Несмотря на раскол хранилища, Генри нёс меня по ступеням легко, совсем не ощущая веса. Я крепко держалась за его плечи и шею, с упоением исследуя крепкие бугорки горячего тела и отдаваясь предвкушению сладостной любви.
Не важно, что ждёт меня на утро, я хочу провести эту ночь с желанным мужчиной. Хочу провести ночь с Генри.
Прохлада пустой спальни и холодные простыни в спальне вмиг остудили тело и голову. Пока Генри скидывал с себя одежду, я сжалась от волнения, сведя ноги вместе.
Сейчас он разденет меня и увидит шрамы на спине.
— Не зажигай свет, пожалуйста, — прошептала я, когда паладин посветил огнём из пальца над лампой.
Дыхание перехватило от вида обнажённого мужчины, выхваченного вспышкой света.
— Как пожелаешь, Трис, — хрипло прошептал он, опускаясь на постель, которая продавилась под его весом.
Генри накрыл меня собой, приникнув к губам. Его рука потянулась мне за спину, ловко расшнуровывая завязки корсета.
Грудь ощутила приятную свободу, и тут я вспомнила про мазь. Мазь! Если не применить, проблем не оберёшься… Обещание признать дитя — это, конечно, приятно и успокаивает. Но что, если я зачарованная? Тогда меня убьют! Нельзя так рисковать своим ребёнком…
— Мне нужно на минуточку... — прошептала я, незаметным движением извлекая флакон из выреза платья.
Генри нетерпеливо рыкнул и откатился в сторону.
— Дверь прямо перед тобой, — сказал он.
Наличие уборной в комнате меня почему-то несильно удивило.
Пока слезала с высокой кровати, Генри дотянулся до прикроватного столика и всё же зажег лампу магией.
— Возьми, — протянул он светильник.
Взгляд скользнул по его сильному мускулистому телу, не избежав ни одной детали. Я зажмурилась, чтобы вернуть волю, и поспешила отвернуться.
Войдя в комнату, не стала запирать дверь. Мне казалось, это прервёт нашу связь, и придётся начинать долгий путь с начала. Пусть видит колышащиеся тени и ждёт, предвкушает.
Справив нужду, я вымыла руки и складочки. Потянувшись к флакончику увидела на полочке серую шапку. Ту самую валеную шерстяную шапку, которую потеряла в лесу! Генри подобрал её! Но узнал ли он меня?!
С ужасом обернулась к двери и увидела в проёме Генриха.
21 Всё же на кровати
— Тебе не кажется, что это нечестно? — пророкотал он.
Я выпрямилась, сжимая флакончик в руке и направила на Генри твёрдый взгляд. Попалась так попалась — надо отвечать! Хорошо, что паладин накинул халат… Или нет… Волоски, выглядывающие из прорези на мускулистой груди, выглядели не менее соблазнительно, чем на животе и внизу…
Генри забрал у меня флакончик и покрутил в руках.
— Мазь от зачатия, так и подумал. Нечестно, Трис.
— Сделать ребёнка в первую ночь после знакомства тоже не очень честно, Генри. У меня другая жизнь… планы…
Планы… Кого я обманываю? Мои планы — всего лишь дожить до утра! Узнать, откуда во мне эта страшная магия… Моя жизнь слишком темна для тебя, Генри!
Во взгляде паладина вспыхнул огонь. Генрих прикрыл глаза и покачал головой, борясь с собой. Я поняла его переживание по шумному выдоху.
— Твоя жизнь, — Генри слегка улыбнулся и покорно кивнул. — Твоё решение. Я не вправе настаивать. Не теперь… Я заждался, моя огненная леди. Заканчивай и выходи поскорее.
Генри вернул флакончик и закрыл за собой дверь.
Сердце ушло в пятки. Значит, он не узнал, что это я на него напала? И то хорошо. А ребёнок… Милый Генри, я зачарованная, побывавшая в лапах колдуна, и скоро ты поймёшь это. И пожалеешь о своём щедром предложении.
Крадучись, как кошка, я вышла из ванной, держа в руке лампу. Комната была опущена во мрак. Я бросила взгляд на постель и не увидела Генри.
В груди заныло. Неужели, он решил не продолжать? Поискать другую?… Что ж… Возможно, это правильно. Но почему же так больно?
Генри… Генри… Генри, где же ты?!
Страшная печаль и тоска охватили меня, сковали сердце в плен, и я чуть в голос не заскулила.
Но увидела, как шелохнулась тень у окна, и выдохнула от облегчения. Генри двинулся мне навстречу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Трис, как ты долго, — прошептал он, жадно обняв меня, лихорадочно принялся целовать лицо, веки, губы. Оторвал от пола и понёс на кровать.
Я схватилась за мужчину обеими руками, чуть не уронив лампу. Генри дотянулся и отставил её на столик, а я держалась за борт его халата, не отпускала, не позволяла далеко отстраниться от себя.
Я так нуждаюсь в тебе сейчас, Генри. Я хочу, чтобы ты был мой.
— Я твой, девочка… — успокоил Генри, будто прочитав мысли. — Весь твой.
— Потуши свет, — прошептала я.
Тьма заполнила комнату. Мы нашли губы друг друга и вновь принялись целоваться. Я развязала его халат и обнажила сильные плечи. Генри откинул одежду в сторону и решительно стянул с меня платье. Кажется, где-то треснули швы. Ох, настоятельница будет недовольна. Не поймёт.
Генри поцеловал мне грудь, и я выгнулась и застонала от неги.
— Ещё, милый, пожалуйста…
Я лепетала невнятные слова. Страшно распущенно вёл себя мой непослушный язык. Не только в лепете, но и в прикосновении. Но Генри от этого целовал меня только крепче, обжигая дыханием кожу и доводя до неистового трепета во всём теле.
Генри провёл рукой меж моих бёдер, и я подалась навстречу.
— Какая нетерпеливая девочка… — прошептал он. — И уже готовая.
Паладин медленно развел мои ноги.
Душа потяжелела… Сейчас поймёт, что я не дева. Решит, что блудница. Как же стыдно! Я зажмурилась и для надёжности прикрыла лицо руками.
Генри плавно погрузился. Очень плавно. Нежно наполнил меня собой.
— Беатрис… — глухо прошептал он.
А может показалось?
— Посмотри на меня, — потребовал он.
Генри застыл, положив горячую ладонь мне на живот, и ласково погладил.
Наполненность. Такая тугая и упоительная. И вовсе не постыдная, как мне казалось. Я открыла лицо и поглядела на Генри: он весь светился солнечной маной.
Это ты — мой любимый! Как давно я ждала тебя, Генри! Как же я тосковала!
Я двинулась навстречу первой. Генри опустился на меня, оперевшись на сильные руки, и приник к губам. Бёдра его вжались в меня до самой глубины. И ещё раз, и ещё.
Внутри разрастались нетерпение и голод. А с ними упоение и трепетная сладость. Мы нежно целовали друг друга и бережно ласкали, поддавшись ритму общего танца.
Генри был весь мой. А я — его. Мы неслись навстречу друг другу, растворяясь друг в друге.
У меня вырвался стон наслаждения. И ещё. И ещё…
Перед глазами воссиял свет. Окатило волной сладостного тепла. Наслаждение разлилось в животе, закружилось и тонкими струйками потекло по телу.
Радость. Упоение. Лёгкость.
Я отчётливо увидела зияющую щель в хранилище Генри. Направив к ней всю свою любовь, весь свой свет, всю благодарность постаралась стянуть края вместе, загладить, исцелить. И у меня получалось! Получалось!
Я будто отделилась от своего тела, которое держал в сладостных объятиях Генри, и принялась целовать его рану. От моих прикосновений щель истончалась, зарастала, и серая полоса шрама покрывалась янтарным свечением, как и всё остальное хранилище.
“Девочка моя милая, какая ты умница… — благодарно прошептал Генри. — Я так рад, что нашёл тебя”.
Слова прозвучали в голове, словно мысли. Его, не мои! Неужели, Генрих не только внутри моего тела, но и в голове?
Стыдно…
Я видела его хранилище, заполнявшее почти всё тело. Оно искрилось янтарём, будто в лучах солнца. Меня, наверное, Генри тоже всю видел и чувствовал… Интересно, что ты там во мне разглядел, Генри?
Мужчина приподнялся на руках, погладил меня по волосам и заглянул в глаза. Пресветлая, да мы оба сияли золотыми искорками! Не только Генри, но и я!
— Прости меня, Трис. Прости за всё… — сдавленно прошептал он.
— О чём ты, Генри?
Он жадно прижался лицом к моему лицу, не выпуская из кольца рук, и тяжело задышал.
