Часом позже мы, закутавшись в пледы, сидим на крыше нашего дома. Я перетащил сюда пару шезлонгов, невесть каким чудом оказавшихся в Пулином спортзале. Между нами – бутылка дешевого чилийского вина. До начала работы в клубе еще целых два часа, и мы проводим их вместе – на крыше, за вином и музыкой. С нашего чердака я перебросил сюда провода и спрятал в слуховых окнах пару старых колонок. Играет Kanye West, которого мы оба любим за мелодичность и стеб.
– Если придется выбирать, я выберу тебя, – говорит Маша.
ПУЛЯ
Мы ждем Спиди в гараже Крота. Время тянется медленно. Спиди опаздывает, и я почти уверен, что не успею посмотреть повтор старого боя Леннокс Льюис – Хасим Рахман, который начнется по ТВ через каких-то полчаса.
– Что будешь делать с бабками? – спрашивает Денис.
– Бате дрель куплю.
– Чего-о-о? – тянет Крот, подаваясь вперед, и на губах его играет ничего хорошего не предвещающая улыбка. Я знаю, что сейчас на меня обрушится ураган подколок, но Денис останавливает его взглядом.
– Дрель. Бате, – продолжаю я, – у нас хозяйственный рядом, она в витрине. Я… знаешь, он, когда с работы возвращается, каждый раз, даже когда поддатый, стоит и смотрит на нее. Минуты три.
– А чего ему сверлить-то?
– Да нечего, наверное. Просто когда он так стоит, он как пацан становится. Детям ведь тоже игрушки не для чего-то там нужны, а потому что яркие. Так ведь скучно жить, если иметь только то, что надо. Прикинь, завтра он идет с работы, останавливается – опа, а там нет ничего! Она одна в магазине, самая дорогая, ее не берет никто. И он расстроится. Не потому, что купить хотел, просто они уже с ней как друзья…
– Пуля, ну ты гонишь… – смеется Крот и хлопает себя по ляжкам.
– Продолжай, Пуля. – Денис тоже смеется.
– Приходит домой, а она там лежит. Я не хочу шоу устраивать, дарить ему, нет. Я даже выйду и мать куда-нибудь ушлю. Просто он заходит, а она на столе на кухне. Вот… ради этого момента все. Ради этой минуты, понимаешь. Хрен с ним, пусть не сверлит потом.
– Пропьет батя дрель твою, – спокойно сообщает Крот и смотрит на дорогу. – Что-то не пойму, он, нет?
Он. Спиди выходит в свет фонаря, и мы видим кровоподтеки на его лице.
– Ноги! – кричит Денис, мы подрываемся, но уже поздно – словно из ниоткуда за спиной Спиди и перед гаражами материализуются армяне. Их четверо, и они пришли не с пустыми руками.
Мы легко бы справились с ними, если бы они не прихватили Рустэма. Он даже не армянин, а осетин или дагестанец, что-то в этом роде. Раньше был спортсменом, пер по кикбоксингу и кекушинкай, пока не перешел на драгсы. Но сила и умение у него остались, и я знаю, что разные пацаны подпрягали его под себя – за пару дозняков он готов сломать челюсть кому угодно.
А Крот, этот мудила, из-за которого все началось, вместо того чтобы впрячься в драку, сквозит за гаражи, оттолкнув с пути одного из армян, и его фигура теряется в зарослях бурьяна.
От такой подлости я на секунду торможу, а когда прихожу в себя, Рустэм в прыжке бьет меня ногой в грудь, и, хотя я успеваю поставить блок, получаю удар такой силы, что меня отбрасывает к железной стене гаража.
Справа я получаю удар арматуриной по ноге, подламываюсь, Рустэм бьет ногой мне в лицо, я падаю, успев только свернуться зародышем, пока на голову не обрушилась очередь пинков и ударов.
Я слышу, как рядом орет Мишка Арарат:
– Вы что, щенки, совсем угорели? Где тачка? Колеса где?
Время застывает, я словно вращаюсь в бетономешалке с десятком крупных камней – с такой частотой меня лупят ногами по бокам.
А потом звучит гром, и я не сразу понимаю, что произошло, а подняв голову, вижу зависших от страха армян с поднятыми руками и Крота с пистолетом в руке.
– Руки! – орет Крот, переводя ствол с Арарата на Рустэма. – Руки, бля, я сказал!
Я хватаю попавшийся под руку осколок кирпича, вскакиваю и бью Рустэма в голову. Не знаю, что на меня находит, но я забываю все годами вбивавшиеся в меня советы тренера и дерусь как в детстве за трансформаторной будкой, на психе. Мне уже пофиг, кого, куда и за что, и я прихожу в себя, только когда Денис обхватывает меня сзади, оттаскивает от скрючившегося на щебенке Арарата и кричит:
– Пуля, хорош! Успокоился, быстро!
Денис подталкивает меня к гаражу, я утираю лицо ладонью. Мне почему-то тяжело дышится, и только тут я понимаю, что плакал.
– Ты чего пришел сюда, ара? – спрашивает Денис, опустившись перед Араратом на колено и схватив в кулак его волосы. – Что ты забыл здесь?
– Дэн… – шепелявит Арарат, хлопая разбитыми губами. – Я по-хорошему хотел. У тебя проблемы будут. Колеса не мои, Вернера…
– Какой Вернер, что ты лепишь здесь? – вопит Крот, приставляет пистолет к виску Арарата и вкручивает его, а Арарат жмурится и пытается спрятать голову.
– Валите отсюда. Быстро, – спокойно бросает Денис, и армяне тихо, хромая и охая, растворяются в вечерней темноте.
И тут я замечаю Спиди. С самого начала драки он вжался в угол между гаражами да так и сидит там теперь, зажав голову руками и мелко дрожа. А Кроту хочется шоу. Он подходит к Спиди и снова поднимает пистолет, но спокойно, без истерики. Он улыбается, когда Спиди закрывает глаза и тихонечко воет, пустив нитку слюны на подбородок.
– А че ты глаза-то закрываешь? Эй, я с тобой говорю, сюда смотри! – И Крот бьет Спиди ногой в бок, не сильно, а чтобы унизить. – Ты в курсе, что с тебя штраф теперь? За кидняк, за наводку? Бабки есть с собой?
Спиди, продолжая выть, кивает, лезет в карман, но пальцы не слушаются его, поэтому Крот сам выдергивает из кармана Спиди бумажник и котлету в лоховском блестящем зажиме для денег.
– Свободен! – орет Крот в ухо Спиди, а когда тот пытается подняться – стреляет в стену над самым ухом парня, тот с воем падает, обхватив руками голову, и я вижу, как сквозь пальцы из его уха льется кровь.
КРОТ
Блин, помахались, как дома побывал. Эти таблетки, они, в натуре, как неразменный рубль. Ну, из сказки, в которой чувак надыбал рубль, и выяснилось, что он неразменный, ты его тратишь, тратишь, а он все равно твой остается. Или еще была сказка, где осел золотом срал. Мы еще и десяти штук не продали, а уже полкосаря баков подняли. Если так и дальше пойдет, мы весь район под себя поставим. Тема!
Адреналин бурлит в крови, хочется продолжения, я не все выплеснул из себя, и мне приходится колотить по груше и плясать вокруг нее, чтобы дать хоть какой-то выход энергии, пока Пуля развешивает застиранную майку на канатах ринга, а Денис моет лицо над раковиной.
Уже почти ночь, в спортзале никого нет, и мои удары повторяются эхом в пространстве над нами.
– Пересрали? – удар! ты-дыщ! – Не бздеть, Крот своих не бросает! – удар! ты-дыщ!
– Где ствол взял? – спрашивает Пуля, и на его лице испуг смешан с любопытством.
– Пацан один с Краснодара притащил в прошлом году.
– Дай позырить. – Пуля вертит в руках пистолет.
– А чего он там про Вернера говорил? – не поворачиваясь, тянет от раковины Денис. И чего возится так долго?
– Без понятия, – отвечаю я (удар, ты-дыщ), – гнал он все. Вернер сейчас, я слышал, на тюрьме, ему там такие дела лепят – по сговору, по наркоте, он лет на семь сядет минимум.
Впечатывая кулаки в грушу, я уже представляю, как весть о нашей с Мишкой разборке облетает пятаки и как из сотен кусочков отрывочных сплетен и тихих уличных разговоров рождается слух о новой банде. Я чувствую подъем. Запыхавшись, отхожу от груши, утираю пот со лба и пытаюсь отдышаться, согнувшись и уперев руки в колени.
И тут я вижу, как этот урод смывает таблетки в раковину.
– Ты что делаешь, идиот! – ору я и бросаюсь к Дэну, чтобы спасти хотя бы остатки стаффа, но тут передо мной вырастает этот слон, Пуля, и, обхватив меня руками поперек тела, отрывает от пола. Я машу руками и ногами в воздухе, барахтаюсь, как мышь, и все, что мне остается, – это орать Денису: – Чего ты как пионер, в натуре? Дэн, прекрати немедленно! Ты наши бабки выкидываешь! Да пусти ты, Пуля!
– Все нормально. – Пуля успокаивает меня, как истеричную девку. – Денис все правильно делает. Я тоже после гаражей перекрестился, ну его на фиг, такие деньги, себе дороже!
– Мудаки!!! – ору я, когда Пуля ставит меня на землю, и тут Денис, этот вечно расслабленный мальчик-диджей с чарующей улыбкой, подлетает ко мне и с силой лупит ладонью в лоб.
– Крот, проснись! Ты видишь, какие дела начались уже?! Все, не было ничего, закрыли тему как страшный сон!
Мудаки, цежу я сквозь зубы, пока Пуля отсчитывает мою доляху из Спидиных бабок и делает это нарочито медленно, то ли чтобы позлить меня, то ли по своей тормозной натуре.
Мудаки, бросаю я, когда Денис протягивает руку «для помириться». Я ухожу, а он смотрит мне вслед, стоя с раскрытой ладонью.
Мудаки! – кричу я с лестничного пролета, перед тем как выйти из этого вонючего спортзала в начинающие густеть сумерки.
