Волосы почти высохли, перебираю чуть влажные пряди. Они моим шампунем пахнут, у нас один на двоих запах.
Опираюсь на локоть, смотрю на нее.
— Долго с тем Сашей встречались?
— Неважно, — она отмахивается.
— А зачем ты в клуб пошла с этой, очкастой, у которой губы на поллица? Если застукала их?
— Захотелось, — она садится в кровати, тянется за своим бокалом. — Она про меня не знала. Значит, не виновата.
Бокалом она касается губ, делает глоток.
Киваю.
Какая разница, в конце концов, почему она в клуб пошла. Главное — мы там встретились.
Спасибо этому придурку Саше, и той девице тоже.
От души душевно в душу.
Хмыкаю.
Сквозь пальцы пропускаю мягкие волосы, морщу лоб, вспоминая, какие у нее были косички.
Вроде так, потом вот так, одну прядку на другую…
— Белый, — она хихикает. — Что делаешь?
— Щас косички заплету, — обещаю. — Классно получится.
Она послушно сидит, медленно пьет глинтвейн. Сладко жмурится. Кожа светлая, без косметики, в который раз поражаюсь, как такую девочку в клуб занесло, и ко мне.
— Готово, — чмокаю ее в макушку. — Ты у меня теперь самая красивая.
— К зеркалу даже подходит боязно, — спиной она заваливается на мою грудь.
Валяемся поперек дивана, слушаю ее ровное дыхание, часы тикают, и с каждой минутой за окном все светлее.
Зеваю и прикидываю, что делать сегодня. Ночь бессонная, а через пару часов завтрак с мамой и семейством Одинцовых.
Элю отпускать не хочется, если позову ее с собой в кафе, а потом вернёмся ко мне, выспимся…
Тогда надо вставать, а то так глаза слипаются.
— У тебя на сегодня какие планы? — спрашиваю сквозь зевок.
Она молчит. Грудь мерно вздымается, лицо расслабленное, руки на талии поверх моих.
Улыбаюсь и закрываю глаза.
Будить ее жаль, так пригрелась, тоже полежу пять минут.
Мысли путаются, чувствую тепло тела рядом, обнимаю крепче, наощупь тяну на нас одеяло.
И проваливаюсь, вижу нас вместе, на побережье, где шум прибоя, и мы, ночью в море, занимаемся любовью.
Сон взрывается резкой мелодией.
Подскакиваю, ошалело смотрю по сторонам, темноволосая голова скатывается с моей груди.
— Ох, — стонет Эля. — Что ты…
На полу возле зарядника поет ее телефон.
За окном светло, я не на шутку пугаюсь.
Проспали, черт.
Подрываюсь к ее телефону, выдергиваю провод. Несу ей, мельком бросаю взгляд на экран.
И столбенею.
Вызывает «папа». И на звонке почему-то стоит фотка Давида, маминого будущего мужа.
— Белый, — Эля отбрасывает спутанные волосы, трёт глаз. — Дай телефон.
— Тебе тут какой-то странный мужик звонит, — не двигаюсь, показываю ей телефон.
— Ничего в нем странного нет, — она спускает ноги на пол, зевает. — Это папа, дай сюда.
— В смысле «папа»? — все ещё туплю, сонный мозг не может связь найти между Давидом Одинцовым, который через месяц женится на моей матери. И девочкой с косичками Элей, которую я вчера встретил в клубе.
— Ну чего ты тормозишь? — Эля вырастает рядом со мной, выдирает у меня из рук телефон. — Да, пап.
Она прижимает сотовый к уху и отворачивается.
Стоит голая, в моей квартире, с кривыми косичками, как кошка потягивается и оправдывается в трубку, что проспала.
Бросаю взгляд на часы — половина одиннадцатого.
Они уже подали заявление.
Только что.
Наши родители.
И ждут нас на завтрак, будут знакомить.
А мы…
Уже познакомились.
Глава 14
— Да, пап. Лечу.
Обещаю в трубку, пытаясь вспомнить, куда моё платье делось. И колготок нет, и приличной прически.
Зато есть парень, который этой ночью доказал, что не зря такой самовлюблённый. И причина для наглости у него есть. Что ниже пояса, что в самом поведении.
Мне ни с кем так хорошо не было. И даже не жалею, что решила не искать такси. Эта ночь намного лучше прошла, чем я бы в своей постели спала.
— Где у тебя кофе? — оборачиваюсь к парню, который пристально смотрит. Как в клубе, но сейчас с нечитаемым выражением. — Белый, не тупи. Не проснулся ещё?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ага, всё ещё сплю.
Кивает заторможено, поднимая с пола полотенце. Поверх бёдер обматывает. После того, как я его тело досконально изучила, глупостью кажется. Стоит закрыть глаза, как все его тату могу по памяти вывести.
Я никогда так не поступала. Хорошая девочка с хорошим воспитанием. А стою голой на чужой кухне и ощущение такое, что всё правильно.
И Сашу надо было за изменой застать.
И в клуб пойти.
И принять ладонь парня, на всё соглашаясь.
— Так, кхм, какие у тебя планы на сегодня? — Белый рядом останавливается, сам засыпает кофе. — Свободна?
— Мне на завтрак пора, буду с новой семьей знакомиться. Так что скоро перестану занимать твою квартиру.
С лёгкой усмешкой говорю, ожидая его реакции. Спросит что-то? Предложит остаться? Ночью же не давал уйти, хотя я под утро снова собиралась улизнуть.
Всё ведь закончилось, размеренно на смятых простынях лежали. А Белый не пускал. Прижимал к себе, глинтвейном поил. И эти дурацкие косички заплетал.
Которые теперь переплетать не хочется.
Но парень молчит. Двигает ко мне кружку, наблюдает за каждым движением. И ни слова, блин, не произносит. А мне сейчас нужно, чтобы он пошутил. Хотя бы для вида.
Чтобы я не чувствовала, что он отсчитывает секунды до моего ухода.
— Значит, новая семья? — спрашивает, когда тишина неловкой становится. — Отец женится?
— Да, я говорила? Сегодня в ЗАГС заявление подали. Будем отмечать. Только для этого мне нужно проснуться.
Сама себе удивляюсь. Ищу в холодильнике молоко, а мимолётом скольжу по прессу парня. Вдавливаю ладонь, когда его живот напрягается от касаний. Вижу, как под полотенцем член дёргается.
Просыпается быстрее, чем его обладатель.
— Доброе утро, — едва не мурлычу, чувствуя себя смелой. И счастливой. С Сашой никогда так не хотелось улыбаться по утрам. А тут само просится. Рвётся изнутри. — Говоришь, такси за углом паркуется?
— Ага. Я сейчас вызову.
Ого. Уже «сейчас», без раздумий. Внутри что-то колет, неприятненько так.
Но не показываю, в два глотка выпиваю кофе. Вздрагиваю и морщусь из-за того, что лимон внутри. Разъедает нёбо, неприятной кислотой отдает.
Терпеть не могу.
Направляюсь к дивану, замечая краешек своего платья. Натягиваю, пытаясь пальцами разгладить примятый низ. Хотя бы сделать перед завтраком вид, что собиралась на эту встречу.
А не всю ночь провела непонятно где, обнимаясь с незнакомцем.
И не только обнимаясь.
— Да! — парень рявкает в трубку, лохматит тёмные волосы. Отходит к окну, о чём-то быстро говорит. — Выходной же сегодня.
Слушает кого-то, спорит.
А для меня это чудесный способ сбежать тихонько. Кинуть телефон в клатч, подцепить туфли. И разобраться со странным замком, который ни в одну сторону не поворачивается.
— Нужно на себя ручку сначала потянуть, — Белый прислонился к стене, наблюдает за моими попытками. — Дай мне свой телефон, паучок.
— Зачем?
Мы оба знаем, что это было на одну ночь. Взрослая девочка, которая не ждёт, что сейчас к ЗАГСу поведут. А потом сразу на завтрак, с отцом знакомиться.
Всё понимаю, без проблем.
А вот судя по взгляду Белого — он не понимает. Хмурится, сомнение на лице написано. Но упрямо ладонь тянет, дожидаясь, пока не отдам телефон. Его мобилка тут же мелодией оживает, оставляя мой номер.
— Я позвоню, — обещает, хотя я не жду ничего. — Нам нужно будет поговорить.
— Поговорить?
— Просто доверься мне.
Он просит, а я доверяюсь.
Как в клубе, когда он говорил не слушать бред Олега.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И на улице, когда убеждал, что не просто отбить девушку у противника хотел.
— Я позвоню, — повторяет, сжимая мою ладонь. — Только, Эль, ты не сильно говори, где эту ночь провела. Ага?
