Он попытался протянуть руки к детям, видя их на коленях у своего ложа; но ему не было отпущено времени, чтобы произнести еще хоть слово; его голос угас, голова склонилась к плечу, тело затрепетало, охваченное слабой конвульсией. Он был мертв.
Когда Меншиков умер, офицер, надзирающий за семьей, стал оказывать несколько больше внимания оставшимся в живых, чего до этого за ним не водилось. Направлял их так, чтобы заставить ценить все, что оставил и завещал им отец, дал свободы больше, чем давал прежде, и разрешил им время от времени выбираться в Якутск [Березов] и слушать богослужение.
В одну из таких вылазок княжна Меншикова проходила мимо бедной сибирской лачуги, рядом с которой изба, построенная ее отцом, была дворцом. В оконце этой лачуги показалась голова старца со всклоченной бородой и нечесаными волосами. Девушка испугалась и сделала крюк, чтобы не оказаться слишком близко к страшному человеку. Ужас стал еще больше, когда она услышала, что он окликает ее по имени и фамилии. Поскольку оклик был доброжелательным, она подошла, с большим вниманием взглянула на этого человека, но не узнала его и хотела, было, идти дальше.
Старик снова ее остановил.
- Княжна, - сказал он, - почему вы бежите от меня? Должно ли сохранять вражду между собой в таких краях и в нашем положении?
- Кто ты? - спросила девушка. - И какой смысл мне тебя ненавидеть?
- Разве ты меня не узнала? - спросил крестьянин.
- Нет, - отозвалась она.
- Я князь Долгорукий, заклятый враг твоего отца. Девушка сделала шаг в сторону старика, глянула на него с удивлением:
- Действительно, - сказала она, - это, конечно, ты! И с какого времени, за какое оскорбление бога и царя ты находишься здесь?
- Царь умер, - ответил Долгорукий, - умер через неделю, после того, как был помолвлен с моей дочерью, которую ты видишь лежащей на этой скамье, как и с твоей сестрой, которая лежит в могиле. Сегодня его трон занят женщиной, приглашенной нами из Курляндии в расчете жить в ее правление более счастливо, чем при ее предшественниках. Мы обманулись. По капризу ее фаворита - герцога де Бирона, она сослала нас за надуманные преступления. На протяжении всего нашего путешествия сюда, с нами обращались, как с самыми презренными преступниками; нас лишили всего необходимого и вынудили почти умирать от голода. Моя жена умерла в дороге, и моя дочь кончается; но, несмотря на нищету, в которой я оказался, надеюсь дожить до времени и, в свою очередь, увидеть в этом краю и на этом месте женщину, предавшую Россию алчности своих любовников.
Этой женщиной была Анна Ивановна, дочь того самого слабоумного Ивана, кто некоторое время царствовал вместе с Петром I.
Видя эту злобу в Долгоруком, слыша ненависть в его словах, княжна перепугалась и ушла. Вернувшись домой, она все рассказала брату в присутствии офицера. Ничто не могло быть более приятным для молодого человека, чем подобный рассказ; он еще не забыл, что это с одним из сыновей Долгорукого, и по совету старого князя, Петр II бежал из Петергофа. Он, в свой черед, закусил удила, грозя и обещая старику при первой же встрече обойтись с ним так, как он, на его взгляд, того заслуживает.
И тогда вмешался офицер.
- Вспомните, - сказал он, - о чувстве сострадания, что переполняло сердце вашего покойного отца. Пока билось его сердце, он не уставал советовать вам - забыть обиды. Вы поклялись у его смертного одра простить вашим врагам.
- Не нарушайте вашей клятвы, - сказал в конце офицер; - если же вы будете упорствовать в вашем намерении, я вынужден буду вновь отобрать ту немногую свободу, что дал вам.
Молодой человек прислушался к доброму совету и не сделал ничего из того, о чем заявил. Казалось, что бог пожелал его вознаградить. Через неделю, после встречи его сестры со стариком Долгоруким, поступил приказ императрицы, который призывал ко двору выживших Меншиковых. Первой заботой обоих, девушки и молодого человека, было отправиться в церковь Якутска [Березова], чтобы поблагодарить бога.
Они должны были обязательно проходить мимо лачуги Долгорукого и, чтобы избежать встречи со стариком, постарались, как могли, обойти ее стороной. Но старик маячил в окне. Позвал их. Молодежь подошла.
- Поскольку вам дают ту свободу, в какой мне отказывают, зайдите ко мне, молодые люди, - сказал он, - взаимно утешимся общей участью и рассказом о наших горестях.
Меншиков колебался минуту, принять ли приглашение врага, но видя его таким несчастным:
- Сознаюсь, - оказал он, - что у меня сохранилась ненависть к тебе, но найдя тебя в столь жалком состоянии, не испытываю больше ничего к тебе, кроме жалости. Итак, я прощаю тебя, как простил тебя мой отец; ибо, может быть, жертва дурных чувств, которую он принес богу, сегодня обернулась для нас милостью императрицы.
- И какую же милость она вам оказала? - с любопытством спросил Долгорукий.
- Она возвращает нас ко двору.
- Значит, вы туда возвращаетесь? - спросил Долгорукий со вздохом.
- Да; а чтобы нас не обвинили в преступлении - переговорах, которые мы с тобой ведем, ты не должен искать ничего дурного в том, что мы сейчас уйдем.
- Когда вы едете? - спросил Долгорукий.
- Завтра.
- Что ж, прощайте! - сказал старик, вздыхая. - Поезжайте, но, отправляясь, забудьте, молю вас об этом, все мотивы вражды, какие только могут восстанавливать вас против меня. Подумайте о несчастных, которых здесь вы оставляете, о лишенных уже первого, что жизненно необходимо, о тех, кого вы больше не увидите. Ох! Говоря о нашей нищете, я не сказал ничего, что не соответствовало бы правде, и если вы сомневаетесь в моих словах, то взгляните на моего сына, на мою дочь, на мою сноху, простертых на полу и отягченных болезнями, что оставляют им силы кое-как подниматься. Пойдемте, сделайте последнее усилие в сострадании; не откажите им в утешении услышать от вас слова прощания.
Молодые люди вошли в халупу и в самом деле увидели зрелище, разрывающее сердце. Две молодые женщины и молодой мужчина - не выскочки, как они, но представители старинного княжеского рода, потомки прежних суверенов России - лежали, умирая, кто на деревянных скамьях, кто на полу, где было немного соломы. Меншиков и его сестра переглянулись. И улыбнулись. Их сердца поняли одно другое.
- Послушайте, - сказал молодой человек, - я ничего не могу вам обещать относительно того, чтобы как-то повлиять на двор, потому что мы, моя сестра и я, еще не знаем, какой ногой туда ступим. Но вот что мы можем сделать пока, чтобы облегчить ваше положение; у нас - удобный дом с хорошими запасами провизии, скот и птица; все это нам прислали неизвестные друзья. Так вот, получите все это так же, как получили мы, то есть - по воле Провидения; получите с такой же радостью, с какой мы это вам отдаем, и, покидая Сибирь, сестра и я, мы сможем с гордостью сказать, что смогли кое-что сделать для тех, кто несчастнее нас.
Долгорукий со слезами на глазах ловил и целовал руки девушки. Больные привстали со своих мест и благословляли молодых людей.
- Мы едем завтра, - заключил молодой Меншиков; - таким образом, мы не заставим вас долго ждать; завтра утром вы можете вступить во владение домом.
И все было сделано так, как им было сказано. На следующий день, на заре, Меншиков и его сестра, оставив свой дом Долгорукому, его сыну, дочери и снохе, выехали в Тобольск, и оттуда добирались в Санкт-Петербург.
Царица, Анна Ивановна, приняла их великолепно, сделала княжну Меншикову фрейлиной и выдала ее замуж за сына герцога де Бирона. Что касается Александра, то ему вернули 50-ю часть имений отца и все деньги, какие тот, возможно, держал в иностранных банках. Но ему не отдали Ораниенбаумский замок, который остался за короной, хотя сохранили как печать его прежних владельцев этот гигантский княжеский венец, что величает главный корпус.
Забыл сказать, что молодая княжна Меншикова, став герцогиней де Бирон, бережно хранила в сундуке одежду сибирской крестьянки, в которой вернулась в Санкт-Петербург, и что еженедельно в день, когда совершилось возвращение, она наносит визит этому наряду, чтобы сердце оставалось смиренным среди богатства и процветания, что так мимолетны при всех дворах, и особенно - при дворе императоров России.
Примечания:
Раненбург – ныне город Чаплыгин Липецкой области с железнодорожной станцией Раненбург
Березов – крепость, основанная в 1593 году; место ссылки опальных сановников: А. Д. Меншикова (сослан в 1727 году), А. И. Остермана, крупного дипломата В. Л. Долгорукова, а также – декабристов и революционеров; уездный город Тобольского наместничества с 1782 года; районный центр Ханты-Мансийского национального округа Тюменской области.
