– я и слуги – с помощью подзорной трубы, которой снабдил нас Господин. Сам он наблюдал из башни. Мы глядели по очереди, так что на долю каждого пришлось лишь по несколько мгновений, но мы видели далекие сполохи пламени, синие, как полуденное небо, хотя небо было закрыто облаками! И нас охватило великое ликование! Впрочем, я уверен, что лишь мне одному было доступно истинное значение этого зрелища; остальных Господин не посвятил в свое доверие, как им и подобает по рангу, который в конце концов весьма невысок, однако и они ликовали, как только могли. Все мы жили как на иголках в ожидании вашего возвращения. Я собираюсь, с позволения Господина, устроить большой пир в вашу честь!
Беллоуз пребывал в таком возбуждении, что совершенно не заметил, когда лестница закончилась. Оступившись, он упал на колени и завозился на полу – ноги долговязые, как у паука-сенокосца, руки настолько тонкие, что казалось, будто они вот-вот подломятся под его весом. В конце концов выпрямившись, служитель обнаружил, что находится лицом к лицу с Господином, – и снова упал на колени.
– Никакого пира не будет, Беллоуз, старина.
Господин стоял на верхней площадке – несколько в глубине, так что Натану было не дотянуться, но не так уж далеко. Коридор, ведший в личные покои Господина, был запечатан магией – сеткой невидимых нитей, подобной той, что защищала вестибюль. Казалось, это было так давно!
– Добро пожаловать обратно, Натан, – проговорил Господин.
Он держал руки за спиной. Ничего странного в такой позе не было (многие стоят таким образом: развернув плечи и выпятив вперед подбородок), однако мускулы на его руках шевелились.
– Беллоуз, – сказал Господин, – книга при нем?
Беллоуз слегка приподнял голову и принюхался.
– Полагаю, что так, сэр.
– Я тоже так полагаю. Просто мне показалось благоразумным проверить.
Натан кивнул. А если бы ее не было?
Господин шагнул к нему; Натан тотчас отступил назад, и Господин остановился. Несколько мгновений он, казалось, размышлял, затем принял решение:
– Благодарю тебя за твою работу, Натан. Беллоуз тоже тебе благодарен.
Натан сделал еще шаг назад и почувствовал под каблуками верхнюю ступеньку лестницы. Может быть, попробовать убежать? Или избавиться от книги и вступить в битву? В конце концов, он уже уничтожил одну из них, сделал то, что Господину было не под силу, – убил Госпожу. Ведь если бы это было во власти Господина, разве он не сделал бы это сам?
– Вы успели поговорить? – спросил Господин. – Может быть, она тебе что-нибудь рассказала? Хотя, возможно, ты и не дал ей такого шанса. Возможно…
Натан поднял руку, словно показывая, что ему надоело слушать. Господин послушно замолчал.
– Где находится ее дочь?
– Что?
– Не пытайтесь мне лгать! Я знаю, что она здесь. Я чувствую ее присутствие. Дашини. Она где-то неподалеку.
– Дитя, в Особняке не может быть никаких девочек! – вмешался Беллоуз. – Женские энергии несовместимы…
Господин качнул головой, и служитель вновь опустил взгляд.
– Что она тебе сказала?
– Ответьте на мой вопрос!
Господин поднял брови, но отозвался:
– Пойдем со мной, и я покажу тебе.
Он вытащил одну руку из-за спины и протянул ее к Натану. Она зависла в воздухе, словно колибри. Натан полез за отворот своей матросской рубахи и вытащил книгу.
– Я знаю, что с помощью этой книги вы способны меня контролировать. Она сама мне сказала, но я знал и раньше. Через нее вы можете загасить мою Искру или заставить ее гореть. Вы использовали эту книгу, чтобы заставить меня убить Госпожу и всех ее людей. Я не думаю, что Госпожа действительно была такой ужасной, какой вы мне пытались ее представить. Если я сейчас брошу эту книгу с лестницы, подозреваю, что я буду способен сжечь здесь все дотла, вместе со всеми, кто здесь есть. – Натан держал книгу зажатой между кончиками двух пальцев. – Пожалуй, я так и поступлю. Я думаю, это вы убили моего отца. Я думаю, что вы убили брата Беллоуза. И думаю, что вы убили бы и меня, если бы могли.
Он потряс перед собой книгой, переводя взгляд с Беллоуза на Господина.
Господин сделал несколько глубоких вздохов.
– Натан, – проговорил он, – ты прав и неправ одновременно, но чтобы объяснить, в чем именно ты прав, а в чем нет, потребуется столько времени, что, боюсь, ты потеряешь терпение прежде, чем я доберусь до конца. Тем не менее я могу ответить тебе по нескольким пунктам, которые достаточно ясны – по крайней мере, ясны для меня. Я не убивал твоего отца. Более того, я никогда не хотел видеть его мертвым. Я любил его. Твоего отца убила твоя мать – после того как легочные черви достаточно его ослабили, чтобы она смогла с ним справиться.
Натан качнул головой и сделал движение, словно собирался швырнуть книгу в пролет.
– Подожди! Твой отец сам хотел, чтобы она его убила: это прекратило бы его мучения. Я мог бы объяснить, почему это могла сделать только она, но это долго рассказывать. Скажу, однако, что, если ты собираешься сжечь меня за это преступление, это будет ошибкой. Также будет ошибкой, если ты сожжешь Особняк, поскольку, как ты справедливо предположил, здесь имеются и другие достойные люди, включая Дашини. Я держу их здесь ради нашей общей защиты. Брат Беллоуза – не твоя забота, я поговорю об этом с самим Беллоузом в должное время. Твое решение, Натан, – твое личное дело; как ты и сказал, без книги ты, возможно, сможешь меня убить. Но есть равная вероятность, что, наоборот, я буду вынужден убить тебя. Я не так уж беспомощен, и к тому же мы находимся в моем доме. Есть шанс, что умереть придется тебе. А ради чего? Ты этого не понимаешь и, возможно, никогда не поймешь, Натан, но я не хочу причинять тебе вред.
– Вы так говорите, но я вам не верю! Вы что-то прячете за спиной. Покажите, что это!
Господин улыбнулся:
– Показать тебе? Зачем? Ты и сам знаешь, что это такое. Давай заключим с тобой договор, Натан. Позволь мне надеть тебе на шею «Запрещающий перст». Если медальон снова окажется на тебе, я отведу тебя к Дашини.
– А если я не соглашусь?
– Что ж, в таком случае, Натан, мне придется надеть его на тебя силой, и если ты будешь сопротивляться, кто знает, что может случиться? Однако гарантирую тебе одно: если я умру, это место умрет вместе со мной. Здесь все держится на моей магии, она – его раствор и строительный камень. Этот город вырос вместе со
