1915
Усы да борода (Сказка)
У кузнеца, у дедушки Филата,Был двор и хата,А в хате на стене —Портрет, а чей портрет — не угадать в три года:То ль в бричке поп, то ль воеводаНа вороном коне,То ль… как-нибудь потом скажу наедине.Ну, словом, кто-то был когда-то намалеван,Да после дедом так заплеван,Что от лица почти не стало и следа:Едва виднелися усы да борода!У деда был такой обычай постоянный:К портрету подойдет и — тьфу ему в глаза!«Тьфу, разрази тебя гроза!Тьфу, сатана ты окаянный!»Случилось — сатана все это увидал, —И стало так ему обидно и досадно,Что он с досады похудал.«Постой же! — про себя ворчал нечистый. — Ладно.Посмотрим, так-то ль ты удал!Плеваться вздумал, а? Моя-де это рожа!Положим, на мою она и не похожа, —Но ежли ты ее считаешь за мою,Так я ж те поплюю!»Тут дьявол подослал подручного к Филату.Явился к деду бес под видом паренька.«Не надо ль, дескать, батрака?»«Что ж? — молвил дед. — Возьму. А за какуюплату?»«Задаром! Лишь, мое усердие ценя,Ты малость подучи кузнечеству меня!»Дед рад тому: «Изволь, учись, коли охотник!»Сам бабе шепотком: «Глянь, даровой работник!»Работник даровойУ наковальни без отхода.Прошло каких-нибудь полгода,Дед не нахвалится: «Парнишка — с головой,И золотые руки!»Парнишка стал меж тем ковать такие штуки,Что дед, хоть чувствовал в руках немалый зуд.Хоть глаз не мог отвесть от мастерской работы,Одначе взвыл: «Ой, парень, что ты!Взлетим под суд!Эх, черт! Подделал же ты ловко!Пятак! Воистину — пятак!Ну ж, молодец! И как ты так?!»«Вот пустяки нашел! Какая это ковка?» —Стал несуразное тут малый толковать. —«Коль хочешь, я тебя могу перековать!!Переверну в горне налево да направо —Полсотни лет с тебя сниму!..»«Да ну? Такое скажешь, право!Никак и в толк я не возьму!»«Возьмешь!.. Вон старичок идет по косогору!..Эй, старина! А старина!(Знал младший бес по уговору,Что „старичок“ был — сатана.)Слышь, дедушка, тебе помолодеть охота?»«Еще бы!»«Я тебя перекую в два счета».«Что ж, милый, помирать равно мне. Хочешь — куй.Ты парень, вижу я, удалый».Засуетился сразу малый:«Хозяин, дуй!»Едва не лопаясь от смеха,Пыхтит-кряхтит Филат у меха.А бес клещами старца хватьИ ну ковать!Вертел в огне его проворно.Глядь, прыгнул из горна такой ли молодец:«Благодарим покорно!Ай да кузнец!»Филат, оторопев, не мог промолвить слова.А парень снова:«Хозяин, что ж? Ложись!»Очухался Филат:«Ох, брат!Кузнец и вправду хоть куда ты!Помолодеть бы я и рад, —Но, как война теперь, баюсь: возьмут в солдаты,А я… какой уж я солдат?Обидел я когда хоть муху?Таких, как я, да ежли в бой…»Озлился парень: «Шут с тобой!Веди сюда свою старуху.Пусть хоть ее омоложу!»«Старуху? слова не скажу!Старушка стала чтой-то слабой».Посеменил Филат за бабой:«Вот, баба, так и так, — пример тебе живой.Вернешь ты молодость свою, красу и силу.Помру, останешься такою ли вдовой!»Мотает баба головой:«Век прожила с тобой, с тобой пойду в могилу»«Да ты подумай, голова!»Дед не скупился на слова.Просил по-доброму сначала,Покамест баба осерчала,Потом, озлившись сам, забил ей в рот платок.Связал ее и в кузню приволок.Вертели, жарили в огне старушку Дарью,Пока запахло крепко гарью.Тут дед встревожился: «Чай, вынимать пора?Боюсь, не выдержит: стара!Слышь, парень, погляди: старуха-то жива ли?»А парня… Митькой звали!Исчез, как не бывал. Дед глянул, а в огне,Заместо бабушки, костей горелых кучка.Да недотлевшая онучка.Сомлел Филат: «Ой, лихо мне!Ой, лихо!»Прижался, съежившись, к стенеИ… захихикал тихо:«Хи-хи-хи-хи!.. Хи-хи-хи-хи!..Помолодел… Хоть в женихи!..А бабка… Под венец такую молодицу!..Сережки, Дарьюшка, сережки-то надень!..»Бедняк, отправленный в больницу,В больнице помер в тот же день.Не стало дедушки Филата!В пустом его дворе стоит, как прежде, хата,А в хате на стенеВисит портрет, а чей — не угадать в три года:То ль в бричке поп, то ль воеводаНа вороном коне,То ль… как-нибудь потом скажу наедине.Ну, словом, кто-то намалеван,Да только кузнецом покойным так заплеван,Что от лица почти не стало и следа:Чуть-чуть виднеются усы да борода!
1915
* * *
Всю правду говорить — обычай пролетарский,Так потому скажу — какой уж тут секрет? —Что дедушка Филат так заплевал портрет —Чей? Ну, известно: царский!
1917
«Баталисты»
Посвящ. военным «беллетристам» — А. Федорову, В. Муйжелю и им подобным.
На все наведена искусно позолота.Идеи мирные, как шелуху, отвеяв,Бытописатели российского болотаПреобразилися в Тиртеев.Победно-радостны, нахмурив грозно брови,За сценкой боевой спешат состряпать сценку:С еще дымящейся, горячей братской кровиСнимают пенку!
1915
Куплетисты
На сияющей эстрадеВ Петербурге — виноват —В дивном граде ПетроградеПел нам нежно бюрократ:«Знаем, знаем с давних пор мы,Ох, как нам нужны реформы,Но… всему же свой черед:Успокойтесь наперед!»Было худо, стало хуже.Миновало десять лет, —Бюрократ на тему ту жеДекламирует куплет:«Входит жизнь в иные нормы.Ох, как нам нужны реформы,Но… позвольте погодить:Дайте немца победить».Что нам делать с куплетистом?Отвечать, как прежде, свистом?Но в тяжелый час потерьНе до свиста нам теперь.Куплетист (пусть он с талантом)Нас избитым «вариантом»В изумленье не поверг.Знаем: если ждать упорно,И упорно, и покорно,То получим всё, бесспорно…«После дождика в четверг».
1915
«Предусмотренные»
За 1914 год мин. вн. дел получило от штрафов и административных взысканий 1 186 274 рубля. Печать дала 194 760 р. По смете на 1916 г. предполагается получить штрафов на 1 200 000 р.
Много, много их, «злодеев»:Сам М. Горький, Л. Андреев,Короленко, — кто еще там? —Все стоят под «общим счетом»В черной рубрике прихода«Сметы будущего года».
И пигмеи и гиганты,Все грядущие таланты,С новизною, с левизною,«Предусмотрены казною».Плод святого озаренья,Гениальные творенья,Коих нет еще и в плане,«Предусмотрены заране».
Публицист, в статье задорнойТы идешь дорогой торной!Я, сатирик, в басне, в сказкеПодчинен чужой указкеИ живу на белом свете —«Предусмотренный по смете»!
1915
Закон и «Правда»
По распоряжению судебных установлений отменен арест 18 и 19 №№ газеты «Правда» за 1913 год.
«День», 20 ноября 1915 г.
На белом свете «Правда»Жила во время оно.Была на свете «Правда»,Но не было Закона.И вот Закон обрелся.Но… что ж мы видим ныне?Закон-то есть, да «Правды»Давно уж нет в помине!
1915
Столп отечества
В Иркутске содержатель домов терпимости (он же церковный староста и председатель черносотенного «Союза русского народа») Нил Зверев обратился к высшему учебному начальству с жалобой, что учащиеся якобы ведут себя неблагопристойно в церкви во время богослужения, позволяют себе разговоры, шум и другие компрометирующие поступки.
«Биржевые ведомости», 22 ноября 1915 г.
«Дилехтор?.. Хор-рошо!.. Учителя?.. Прекрасно!..В шеренку вас да всех разделать под орех!..Дают вам денежки напрасно:В учебе вашей всей не сосчитать прорех…На гимназистов я глядел намедни в храме.Не то сказать — подумать грехОб этом сраме:Замест того чтоб, павши ниц,Молиться им пред образами,У них шушуканья, смешки…Едят глазами Моих… девиц!Да шутку под конец какую откололи!..Оно, положим, так… искус…У Шурки, скажем, аль у ПолиНа всякий вкус —Всего до воли.Опять же Дуньку взять: хошаПо пьяной лавочке с гостями и скандалит,А до чего ведь хороша!Не сам хвалю — весь город хвалит!»
* * *
Читатель, это не секрет:Перед тобой доподлинный портретНравоблюстителя — иркутского Катона,Носившего значок «за веру и царя!»,Союзного вершилы, главаряИ содержателя публичного притона!
1915
