времени был произведен в капитаны, было поручено провести пару «специальных инспекций», одну на оперативной базе SS-20, другую на оперативной базе SS-25, где он собирал данные с помощью детектора быстрых нейтронов, состоящего из 12 газообразных пропорциональных трубок с гелием (ЗНе) в покрытом кадмием полиэтиленовом замедлителе, которые могли бы идентифицировать пространственную структуру нейтронов, испускаемых ядерными боеголовками на ракетах двух типов, создавая тем самым уникальную сигнатуру для каждого. Эти инспекции были проведены летом 1989 года, и данные, и процедуры были переданы американским и советским переговорщикам в Женеве и впоследствии включены в Меморандум о соглашении, который был завершен 21 декабря 1989 года.
В августе 1988 года Советы вывели из строя два ракетных полка SS-20 — 778-й гвардейский в Канске и 382-й гвардейский в Новосибирске. Ракеты и пусковые установки были запланированы к уничтожению. Однако закрытие объектов потребовало бы уничтожения ракетных отсеков, где размещались пусковые установки, когда они находились в гарнизоне. Вместо этого Советы решили преобразовать эти два подразделения в полки, оснащенные межконтинентальными баллистическими ракетами SS-25, тем самым перепрофилировав соответствующие гарнизонные объекты. 778-й гвардейский ракетный полк, недавно оснащенный девятью мобильными пусковыми установками SS-25, был приведен в боевую готовность 12 декабря 1989 года, за ним 22 декабря последовал 382-й. Оба теперь имели право в соответствии с протоколом на проверку с коротким уведомлением с использованием процедур RDE.
Вместо того чтобы отправлять первоначальную команду Уильямса для выполнения задачи, было принято решение собрать новую команду, состоящую из опытных руководителей и инспекторов, которые, наряду с некоторыми ветеранами из первоначальной команды Уильямса, сформировали бы кадры для дополнительных двух команд, способных проводить инспекции RDE. Подполковники Николас Троян и Джон Ломанн, два наиболее опытных руководителя группы OSIA, были привлечены к миссии вместе с несколькими лингвистами и инспекторами, отобранными из их первоначальных инспекционных групп РСМД. Они присоединятся к Джону Уильямсу и нескольким его ветеранам разработки RDE, чтобы провести первые инспекции RDE с коротким уведомлением.
Сформированная по этому делу команда состояла из десяти человек.
Учитывая уникальный характер этой миссии, конкуренция за несколько мест в этой новой сводной команде, которая еще не была распределена, была высокой. Поэтому я был ошеломлен, когда ко мне обратился не кто иной, как сам капитан Уильямс, с вопросом о моей готовности работать в качестве члена его команды.
«Полковник Коннелл говорит, что вы можете быть доступны для специальной инспекции, которую я провожу. Мне нужен сильный парень, чтобы нести мои сумки. Вы свободны?»
Я слышал о предстоящей проверке RDE и о том, что капитан Уильямс возглавлял ее. Меня не нужно было просить дважды.
В начале апреля «новая» команда Уильямса вылетела на военно-воздушную базу Патрик во Флориде, где на складе, расположенном на космодроме США на мысе Канаверал, был собран макет SS-25. Мы тренировались на этом макете в течение нескольких дней, знакомясь с оборудованием RDE и процедурами, которые будут использоваться во время реальной проверки. У нас было девять ракет для проверки на каждом объекте, и предусмотренный договором 24-часовой срок для выполнения работы. Когда учитывалась необходимость обхода объекта и предусмотренное договором право вскрывать контейнер одной из девяти ракет в конце инспекции, права на ошибку не было. Нам нужно было иметь возможность завершить одну проверку ракеты не более чем за два часа. Более того, нам нужно было выполнять задание практически без сна — проверка не могла прерываться просто потому, что закончился условный восьмичасовой рабочий день.
Я был уникален среди инспекторов команды Уильямс тем, что уже видел ракету SS-25, когда она покидала Воткинский завод. Я также, скорее всего, никогда больше не собирался участвовать в проверке RDE, в отличие от остальной команды, которую готовили именно к такому повороту событий. Таким образом, моя работа заключалась буквально в том, чтобы «нести сумки», имея в виду специальные чехлы Pelican, в которых хранилось оборудование RDE. Мне также было поручено освоить различные механизмы безопасности, встроенные в процесс досмотра, включая использование защищенных от несанкционированного доступа меток, термоусадочной пленки, устойчивой к несанкционированному доступу, и уплотнения Cobra — волоконно-оптического кабеля, используемого для блокировки досмотрового оборудования, когда мы хранили его в Советском Союзе после окончания досмотра.
Но моей основной функцией была та, которую я усовершенствовал, работая в Воткинске, — проводить «случайные» наблюдения, всасывая подобно пылесосу все, что я мог увидеть во время осмотра и что могло представлять разведывательную ценность. Поэтому последнему пункту у капитана Уильямса было несколько предостережений. «Советы будут следить за вами орлиным оком, — сказал он мне. — Они знают, кто вы такой, и что вы не один из нас». Уильямс имел в виду кадры «нормальных» инспекторов РСМД. «Поймите, мы собираемся проводить такого рода проверки еще много раз. Если вас поймают за разглядыванием чего-то потенциально интересного, то, вероятно, это будет последний раз, когда у кого-либо будет шанс увидеть это. У вас есть записная книжка. Не пишите у всех на виду — отойдите и занесите свои наблюдения в более приватной обстановке». Он сделал паузу, уставившись на мена взглядом буравчика. Этот прием был уникальной компетенцией старших офицеров. «Полковник Коннелл говорит, что вы хороши в такого рода вещах, вот почему вы здесь. Постарайтесь не испортить в будущем своей нескромностью все для остальных нас».
Дни, которые мы провели на мысе Канаверал, были насыщенными, но нашлось время для осмотра достопримечательностей. Мы были буквально окружены историей, мыс Канаверал был местом, где Джон Гленн и другие астронавты «Меркурия» начали космическую программу США и где программа «Джемини» подготовила Америку к конечной цели — Луне. Мы осмотрели мемориал астронавтам «Аполлона-1», погибшим в результате трагического пожара, и увидели стартовую площадку, с которой «Аполлон-11» отправил Нила Армстронга и его коллег — исследователей космоса на встречу с историей. И это была не просто история, которая окружала нас, — каждый день мы проезжали мимо стартовой площадки 17, где готовилась ракета Delta II для запуска 13 апреля австралийского коммерческого спутника.
Команда Уильямса не присутствовала на запуске Delta II. Мы вылетели из Флориды 10 апреля для длительного перелета в Токио, Япония, где нас встретил персонал OSIA Gateway. Они отвезли нас на авиабазу Йокота, примерно в 80 милях (128,75 км) к западу от международного аэропорта Нарита, где мы зарегистрировались в гостинице «Якота Инн», военной гостинице на базе для персонала, находящегося во временном командировании. Мы потратили день на преодоление смены часовых поясов и еще несколько дней на брифинги на объекте Gateway (ACIS прилетела с командой из Вашингтона, округ Колумбия, которая предоставила нам краткое описание двух мест, которые мы собирались
