ребёнок. Клава ушла его укачивать. А Прокудина принялся успокаивать приятель.
В тот поздний вечер дружку удалось его утихомирить. Но однажды муж заявился из гостей до предела накачанный спиртным. Дома разбушевался, стал обзывать жену скверными словами. Толкнул её так, что она упала на пол. Затем сдёрнул с крюка люльку с ревущим ребёнком и выкинул в ограду на снег.
Клавдия сунула ноги в валенки, по пути сорвала в коридоре ватник и шубейку, кинулась в ограду. Укрыла шубейкой мальчонку, обхватила люльку и побежала к дому матери.
Так и осталась там с ребёнком. Всего-то два месяца прошло со дня возвращения (неизвестно откуда) Максима. Приходил Прокудин прощения просить на другой день. И на третий стучался в дверь. Клавдия сказала как отрезала: ты, мол, Прокудин, больше мне никто, разведёмся – и точка!
Когда Степан, отец мальчонки, узнал, что Клава ушла от мужа, то очень обрадовался. Прибежал счастливый, сначала всё на Васеньку любовался. Потом предложил Клавдии опять сойтись. Он тоже у матери жил, отец его на фронте погиб.
Уверен был Стёпа, что согласится Клавдия, и будет у них опять жизнь ладная. Однако огорчила любимая женщина. Отказала. Она, дескать, плохо с ним поступила, и не достойна быть его женой. На Васеньку, мол, приходи смотреть. Если какая помощь понадобится, обращусь, мол, к тебе. Но жить с тобою не буду. Ты такой видный молодой мужик, найди себе молоденькую.
Приходил Стёпа, наговаривал с сынишкой, укачивал его. В ограде и перед воротами снег убирал. Всё время звал Клаву к себе. Уж и мать начала говорить дочери, мол, хватит тебе хорошего мужика мурыжить. Он, де, надеется, ждёт тебя. Но дочь оставалась непреклонной.
Весной случилось горе. Сестра Клавы Лукерья умерла. Что-то с сердцем. Похоронили на городском кладбище. Её муж Иван Самарин сам был не свой. Высокий, плечистый мужчина с красивым лицом, которое не портили морщины. Седоватые, словно посеребренные волнистые волосы. Теперь он казался меньше ростом, горбился, во взгляде – боль и неизбывная тоска.
Клава по-хорошему поговорила с ним. Ты, мол, Иван, совсем не убивайся, не вздумай в пьянку удариться. У тебя, дескать, двое детей, им ещё поддержка понадобится. Утешала, как могла. Хотя самой от горя выть по-волчьи хотелось.
Говорят – время лечит. Прошло полгода. Приехал Иван на попутной машине в гости. Кое-что отремонтировал у Клавы с матерью в ограде, в курятнике. Побеседовали обстоятельно. В ходе беседы Иван предложил Клаве стать его женой.
– Бог с тобой, Иван! У вас там на заводе полно женщин одиноких. Поди, многие на тебя заглядываются? Найдёшь себе жёнку!
А сама думает: мужик тихий, добрый, трудолюбивый. Детей любит. Может, и правда, согласиться? Решила ещё с матерью посоветоваться. Иван вышел на улицу. Клава подошла к матери. Та ей рта не дала раскрыть, горячо заговорила:
– Клавушка, соглашайся! Это же золотой мужик! Будешь у него как у Христа за пазухой. И раздумывать нечего!
И уехала Клава в город с Васенькой. Стала Клавдией Самариной.
А Степан женился на девушке из соседнего села. Когда появлялась возможность, навещал в городе сынишку. Васенька, когда подрос, всё время гостил летом у отца.
Возврат к былой возлюбленной
Александр Краснов сидел в глубокой задумчивости на кровати в общежитии. Трое соседей по комнате о чём-то беседовали, но он не вслушивался в разговор. На дворе был 1988 год. Краснов после окончания пединститута второй год преподавал историю в сельской школе. Получил направление на курсы усовершенствования.
Три дня учёбы уже прошло. Сегодня он увидел знакомую девушку Лизу, которая училась на факультете физики и математики. В одной группе с девушкой, в которую Саша был влюблён. Теперь ему вспомнились юные годы. В памяти возникла песня из фильма «Старомодная комедия» – «Не возвращайтесь к былым возлюбленным…»
На первом курсе зимой его с двумя однокашниками направили на ДНД. Их группу дружинников в тот день усилили двумя студентками и одним парнем с 5 курса физмата. Сашин друг Толик очень обрадовался: среди физиков оказалась его одноклассница Марина. Как-то сразу так получилось, что Саша и Марина завели с помощью Толика разговор, да и увлеклись. Группа во главе с двумя милиционерами прогуливалась по улицам, причём Саня и Марина – под ручку.
Звёзды подмигивали им по-свойски, луна улыбалась поощрительно. С неба летели снежинки, празднично сверкая при свете задумчивых фонарей.
Хотя Александр тогда учился на первом курсе, он оказался старше новой знакомой на два года. После армии поработал, потом на подготовительное отделение поступил – отличная придумка при советской власти. Между собой отделение это по старой памяти называли рабфаком.
Вернулся в общагу Саня уже влюблённый-окрылённый. На следующий день сходил в гости к девушке, пригласил Маришу в кино. Вскоре стали они целоваться. Целовалась подружка великолепно, умело. А в это время руки Сашины трогали, оглаживали все выпуклости ладного, фигуристого, крепкого тела возлюбленной. Обычно они стояли у окна или в углу на площадке. Комнаты как-то всё были заняты, как у Марины, так и у парня.
После свиданий Краснов долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок. Посещали они иногда молодёжное кафе, которое пользовалось популярностью у студентов. Там подавали восхитительное мороженое и напитки. Однажды Марина, увидев за соседним столом пьющих пиво парней, сказала, что ей нравится пиво. Саня удивился, но пиво заказал.
Пара влюблённых посетила фотоателье. Снимок получился отличным. Улыбки на лицах. У Сани слегка прищуренные глаза с ласковым и как будто чуть ироничным выражением, у Марины – лицо и взгляд, воодушевлённые страстью и преданностью. Запечатлённое мгновенье счастья.
Одно лишь смущало Сашу. Когда он ласкал подругу, иногда замечал странную улыбку Марины. Как будто взрослая женщина улыбается, глядя на мальчишку-несмышлёныша. Снисходительное выражение задевало, тревожило парня. И ведь не спросишь, почему, мол, у тебя иногда такая странная улыбка…
Постепенно пыл Краснова стал ослабевать. Виной тому была, конечно, не только непонятная мимика у возлюбленной. Он всё чаще задавался вопросом: какое может быть будущее у него и Марины? Он учится на первом, а она – на последнем курсе…
К тому же вокруг полно девчонок, младше его на шесть лет, готовых откликнуться на заигрывания. Наступил момент, когда Саша не пошёл в гости к подруге. Когда она заглянула к нему, сказал, что голова заболела. Со следующего дня стал избегать с ней общения. Как-то она вызвала его на разговор.
Стояли у окна. Марина пыталась узнать причину охлаждения любимого, напоминала, как им хорошо было вместе. Тот вздыхал, отмалчивался. Подруга подала ему два листа бумаги, исписанные аккуратным почерком, и отправилась к себе наверх.
То письмо о любви Саша сохранил. Иногда перечитывал его в холостяцкой двухкомнатной квартире, которую выделил ему совхоз. Сохранил и фотографию.
Александр Краснов очнулся от воспоминаний.
