Серая хворь. Тирион скривился. Он уколол еще один палец на ноге и чертухнулся, когда капля крови выступила вокруг острия ножа.
— Тут больно. Счастлив?
— Готов плясать от радости.
— У тебя ноги воняют сильнее, чем мои, Йолло, — Дак принес чашку бульона. — Гриф предупреждал тебя, что не надо прикасаться к каменным людям.
— Ага, но он забыл предупредить каменных людей, что не надо прикасаться ко мне.
— Когда колешь, смотри, нет ли участков мертвой серой кожи, не чернеют ли ногти, — сказал Халдон. — Если увидишь такие признаки, не медли. Лучше потерять палец, чем ногу. Лучше потерять руку, чем провести жизнь, воя на Мосту Грез. Теперь другую ногу, будь любезен. Потом пальцы на руках.
Карлик по-другому перекрестил короткие ноги и начал колоть другие пальцы.
— Член мне тоже уколоть?
— Не повредит.
— Тебе не повредит, ты хочешь сказать. Хотя как часто я его использую, с таким же успехом можно отрезать совсем.
— Не сдерживай себя. Мы его обработаем раствором, набьем и продадим за бешеные деньги. Член карлика обладает магической силой.
— Я многие годы говорил это всем женщинам.
Тирион направил острие кинжала в подушечку большого пальца, посмотрел, как выступает кровь и слизнул ее.
— Долго мне еще продолжать истязать себя? Когда мы убедимся, что я чист?
— Честно? — спросил Полумейстер. — Никогда. Ты проглотил полреки. Может быть, прямо сейчас ты становишься серым, превращаясь в камень изнутри, начиная с сердца и легких. Если так, то уколы пальцев и купание в уксусе не спасут тебя. Когда закончишь, иди, поешь бульона.
Бульон был хорош, однако Тирион заметил, что Полумейстер держался по другую сторону стола, пока он ел. "Робкая Дева" пришвартовалась к ветхому причалу у восточного берега Ройна. Через два причала от неё с волантийской речной галеры выгружались солдаты. Под кирпичной стеной ютились лавки, хлева и склады. За ними виднелись башни и купола города, красные в свете заката.
Нет, не города. Селхорис всё еще считался обычным городком, им правили из Старого Волантиса. Это не Вестерос.
Лемор поднялась из каюты, таща за собой принца. Увидев Тириона, она бросилаь к нему через палубу, чтобы обнять.
— Мать милосердна. Мы молились за тебя, Хугор.
Хотя бы ты.
— Я на вас за это не в обиде.
Приветствие молодого Гриффа было менее горячим. Аристократик был в дурном настроении — злился, что его заставили остаться на "Робкой Деве", не пустив на берег с Яндри и Исилой.
— Мы всего лишь думаем о вашей безопасности, — говорила ему Лемор. — Время сейчас неспокойное.
Халдон Полумейстер пояснил:
— По пути от Печалей до Селхориса мы трижды замечали всадников, двигавшихся на юг вдоль восточного берега. Дотракийцев. Однажды они были так близко, что можно было слышать колокольчики в их косах, а несколько раз ночью были видны их костры за восточными холмами. Еще мы проходили военные корабли — волантийские речные галеры, полные воинов-рабов. Ясно, что триархи боятся нападения на Селхорис.
Тирион быстро всё понял. Селхорис — единственный крупный речной город на восточном берегу Ройна — гораздо более уязвимым для всадников, чем его товарищи по другую сторону реки. Но даже так, это невеликая добыча. На месте кхала я бы притворно напал на Селхорис, и пусть волантийцы бросятся его защищать, а затем повернул на юг и обрушился на сам Волантис.
— Я знаю, как обращаться с мечом, — всё твердил Молодой Грифф.
— Даже храбрейшие из ваших предков в опасные времена держали при себе Королевского гвардейца.
Лемор сменила платье септы на одеяние, подходящее скорее жене или дочери процветающего купца. Тирион пристально за ней наблюдал. Он довольно легко унюхал правду из-под крашенных синим волос Гриффа и Молодого Гриффа; Яндри с Исиллой кажутся не больше тех, за кого себя выдают, а Утка — даже меньше. А вот Лемор… Кто она на самом деле? Зачем она здесь? Полагаю, не ради золота. Кем ей приходится принц? Она и правда была когда-то септой?
Халдон тоже заметил перемены в её гардеробе.
— Как прикажете понимать столь внезапную потерю веры? Я бы предпочел вас в одеяниях септы, Лемор.
— Я бы предпочел её голой, — сказал Тирион.
Лемор взглянула на него с укоризной.
— Это из-за вашей испорченной души. Одежды септы кричат о Вестеросе и могли бы привлечь к нам нежелательные взгляды.
Она обернулась к принцу Эйегону.
— Вы не единственный, кому приходится скрываться.
Паренек, кажется, не смирился. Идеальный принц, но всё еще и во всём — наполовину мальчишка, с малюсеньким знанием мира и его бед.
— Принц Эйегон, — сказал Тирион, — раз уж мы оба застряли на этой лодке, может, вы окажете мне честь и сыграете со мной в кавассу, чтобы скоротать время?
Принц посмотрел на него с подозрением.
— Я устал от кайвассы.
— То есть устали проигрывать карлику?
Как и предполагалось, это укололо парнишкину гордость.
— Иди принеси доску и фигуры. На этот раз я намерен тебя разгромить.
Они играли на палубе, сидя за каютой со скрещенными ногами. Молодой Грифф выстроил свою армию для атаки: впереди дракон, слоны и тяжелый конь. Боевой порядок юноши, сколь храбрый, столь и глупый. Рискует всем ради быстрого уничтожения противника. Он предоставил первый ход принцу. Халдон стоял рядом, наблюдая за игрой.
Когда принц тронул дракона, Тирион кашлянул.
— На вашем месте я бы этого не делал. Слишком быстро выводить дракона — ошибка. — Он невинно улыбнулся. — Ваш отец знал, как опасно быть сверхсмелым.
— Ты знал моего настоящего отца?
— Ну, видел дважды или трижды, но мне было всего десять, когда Роберт его убил, а мой собственный отец прятал меня под утесом. Нет, не могу сказать, что знал принца Рейегара так, как ваш ненастоящий отец. Лорд Коннингтон был ближайшим другом принца, не так ли?
Молодой Грифф отбросил с глаз прядь синих волос.
— Они вместе были оруженосцами в Королевской Гавани.
Он, должно быть, истинный друг, наш лорд Коннингтон. Остается так свирепо верен внуку короля, отобравшего его земли и титулы и отправившего в изгнание. Печально другое. Когда мой отец отдал на разграбление Королевскую Гавань, принцу Рейегару не помешал бы еще один друг, чтобы спасти очаровательного сынишку принца, когда его королевские мозги стали размазывать по стене.
Парень покраснел.
— Это был не я. Я говорил тебе. Это был сын какого-то кожевника из Сточного Переулка, чья мать умерла, рожая его. Отец продал его Лорду Варису за бутылку Арборского золотого. У него были и другие сыновья, но он никогда не пробовал Арборское золотое. Варис отдал мальчика из Сточного Переулка моей леди-матери, а меня унес.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
