Большой металлический ящик прямоугольной формы… На него можно было с легкостью забраться, а еще покататься верхом, чем оборзевшая школота и пользовалась, наплевав на камеры наблюдения и охрану. Сколько раз снимал особо отчаянных, лично стаскивая за шкирку, и «неосторожно» роняя на пол.
Директриса меня потом отчитывала:
— Василий Иванович, я же говорила, ловить хулиганов не входит в вашу компетенцию. У нас для этого дежурные имеются и охрана. Вот полюбуйтесь, очередная жалоба.
Распечатанный текст письма ложится на лакированную поверхность стола.
— Мне читать?
— Да уж, будьте любезны.
Ничего нового в тексте не было, обыкновенная жалоба взволнованной мамаши: мой сынуля… мой любимый сынуля сломал руку, когда на него наехал этот ужасный механизм. А что хуже всего, ваш персонал хамил и угрожал расправой. Да что же это такое, куда смотрят надзорные органы, срочно примите меры… И так далее и тому подобное.
— Что скажете, Василий Иванович?
— Двадцать девятое августа, — произнес я вслух, взглянув на дату происшествия, — если не изменяет память, летняя отработка у восьмых классов в восточном крыле.
— Не изменяет, — подтвердила Ольга Владимировна.
— А несчастный случай произошел в закрытом западном. Возникает вопрос, что он там делал?
— Василий Иванович, вы же понимаете — они дети.
— Понимаю… А еще я понимаю, что прыгать с большого робота-уборщика на мокрую плитку чревато. Молокососу еще повезло, что шею не сломал.
— А угрожать-то зачем было?
— Никто не угрожал, просто поговорил с ним, ну это… по-мужски.
— С восьмиклассником… по-мужски? Василий Иванович, вы себя-то слышите? Мальчишка был напуган, плакал от боли, а тут вы с воспитательной беседой. Ну скажите на милость, зачем это было нужно? Какой у вас функционал? Молчите? И правильно делаете, что молчите. В распоряжении школы целый штат дипломированных преподавателей и социальных работников. Психологи имеются, и даже целого профессора из Москвы прислали. А вы-то куда лезете?
— Готов написать по собственному желанию.
Ольга Владимировна вздыхает:
— Василий Иванович, поймите правильно, у школы нет никакого желания вас штрафовать, про увольнение даже речи не идет. Со своей работой справляетесь на отлично, а учитывая некоторые обстоятельства…
— Инвалид?
— Я не это хотела сказать, — излишне поспешно произносит Ольга Владимировна.
Ну да, директор школы обязан соблюдать политкорректность, и быть крайне аккуратным в выборе формулировок. Человек с ограниченными возможностями, кажется, так это называется на их языке. А по мне так инвалид — самое точное определение, по-другому не скажешь. И нечего здесь политесы разводить, потому как культяпкам от этого легче не станет.
— Ольга Владимировна, может быть спишем «Вихрь»? Пора старичку на заслуженный покой, — воспользовался я случаем, подняв набивший оскомину вопрос.
— Сколько можно повторять, бюджет школы не резиновый. Старичок ваш работает?
— Работает, — хмуро соглашаюсь, — но того и гляди сдохнет. Каждую неделю требует ремонт, и балбесов всяких к себе притягивает, словно магнитом. Дня не проходит, чтобы какой-нибудь…, - директриса нахмурила брови, и я был вынужден смягчить формулировку, — чтобы какой-нибудь школьник верхом не покатался. Ольга Владимировна, нужно списать.
— Вот когда окончательно сломается, тогда и спишем, а пока работайте с тем, что есть.
Бабки… все всегда упирается в бабки. Со старичком провозился до позднего вечера, раз за разом меняя платы и перезапуская систему диагностики. Закончилось все черным экраном смерти — не выдержал компьютер, выдав сообщение о критической ошибке.
Согласно должностным инструкциям я обязан был вызвать обслуживающую контору. Но поскольку каждый такой вызов вставал школьному бюджету в копеечку, директриса настоятельно рекомендовала обращаться за помощью к Диане Ильязовне, училке по основам программирования. И только потом, в случае отрицательного результата, в соответствующую контору.
Экономия бюджета, что б его…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Поднял трубку стационарного телефона и набрал внутренний номер. Несмотря на позднее время госпожа Сарбаева находилась на рабочем месте. Внимательно выслушав просьбу, устало ответила:
— Хорошо, сейчас приду.
Не понимаю, что молодая девушка забыла в школе в столь поздний час? Сильно сомневаюсь, что ей доплачивали за сверхурочные, особенно учитывая прижимистость местного руководства. Ей бы в парке гулять, в ночных клубах танцевать и кружить мужикам головы. С такими-то внешними данными сам бог велел развлекаться, а не корпеть ночами, проверяя бесконечные контрольные.
Красивая… Высокие скулы, смуглый цвет кожи и глаза миндалевидной формы — напоминала она мне одну сирийку, что встретил транзитом через Тебриз. Мы тогда с мужиками через Иран в Намибию летели, а она с корпусом «врачей без границ» в аэропорту застряла. Сидела пятые сутки на тюках и питалась одной быстрорастворимой лапшой. Я ей наших отечественных конфет целый кулек отсыпал и на свидание сводил, на крышу полуразрушенной диспетчерской. Хорошая была девчонка — жаль, что разбежались быстро. Времена тогда такие были…
В дверь осторожно постучали.
— Открыто, — прокричал в ответ, нехотя убирая культяпки со стола. Хотя, со стола — громко сказано, они на нем толком и не лежали, скорее торчали короткими обрубками. Я частенько любил отстегивать протезы, давая возможность подышать коже, чтобы потом меньше зудела.
Дверь открылась и на пороге появилась Диана, в строгой серой юбке и белой рубашке, расстегнутой на одну пуговичку. Непозволительная роскошь для строгой учительницы.
— И снова добрый вечер, Василий Иванович. Что у вас приключилось?
— Компьютер сдох, — признался я. — Час назад работал, а потом черный экран, сообщение о критической ошибке номер… Не помню, какой номер.
— Ничего страшного, — девушка улыбнулась, — сейчас сама все проверю. И не вставайте, прошу вас, я насиделась за целый день.
Хотел бы я встать легко и быстро, но пока возьмешь протезы, пока пристегнешь обратно… Ради интереса засекал время, на всё про всё уходило полторы минуты. Еще этот шарнир в районе левого колена, заедал вечно.
Когда справился с ногами и наконец смог подняться — системный блок пискнул, экран мигнул пару раз и загорелся привычным голубым светом.
— Все в порядке, можно работать, — сообщила девушка, мило улыбнувшись.
— Вы прям хакер.
— Ну что вы, никакой я не хакер. Тут работы — пара пустяков, и школьник бы справился, — Диана осеклась, сообразив, что выразилась грубовато. Школьник может быть и справился, но только не Василий Иванович.
— Простите.
— За что? За то что все называете своими именами? Я и вправду полный профан в компьютерах — темный лес, одним словом. Сказали, на какие кнопки жать, вот и нажимаю, — я попытался сгладить возникшую неловкость, но вышло только хуже.
Девушка еще раз извинилась и заторопилась к выходу, одергивая на ходу и без того идеально сидящую юбку.
Да, Василий Иванович, от былой хватки не осталось и следа. Раньше у девушек все больше улыбку вызывали или смех, а теперь вот сочувствие и такую неловкость, что сбежать хочется.
Впрочем, далеко молоденькая учительница не ушла. Остановилась на самом пороге и обернулась.
— Василий Иванович, а помните, я говорила про капсулы виртуального погружения, подаренные школе центром Синавского? Целых три штуки… они теперь стоят у меня в подсобке, пылятся. Школьникам на уроках программирования подобное оборудование ни к чему, а вы можете воспользоваться ими в любое время. Тем более, что премиум доступ к «Маяку-17» оплачен на три года вперед.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Какому маяку?
— «Маяк-17» — это игра такая, очень популярная среди молодежи, и не только. Вы читали «Пикник на обочине» братьев Стругацких.
— Не читал, — признаюсь честно, — а вот польский сериал смотрел лет пять назад. Там что-то про аномалии, про взрыв в закрытом научном центре… Подождите, вы мне что, в игрушки играть предлагаете?
