Не стала исключением и подсобка компьютерного класса. Первое что бросилось в глаза — микроволновка и громоздкая кофемашина старой модели. В углу вешалка с плащом, под ней пара туфелек и белые чешки.
Дальше шли длинные стеллажи, заваленные деталями и книгами. Среди нагромождения плат обнаружилась статуэтка Голубой Пантеры — популярного персонажа комикса, рассчитанного на женскую целевую аудитории. Хотя чего греха таить, парни его тоже читали, или скорее просматривали картинки, любуясь короткой юбочкой главной героини.
Я не смог удержаться от искушения, и взял в руки сувенирную продукцию — тяжелая. Покрутил из стороны в сторону, любуясь длинноногой красавицей.
— Это не мое… по наследству досталось от прошлого хозяина, — смущенно произнесла Диана.
Ага, так я и поверил. От старого Модестыча, который в жизни ничем не интересовался, окромя рыбалки с коньяком. Он и умер с удилищем в руках, на Волжском разливе по весне. Нормальный был мужик, вот только бухал много.
— Василий Иванович, нам сюда.
Иду на голос и попадаю в скрытую от посторонних глаз зону. А здесь хорошо — уютно, даже столик небольшой имеется с диваном и креслами. Присутствует полный спальный набор: подушки, мягкий плед, пуфик под ноги. Что и говорить, умеют женщины обустраиваться с полным комфортом.
Оглядываюсь в поисках капсул и обнаруживаю у дальней стены три цилиндра, цвета белого серебра. Неуловимо напоминающих внешним видом медицинские спасботы четвертого поколения. Именно в таких доживал последние часы Индус, превратившийся в обугленную головешку. Живого места на коже не осталось — лишь белесые глаза, бездумно пялящиеся в пустоту.
Отбросив прочь пахнущие гарью воспоминания, проковылял в сторону дорогостоящего оборудования. Вот оно — чудо компьютерной техники и заветная мечта миллиона мальчишек по всему земному шару. Не выдержав, провожу пальцами по прозрачной крышке капсулы.
— Двадцать лет назад они выглядели иначе?
— Совсем иначе, — признал я. — Больше на гробы были похожи, с окошком на уровне глаз.
Не выдержал и улыбнулся собственным мыслям, вспомнив далекий голос сержанта, призывающего занять места в могилах. Пальцы заскользили вниз по металлу, который несмотря на холодные отблески оказался вполне себе комнатной температуры.
Под ладонью возникла бугристая поверхность ручки, которая так и просилась: «дерни меня, дерни!» Ну я и дернул — заела, зараза.
— Василий Иванович!
— Сейчас, разберемся.
Поднажал что было мочи и… пластиковый держатель с глухим звуком отлетел в сторону. Прозрачная крышка легко распахнулась, демонстрируя нутро капсулы.
— Василий Иванович, там же специальная заглушка была! — возмутилась девушка.
— Да? Ну простите, не разобрался. Раньше они постоянно заедали.
— Раньше это когда, двадцать лет назад? Василий Иванович, давайте договоримся, без разрешения ничего не трогать. Я ответственное лицо и, если не дай бог что-то случится, спрос будет с меня.
Диана встала напротив и строго посмотрела на меня. Нет, все-таки она училка, это прям чувствуется. Хотя и смущается порою, словно подросток. Но ничего, застенчивость скоро пройдет, еще года два-три и окончательно заматереет. Как сказал бы профессор Гладышев: профессиональная деформация личности.
— Да не переживайте вы так, приклею заглушку обратно, — сказал и примирительно улыбнулся. Увы, вызвать ответную улыбку раздраженной девушки не удалось.
— Василий Иванович, поймите правильно, дело не только в заглушке. Я отвечаю за капсулы, за программное обеспечение, а значит должна быть уверенна, что целиком и полностью контролирую процесс. Если… если вас что-то не устраивает, давайте сразу проясним ситуацию, во избежание дальнейших недоразумений.
— Хорошо, — развожу руками, демонстрируя полную покорность, — командуйте, о прекрасная валькирия, что делать дальше?
— Для начала прекратите дурачиться и начните вести себя, как взрослый мужчина, — тут глаза девушки подозрительно сощурились. — Валькирия? Откуда это?
— Скандинавская мифология, — пожал я плечами, уж слишком очевидным был ответ.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— То что скандинавская, мне прекрасно известно. Откуда взялись подобные аналогии? Проект Вальхалла?
— Диана, я же вам говорил…
— Да-да, к военным не имеете никакого отношения. Снимайте обувь и ложитесь.
— Верхняя одежда?
— Только обувь… Удобно? Хорошо, теперь пробежимся по перечню противопоказаний: черепно-мозговые травмы были?
— Нет.
— Эпилепсия, гипертония, сердечно-сосудистые заболевания?
— Нет.
— Операции на глазах?
— Нет.
Диана продолжала сыпать вопросами, пока я располагался внутри капсулы. С трудом сняв ботинки, откинулся назад. Мягкий ложемент принял форму тела — до чего же хорошо и удобно. Лет двадцать назад это было больше похоже на камеру пыток. Через час начинала болеть шея, через два — неметь ноги, а через три — отстегиваться поясница, так что не разогнуться. Бывало, что выбирались наружу с посторонней помощью, заблевав себя, капсулу и пол вокруг. Что и говорить, современные технологии далеко шагнули вперед.
— Жирное на ночь?
— Что? — не понял я прозвучавшего вопроса. — Какое отношение это имеет к противопоказаниям?
— Никакого, — призналась Диана, — просто хотела проверить, насколько внимательно вы меня слушаете… А теперь возьмите, шлем… Василий Иванович, аккуратно, не повредите визор! Он один половины капсулы стоит.
Затягиваю крепежные ремешки и опускаю забрало, представляющее из себя сплошной черный экран.
— Диана, скажите, вы теперь всегда рядом будете? — и тут же на всякий случай уточняю, — я про погружение.
А то не дай бог, чего подумает. Только обвинений в «харассменте» Василию Ивановичу и не хватало.
— Я вас поняла. Согласно технике безопасности первые три раза должны пройти под внешним наблюдением. Неизвестно, как ваш организм отреагирует на синхронизацию с частотой изображения.
— А разве в капсулу не встроена система диагностики?
— Встроена и даже более того, предусмотрен аварийный выход в случае критического увеличения давления или сбоя сердечного ритма. Вас выбросит из игры, если компьютер сочтет неудовлетворительным состояние здоровья.
— Тогда зачем наблюдать?
— Затем, что помимо основных параметров, есть масса дополнительных, на которые система не способна среагировать должным образом.
— Дополнительные, это какие? Избыточная потливость рук?
— Василий Иванович, вы хотите поспорить с техникой безопасности?
— Не в коей мере.
— Тогда не мешайте работать.
До ушей долетел легкий шелест — пальцы девушки забегали по клавиатуре, набирая текст.
Стыдно признаться, но я нервничал. И если бы не новехонькие протезы одной немецкой фирмы, никогда бы не сунулся в эту чертову машину. Слишком плохие воспоминания были с ней связаны.
Головные боли, тошнота… Синхронизация частоты изображения визора и сигналов, поступающих по зрительным нервам от сетчатки напрямую в мозг, крайне неприятный процесс, по крайней мере именно таким я его и запомнил. Хуже был только отходняк после погружения, когда сознание отказывалось воспринимать окружающую действительности. Картинка двоилась и троилась, некоторые игроки так и вовсе лишались возможности видеть. Через полчаса зрительные функции восстанавливались, но некоторые особо чувствительные, ходили по стеночке и блевали весь оставшийся вечер.
«Мозг должен поверить в действительность перед глазами. Должен знать, что это не просто плоское изображение на экране, а настоящее многомерное пространство», — любил говаривать лейтенант Ферапонтов, заведующий научной частью. — «Мозг глупый, его легко обмануть».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Не так уж и легко, потому как процесс адаптации занимал порою часы. Мучительные часы рези в глазах, головных болей и не проходящей тошноты.
— Крышку пока не закрываю, — долетел до ушей голос девушки. — Готовы, к первому погружению, Василий Иванович?
— Готов, — ответил я внезапно севшим голосом.
