит этого. Бедняки тоже ее ненавидят. Даже самый ничтожный бедняк стоит выше раба. А эта драконья королева отобрала у них это утешение.
Тирион передвинул своего копьеносца. Каво ответил ему легкой лошадью. Тирион переставил своего арбалетчика на квадрат выше и сказал, — Красный жрец снаружи похоже думает, что Волантис должен биться за эту серебрянную королеву, а не против нее.
— Красному жрецу было бы благоразумнее держать язык за зубами. — сказал Каво Ногарис. — Уже сейчас идут бои между его последователями и теми, кто покланяется другим богам. Своей болтовней Беннеро добьется только дикого гнева на свою голову.
— И что за болтовня? — спросил карлик, играясь своей пешкой.
Волантинец махнул рукой.
— В Волантисе тысячи рабов и вольноотпущенников толпятся на храмовой площади каждый вечер, чтобы услышать, как Бенерро вопит о кровавых звездах и огненном мече, который очистит мир. Он проповедует, что Волантис точно вспыхнет, если триархи поднимут оружие против серебряной королевы".
— Даже я могу это предсказать. А, вот и ужин.
На ужин была тарелка жареной козлятины, с гарниром из мелконарезанного лука. Мясо было пряным и ароматным, поджаристым снаружи, красным и сочным внутри. Тирион отщипнул кусочек. Он был так горяч, что обжег его пальцы, но и так хорош, что ничего не оставалось, как потянуться за следующим куском. Он запил мясо бледно-зеленой волантинской наливкой, которая больше всего напоминала ему вино, которого он не пил уже давным-давно.
— Очень славно, — сказал он, подняв своего дракона.
— Самая важная фигура в игре, — заявил он после того, как побил одного из слонов Кваво. — А у Дейенерис Таргариен их целых три, говорят.
— Три, — согласился Кваво. — Но им противостоят трижды по три тысячи врагов. Граздан мо Эраз был не единственным посланником из Желтого Города. Когда Мудрые Господа выйдут в бой против Миэрина, легионы Нового Гиса будут сражаться на их стороне. Толоссийцы. Элирийцы. Даже дотракийцы.
— Дотракийцы недалеко от ваших собственных ворот, — сказал Халдон. — Кхал Поно.
Кваво помахал бледной кистью руки в знак отрицания.
— Наездники придут, мы дадим им дары, и наездники уйдут.
Он передвинул снова свою катапульту, обхватил тирионовского гипсового дракона, и снял его с доски.
Потом последовал жестокий разгром, хотя карлик еще сделал дюжину ходов.
— Пришло время для горьких слез, — сказал Кваво, подгребая к себе кучу серебряных монет. — Еще разок сыграем?
— Не стоит, — сказал Халдон. — Мой карлик уже получил свой урок смирения. Я думаю, что лучше нам вернуться на наш корабль.
Снаружи на площади, еще горели ночные фонари, но священник уже ушел, и толпа постепенно расходилась. Окна борделя мерцали светом свечей. Изнутри слышался смех женщин. "Ночь еще молода", сказал Тирион. "Каво, возможно, не сказал нам всего. И шлюхи слышат больше от мужчин которых они обслуживают".
"Ты так сильно нуждаешься в женщине, Йолло?"
"Такая любовница, как собственная рука, мужчине быстро надоедает". Может, Селорис и есть то место, куда отправляются шлюхи. Может, Тиша сейчас там с татуровкой в виде слезы на щеке. "Я чуть не утонул. Мужчине нужна женщина после такого. И потом, должен же я убедиться, что мой член не превратился в камень".
Полумейстер засмеялся. "Я буду ждать тебя в таверне у ворот. Не затягивай со своим делом."
"— О, не волнуйся на этот счет. Большинство женщин предпочитают закончить со мной так быстро, как они могут."
По сравнению с теми борделями. которые карлик частенько посещал в Ланниспорте и Королевской Гавани, этот бордель был вполне приличным. Владелец, по-видимому, не говорил ни на одном языке, кроме волантинского, но он вполне понимал звук серебра, и провел Тириона через арку в длинную комнату, пропахшую фимиамом, где слонялись четверо скучающих молодых рабынь в разной степени раздетости. Двое из них уже наверняка отметили не менее сорока дней рождения, прикинул он; а самой молодой было около пятнадцати-шестнадцати лет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
