– Мне надо подумать. – Задумчиво произнёс сын Ульриха. Что-то ему казалось странным в словах гаара. Нет, конечно, он и не собирался верить словам человека, коего не знал, и никогда не видел, но он и понимал, что не все гаары готовы идти войной на своего ближайшего, пусть и воинственного соседа. Соблазн, как-то ослабить войско врага был силён, и он, решив проверить пленного, спросил: – Когда собираются напасть челманы?
– Это мне неизвестно. – Ответил тот без всякой заминки, видимо уже заранее готовый к этому вопросу, и, зная, что сказать.
– Что ты можешь о них рассказать, что может помочь нам в битве? Рассказывай всё, что вспомнишь.
– Что можно рассказать о народе, какого никогда не видел? – Гаар немного подумал, и заговорил: – Они пришли из степей, и половина их войска – конница. Они хорошо стреляют из лука, и их стрелы летят на расстояние двухсот шагов. Даже наши лучники могут послать стрелу дальше. Как я понял, это простые кочевники, что разводят скот. Настоящих воинов среди них немного, всего несколько сотен. У них нет никакой брони, а мечи короткие, и не выдерживают хорошего удара.
Рутгер хорошо помнил о том, что говорил ему Вальхар, и, услышав явную ложь от гаара, не подал вида, что не верит ему. Он посмотрел на ухмыляющегося Сардейла, Герфура, и понял, что и те не верят ничему здесь услышанному.
– Мы знаем о нашем враге совсем другое. – Воевода взвешивал каждое слово, прежде чем произнести его. Слишком многое не сходилось. Теперь он не мог понять, зачем пришёл этот гаар? Его послали, чтобы он убедил вигов, что враг не так силён, как им кажется? Чтобы он смог увидеть всё собственными глазами и рассказал, что творится у Волчьих Ворот? И для этого гаары пожертвовали сотней бойцов? Как бы там ни было, Рутгер принял решение: – Я не верю ни одному твоему слову. Монахи Хранителя Очага Бессмертного Тэнгри говорят совсем не то. Челманы не так слабы, как ты пытаешься нам представить. Зачем же ты пришёл на самом деле? Ты хотел выведать, что здесь творится, и приготовились ли мы к нападению? Или твоим приказом было убить вождя клана обороняющего Волчьи Ворота?
Он видел все приготовления вигов, и он теперь знает, что ждёт врагов, когда они пересекут Чёрный Лес. Челманы будут готовы к любой ловушке, попытаются избежать её, или отправятся на Вольфбур другой дорогой. Этого нельзя допустить. На той дороге им могут встретиться войска кланов, пока ещё разрозненные, не объединённые под знаменем военного вождя Балвера, и они, несомненно, их разобьют.
Ещё не было ни одной сечи, а в лагере вигов уже появился первый пленный! Как он поведёт себя, когда начнётся бой? Он производит впечатление опытного воина, и наверняка найдёт способ, чтобы как-то навредить. Может быть, убьёт стражей, и в разгар битвы вонзит кому-то в спину меч. Конечно, он тут же погибнет при этом, но разве от этого уже будет кому-то легче. Нет, нужно это предотвратить. К тому же Закон Предков говорит, что пленный, не давших ценных сведений, не заслуживает жизни.
Решение появилось сразу, и сын Ульриха раздражённо взмахнул рукой:
– Ты видел достаточно, чтобы умереть, к тому же не сказал ничего, чего бы мы не знали. Напротив, ты постарался нас обмануть. Казнить!
С самого детства в Храме Бессмертного Тэнгри отроков учили, что жизнь врага ничего не стоит, и убить его, священная обязанность каждого воина. И, кажется, юноши были готовы ко всему этому. Что же будет на самом деле с ними, когда они встанут перед выбором отнять, или оставить жизнь противнику? Сын Ульриха не боялся вида крови, просто, сама мысль, что по его приказу убьют человека, показалась ему невыносимой. Он сам испугался этого, и всё же, разве он мог поступить как-то по-другому?
Лазутчик попытался броситься на воеводу, но Сардейл сбил его с ног, и с каким-то звериным рыком, придавил коленом к земле. Улыбаясь, он весело посмотрел на Рутгера, подмигнул, и без видимых усилий удерживая извивающееся тело, проговорил:
– Давно бы так. Для меня гаары хороши только в виде трупов. Никчёмные людишки. Нет среди них настоящих героев, и ни один из них не заслуживает жизни.
Герфур сноровисто связал пленному руки за спиной, и вместе с ветераном вытащил из палатки. Было слышно, как тот пытается что-то закричать, и раз за разом Сардейл затыкал ему рот. Ещё один приглушённый крик превратился в булькающий хрип, и воевода понял, что ему только что перерезали горло. Повинуясь какому-то странному позыву, думая, что он обязательно должен это увидеть, он поднялся на негнущиеся ноги, сделал несколько шагов к выходу из палатки, и остановился, смотря, как выгибается в агонии тело, и толчками бьёт багряная кровь из ужасной раны. Так много крови он ещё никогда не видел, и это поразило его больше всего.
Ветеран сорвал пучок травы, старательно вытер лезвие ножа, и убрал его обратно в сапог. Он снова улыбнулся, и на этот раз его улыбка выглядела какой-то особо зловещей и кровожадной. Вытирая руки, стряхивая с бороды капли крови, он внимательно посмотрел на Рутгера, и сказал:
– Не думай ни о чём. Ты поступил правильно. Так бы сделал и твой отец. Крепись, и думай только о завтрашней битве. Завтра будет много крови, и ты опьянеешь от её запаха и вкуса. Получающий власть многого лишается. Теперь в тебе не должно быть места жалости. Это был враг, хитрый, расчётливый, и ты моими руками перерезал ему горло. Так и должно быть. Это война.
– Он был без оружия.
– Так что с того? – Поморщился Сардейл. – Если бы ты оказался у него в руках, он убил тебя, не раздумывая, и не заморачивался на то, есть у тебя в руках меч, или нет. Сейчас ты воевода, и нужно быть жёстким, чтобы, когда придёт время, принять из рук Вальхара перстень вождя.
– Я не хочу, чтобы это произошло. – Искренне, всё ещё глядя на слабо шевелящееся тело, произнёс воевода.
– Конечно. Никто этого не хочет. Но Вальхар будет с нами, в первых рядах, а смерть всегда забирает лучших из нас. – Сардейл снова весело улыбнулся, и положил руку на плечо Рутгеру. – Не принимай всё это так близко к сердцу! Бессмертный Тэнгри ждёт нас, и никто не знает, когда оборвётся цепь жизни!
Сын Ульриха поднял голову, и вдруг увидел Герфура. Тот не выглядел каким-то испуганным, или потерянным. Наоборот, казалось, что он был готов к этому, и в его глазах светился неподдельный интерес. Странно, во время учёбы в Храме Бессмертного Тэнгри он не был таким, и, вроде, избегал вида крови.
Ветеран принюхался, и, поджав губы, что-то невнятно промычав, добавил:
– Я чую, воины приготовили знатный кулеш!
Мысль о еде вызвала приступ тошноты, и, думая о том, что вид убитого по его приказу гаара будет всегда стоять перед глазами, Рутгер неуверенно кивнул. Он пытался взять себя в руки, не думать об этом, и ничего не мог с собой поделать. Нет, зря он принял из рук вождя клана серебряный жезл воеводы. Он не достоин такого доверия.
* * *
К вечеру все приготовления у Волчьих Ворот были закончены. Ров по всей протяжённости был прикрыт ветками, кусками дёрна, привезёнными совсем из другого места, и издалека ловушку было невозможно увидеть. Управляющий лорда Кирфера, помня обещание воеводы, и нисколько не сомневаясь в его угрозе, прислал сто больших бочек земляного масла, и оно было разлито между рвом и стеной, что выстроили воины в самом узком месте Волчьих Ворот. На постройку стены ушли все камни, из коих были сложены хижины близлежащих деревень. Мирные заулы, не служившие в вижском войске, а жили в предгорьях, помогали, и скоро стена выросла высотой в двадцать локтей. На неё же ушла и вся глина изо рва. У катапульт была навалена огромная куча камней среднего размера, не подошедших на постройку стены, и такие же камни были подняты на скалы, возвышающиеся над будущим полем боя. К вечеру было невозможно найти в округе камня размером с кулак взрослого мужчины.
Рутгер поднялся на стену к воинам, несущим дозор между недавно выложенными мерлонами, посмотрел в поле, и улыбнулся. Если бы он не знал, что на расстоянии двухсот шагов от укрепления находится ров, он бы его так и не заметил. В густой траве, ждущее своего мига, поблёскивало антрацитом земляное масло. Всё было готово. Теперь оставалось только одно – ждать.
Солнце, будто предчувствуя завтрашнюю жестокую битву, окрасило редкие облака в кроваво-красные цвета. Молодому воеводе это показалось как предзнаменование, как знак Бессмертного Тэнгри, что завтра всё решится. Он подумал, что, наверное, уже вряд ли когда-нибудь выпадут такие вот тихие, томные вечера, и с завтрашнего дня он навсегда лишится покоя. Выстоят ли виги? Выживет ли он сам? Уверенность в победе – это ещё не всё. Военное счастье переменчиво, и многое зависит от личного мужества каждого бойца, его умения, и чувства, что рядом стоит такой же несгибаемый, готовый умереть ради клана, воин.
