— Значит, я плохо старался, чтобы завоевать симпатию? Ты ни разу не улыбнулась. Не расслабилась ни на минуту. Тебе не нравятся высокие массивные рыцари?
Неправда, один раз я всё же улыбнулась, пока ты не смотрел.
Сердце снова подпрыгнуло в груди. Генри стоял очень близко и глядел на меня сверху вниз, не выпуская руки. Аромат вербены так сильно дурманил разум, что ноги стали слабыми и лицо налилось краской.
Ты мне так сильно нравишься, Генри! Но вот понравится ли тебе, когда ты узнаешь, кто расколол твоё хранилище?
Нужно собраться! Улыбнуться! Ну же, не будь глупышкой с соломенной головой, Трис!
— Мне нравятся рыцари, — пробормотала я.
— Тогда, может, присядем? — Генри кивнул на диван, стоявший напротив камина. — Я налью нам ещё вина.
Гостевой дом целиком был во власти Генриха и его рыцарей. Своих людей он послал в эту ночь на задание, чтобы я не чувствовала лишнего смущения. Не знаю, как я это поняла. Просто ощутила по прикосновениям тёплых сильных пальцев, бережно ласкающих мою кисть.
Слуги убрали со стола, приглушили свет и удалились. В доме не осталось никого лишнего. Мы сидели на диване перед камином, и отсветы огня играли на наших лицах. Я чувствовала крепкое бедро Генри рядом со своим. Близость горячего, сильного мужского тела заставляла трепетать. Невидимые струны в душе натянулись. Тронь — и зазвенят.
— Ты совершенно шикарна в этом платье. Истинная леди… — Генри невесомым движением поправил локон, выпавший из причёски.
Тёплое дыхание паладина упало на шею. Волна изливающейся маны прокатилась жаром по коже. Обжигающе-приятно. Сладко. Ещё немного, и я сама потянусь к его губам…
— Да? Спасибо… — сглотнула я. — И вы совершенно другой без… доспеха…
Что я снова такое ляпнула?! Пресветлая, нельзя женщине себя вести столь развратно! Что он обо мне теперь подумает?
— Можно на ты. Зови меня Генри: ведь нам предстоит близость… — голос паладина сделался ниже. Дыхание опалило кожу. Генри почти коснулся моего уха.
— Хорошо. Генри. Я сделаю, что вы.. то есть ты… скажешь. Не знаю, получится ли у меня…
Я решительно выпрямила спину, смяв пальцами подол на коленях. Ладони вновь сделались потными и холодными.
Что же я так дрожу? Я что, мужчину никогда не видела?! И зачем я так прямо высказалась?! Теперь он точно подумает, что я порочная.
Генри прислонился к спинке дивана и достал из коробочки на столике трубку. У меня появилось больше места, но я этому почему-то не обрадовалась.
— Я сам не очень знаю, как это работает, — сказал он, сдавливая мундштук трубки в руках. — Я паладин, боевой маг, специализируюсь на войне с нечистью. Более умные маги, те, которые сидят в башнях, совершенствуют свою магию, пишут трактаты и… Арнос знает, чем они там ещё занимаются… Они советуют этот способ…
Я пригубила вино и осмелилась поднять взгляд на Генри столь живо заговорившего о магах. Он сидел в расслабленной позе и поглаживал трубку сильными пальцами, но не спешил раскуривать. Его волосы взмокли, кожа мерцала в свете огня от испарины. На виске туго билась голубая жилка.
— Я получил серьёзное ранение на днях, Трис. Мана, словно кровь из раны, вытекает из трещины в хранилище. Высшие маги утверждают, что женское любовное наслаждение способно залечить подобного рода рану.
— Интересный способ лечения. Я читала что-то подобное…
— Ты умеешь читать?
Спалилась…
— Да. Я и про тебя читала.
— Что же ты читала про меня? — вскинул бровь.
— Это не первый твой дракон. Ты уже убивал дракона прежде.
— Верно. Ты не только красивая, но и такая умная леди, — бархат его голоса приятно отозвался в груди.
Я всё ещё сидела прямая, как вешалка, не решаясь расслабиться. Генри поковырялся в трубке и смерил меня взглядом.
— Если беспокоишься о деньгах, то вот, — он взял трубку в зубы, вынул из кармана штанов золотые монеты и вложил мне в ладонь.
Я не считала, сколько там было монет… Я не хотела их принимать! Мне сделалось противно от того, что он дал деньги. Но я должна была взять. Завтра на что-то нужно будет жить, если жизнь, конечно, продолжится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не надо… — промямлила я, глядя в сторону, куда угодно — только не на него. — Я верю, что вы заплатили бы.
— Ты. Мы же на “ты”.
— Ты, — робко скользнула взглядом по его лицу.
— Если беспокоишься о болезнях, то я здоров, не считая раскола хранилища. А если — о беременности… то, — Генри поднял бровь, разглядывая меня. — Если забеременеешь, я признаю ребёнка. Возьму тебя и его в Ревош, мой замок, чтобы дать содержание и воспитание.
Возмутительно! Я что, корова на ярмарке? Господин будет решать, где мне жить и как воспитывать моего ребёнка?
Глаза на миг округлились. Я отвела взгляд, выдержала пару ударов сердца, выдохнула и вновь поглядела на него:
— И много уже у вас, то есть у тебя, таких содержанок с детьми?
20 На диване, на лестнице, в кровати и в ванной
— Я не избалован потомством, — невозмутимо ответил Генри, сохраняя добродушную улыбку. — Мне никто пока не подарил наследника. Не повезло…
Я чувствовала, что за его словами скрывается большая боль, но Генри продолжал держаться веселым и добрым. Только вот брови его немного вздрогнули от сопротивления воспоминаниям.
— Сочувствую… — прошептала я.
Мне было жаль, искренне жаль, что Генрих, такой чудесный мужчина, был несчастлив в личной жизни.
— Всё хорошо, — улыбнулся паладин.
Серые глаза его озарились лучистым светом, совершенно меня покорив.
Генри убрал трубку обратно в коробку и положил руку мне за спину. Я оказалась в кольце его согревающего нежного объятия. Аромат вербены снова окутал меня.
Хотелось развернуться к нему лицом и уже, наконец, самой обнять его, но я всё ещё слишком волновалась. Возможно, в глубине души надеялась, что ничего не случится: он отпустит меня и правда обо мне так и останется тайной.
Но видит Пресветлая Дева, как я устала жить в неведении. Лучше пусть всё случится, хочу знать, кто я: зачарованная или нет?! И если да, то... то убегать не буду.
Генри коснулся носом моего виска и легонько потёрся.
— Так вкусно пахнешь...
Неуловимые прикосновения губ, словно взмахи крыльев бабочки, запорхали на шее. И я, как растаявшая глупышка в руках опытного любовника, сама подставила ему ключицу, прикрыв глаза от наслаждения.
Слишком приятно... Так приятно, что совсем не страшно... Я готова отдать жизнь за правду, за Генри. Пусть всё случится!
Горячее дыхание мужчины опалило кожу.
Мои плечи задрожали от предвкушения, и Генри сильнее сжал ладонь, успокаивая.
— Не бойся, моя прекрасная светлая леди... Посмотри на меня.
Генри застыл, дожидаясь моего взгляда. Я подняла ресницы и увидела его тёмные, горящие страстью глаза. В них было всё! Одним взглядом он забрал меня у меня самой. Тот, по кому так тосковало сердце, был сейчас рядом.
Пусть всё случится!
Я подалась вперёд и приникла к его раскрытым, блестящим горячей влагой губам.
Генри крепко обнял за талию, притянул к себе. Я позволила себе запустить пальцы ему в волосы и сжать кулачки, чтобы он никуда не делся. Генри довольно улыбнулся. Видно, ему было непросто найти расположение ко мне, холодной и неподатливой. Но теперь он радовался победе. И я радовалась вместе с ним.
Мы целовались жадно и долго, изучая друг друга и требуя. Он очень хорошо целовался. И я, к своему удивлению, не была робкой.
Прошла вечность, прежде чем мы оторвались друг от друга, набираясь воздуха. Генри любовался, глядя на меня, и щёки от его взгляда краснели всё сильнее и сильнее. Он потянулся к волосам и, вынув заколки, распустил причёску.
— Какая ты красивая, моя огненная леди…
Он вновь потянулся к губам. Мы поцеловались. Но в этот раз недолго. Генри поднял меня на руки и двинулся к лестнице.
Заколки Альбы остались на диване, как и деньги. Я не взяла. Не хотела за деньги.
