1918
Новожизненские лягушки
Чем демократичнее власть, тем она дороже обходится народу.
«Новая жизнь», 16—3/11
Вот это строгий суд! Суда не надо строже:Народная им власть обходится дороже,Чем власть — какая же? Ну, что стесняться зря!Чья власть милей вам и дешевле?Не ваши ль это предки древлеПред Зевсом квакали, чтоб дал он им царя?
1918
Работнице
Язык мой груб. Душа сурова.Но в час, когда так боль остра,Нет для меня нежнее слова,Чем ты — «работница-сестра».
Когда казалось временами,Что силе вражьей нет числа,С такой отвагой перед намиТы знамя красное несла!
Когда в былые дни печалиУ нас клонилась голова,Какою верою звучалиТвои бодрящие слова!
Пред испытанья горькой меройИ местью, реющей вдали,Молю, сестра: твоею веройНас подними и исцели!
1918
Маяк
Мой ум — мужицкой складки,Привыкший с ранних лет брести путем угадки.Осилив груды книг, пройдя все ранги школ,Он все ж не приобрел ни гибкости, ни лоска:Стрелой не режет он воды, как миноноска.Но ломит толстый лед, как грузный ледокол.И были для него нужны не дни, а годы,Чтоб выровнять мой путь по маяку Свободы.
Избрав, я твердо знал, в какой иду я порт,И все ненужное, что было мне когда-тоИ дорого и свято,Как обветшалый хлам я выбросил за борт.Душа полна решимости холодной —Иль победить, иль умереть свободной.Все взвешено. Пути иного нет.Горят огни на маяке Свободы.Привет вам, братья, с кем делю я все невзгоды!Привет!
1918
«Правде»
Броженье юных сил, надежд моих весна,Успехи первые, рожденные борьбою,Все, все, чем жизнь моя досель была красна,Соединялося с тобою.Не раз теснила нас враждебная ордаИ наше знамя попирала,Но вера в наш успех конечный никогдаУ нас в душе не умирала.Ряд одержав побед под знаменем твоимИ закалив навек свой дух в борьбе суровой,В тягчайшие часы мы верим: мы стоимПред новою борьбой и пред победой новой!Стяг красный водрузив у древних стен Кремля,Стяг красный «Правды» всенародной,Знай, трудовая рать, знай, русская земля,Ты выйдешь из борьбы — великой и свободной!
1918
В огненном кольце
Еще не все сломили мы преграды,Еще гадать нам рано о конце.Со всех сторон теснят нас злые гады.Товарищи, мы — в огненном кольце!На нас идет вся хищная порода.Насильники стоят в родном краю.Судьбою нам дано лишь два исхода:Иль победить, иль честно пасть в бою.Но в тяжкий час, сомкнув свои отрядыИ к небесам взметнув наш алый флаг.Мы верим все, что за кольцом осадыДругим кольцом охвачен злобный враг, —Что братская к нам скоро рать пробьется,Что близится приход великих дней,Тех дней, когда в тылу врага сольетсяВ сплошной огонь кольцо иных огней.Товарищи! В возвышенных надеждах,Кто духом пал, отрады не найдет.Позор тому, кто в траурных одеждахСегодня к нам на праздник наш придет.Товарищи, в день славного канунаПусть прогремит наш лозунг боевой:«Да здравствует всемирная коммуна!»«Да здравствует наш праздник трудовой!»
1918
Господская тень
На Красной площади намедни три туза:Помещик — без земли, заводчик — без заводаИ хищник банковский, сидящий без дохода,Час битый пялили глазаНа торжество рабочего народа.Им в первомайский день с утраСпокойно дома не сиделось:Глазком прикинуть захотелось.Измерить силу рати той,Что их теснит своей железною пятой.Налюбовавшися, пошли домой все трое.«Ну, как?»«Да так. Тоска».«Казенный юбилей.День этот проходил куда как веселейПри прежнем строе.Ушла поэзия. Отпал волшебный фон.Как живописен был разгонВсей этой сволочи, сбирающейся в шайки,Когда ее жандармский эскадронВозьмет, бывало, всю в нагайки!P-раз! Шляпа на боку! — Два! Лопнуло пальто!Три! Шайки всей как не бывало!В участок волокут толпу. А нынче — что?!Ушла поэзия. И красок ярких мало!»
* * *
Нетрудно угадать, как первомайский деньРасписан был потом в газетах буржуазных.Буржуи с нами вкусов разных:Там, где нам — солнышко, для них — сплошная тень.
1918
«Христос воскресе»
У батюшки ИпатаВодилися деньжата.Конечно, дива тут особенного нет:Поп намолил себе монет!Однако же, когда забыли люди богаИ стали сундуки трясти у богачей,Взяла попа тревога:«Откроют, ироды, ларек мой без ключей!»Решив добро свое припрятать повернее,Поп, выбрав ночку потемнее,Перетащил с деньгами ларьВ алтарьИ надпись на ларе искусно вывел мелом:«Сей ларь — с Христовым телом».Но хитрый пономарь,Пронюхав штуку этуИ выудивши всю поповскую монету,Прибавил к надписи: «Несть божьих здесь телес!Христос воскрес!»
* * *
Что пономарь был плут, я соглашусь не споря,Плут обманул плута — так кто ж тут виноват?Но я боюсь, чтоб поп ИпатНе удавился с горя.
1918
Молодняк
Годков тому примерно пятьПомещик некий в лес заехал погулять.На козлах Филька красовался.Такой-то парень — богатырь!«Вишь, как тут заросло, а был совсем пустырь. —Молодняком помещик любовался. —Как, Филька, думаешь? Хорош молоднячок?Вот розги где растут. Не взять ли нам пучок?В острастку мужикам… на случай своеволья!»«М-да! — Филька промычал, скосивши вбок глаза. —М-да… розги — первый сорт…Молоднячок… Лоза!..Как в рост пойдут, ведь вот получатся дреколья!»
* * *
Какой же в басенке урок? Смешной вопрос.Года всё шли да шли, — и молодняк подрос.
1918
Крещение
Дьячок Кирилл да поп ИпатУ старенькой купелиПод писк ребят Козлами пели.Кто думал про детей, а батя — про отцов:«Ужотко проучу я этих подлецов:Довольно мне они, злодеи, насолили!Церковный сенокос и поле поделили,На требы таксу завели…Приходится сидеть, как раку на мели:Нет ни почету, ни доходу!»С перекосившимся от злой усмешки ртомПоп ребятишек в водуСтал погружать гуртом:«Во имя… отца… и сына… и святого духа…Крещаются младенцы: Голиндуха…Евпл… Хуздазад… Турвон…Лупп… Кирса… Сакердон…Ексакостудиан… Проскудия… Коздоя…»Чрез полчаса В деревне шум стоял от ругани и воя.Ермил накинулся на кума, на Сысоя:«Кого же ты носил крестить: дитё аль пса?Как допустил его назвать ты… Сакердоном?»В другом конце сцепился Клим с Антоном:«Как, ты сказал, зовут мальца?»На куме не было лица.«Эк… сам… — уставился бедняк убитым взглядомНа разъяренного отца. —Как бишь его… Кума с попом стояла рядом…Эк… сам…»«Что сам? Крестил аль что? Ты, леший, пьян!»«Я? Пьян? Ни боже мой! — Кум жалкоусмехнулся.—А крестннчка зовут: Эк…сам…кустом…Демьян!»«Сам под кустом Демьян?! Ай, братцы!Он рехнулся!»Пров кума своего на все лады честил:«Ты ж где, подлец, — в лесу дитё мне окрестилАль у соседского овина?Как, повтори, зовут мальца?»«Ху… Хуздазад!»«Что? Сам ты Хуздазат! Вон со двора, скотина!Неси дитё назад!»«Ай! — Кузькина жена в постели горькобилась. —Какого Евпла мне, кума, ты принесла?Евпл!.. Лихоманка б вас до смерти затрясла!»У Сурина НаумаЗа Голиндуху так благодарили кума,Что, не сбежись народ на шум,Крестины век бы помнил кум.
* * *
«При чем тут кумовья? Опричь попа Ипата, —Мне скажут, — ни одна душа не виновата».Пожалуй, что и так. Хоть есть слушок, что поп,Из кумовей попав кому-то под ослоп,Ссылаться пробовал на святцы.Но… я при этом не был, братцы!
Два гренадера
