Когда я проходила по галерее над тронным залом, меня окликнули. Это был Эдгар, и я, несмотря на плохое настроение, поняла, что действительно рада его видеть.
— Амелия, я как раз вас искал, куда вы направляетесь столь поздно?
— Ваше высочество, — и снова глубокий реверанс, — наоборот, я возвращаюсь в свои покои.
— Мне было бы приятно, если бы наедине вы обращались ко мне по имени, Амелия. Довольно странно слышать свой титул от того, кто в детстве засовывал тебе лягушку за шиворот, — мягкая улыбка Эдгара согрела меня. — Позвольте, я вас провожу.
— Не думаю, что мне что-то угрожает, — я улыбнулась в ответ и приняла предложенную руку.
— Я тоже, но мне будет приятно.
— Как угодно, но я бы не хотела привлекать внимание.
— Амелия, мы с вами знаем замок весьма хорошо. Сдается, даже Фаренджер не сможет нас найти, если мы захотим остаться незаметными. И мы можем срезать через оранжерею.
— Зачем же вы меня искали, Эдгар? — имя далось легко и пробудило приятные воспоминания.
— Ну как же! Меня не было так долго! Я хотел узнать все самое интересное именно от вас! — и за шутливой беседой он повлек меня в сторону оранжереи.
Я смотрела на Эдгара и видела, как он изменился. Он вырос и возмужал, в нем появился шарм, присущий бесшабашной юности. Прорезалось обаяние этакого искателя приключений. Никогда бы не подумала, что Эдгар вырастет именно таким. Вот в его брате авантюризма никогда не было. В нем всегда присутствовала некая основательность. Или это только мне так казалось? При мысли об Эдуарде хорошее настроение опять померкло.
— Вы загрустили, Амелия, я вас утомил?
— Нет, Эдгар, что вы. Так, вспомнилось.
— Возьмите, — он протянул мне влажную розу, стебель которой был обернут платком. Я огляделась, мы уже в розарии.
— О, благодарю, — это было так мило и трогательно. И так галантно, что пролилось на мое израненное самолюбие целительным бальзамом.
— Это любимый розарий Дивоны, — Эдгар открыто наслаждался своим хулиганством.
— О! Будет ли она довольна, когда узнает, что он подвергся разорению?
— Надеюсь, мне как младшему выйдет поблажка, — смеялся он тоже заразительно. — Присядем. Я действительно скучал по дому.
— Вы изменились, Эдгар.
За спиной послышались шаги, с дурным предчувствием я обернулась и увидела приближающегося Эдуарда. Не успела я подняться, он молча подошел и забрал из моей ослабевшей руки розу.
— Эдгар? Леди Амелия? Как мило, вы успеваете по всем фронтам. Продолжаете путешествовать по мужчинам ночью? От короля вы ушли разочарованной, решили поискать добычу подоступнее? Не кажется ли вам, что его высочество слишком молод для вас?
— Эдуард, в чем дело? О чем ты?
— Я знаю, о чем говорю, — отрезал его величество. — Розарий не самое подходящее место для романтических встреч! Здесь прохладно, а у леди недокомплект одежды.
— Амелия, позвольте мне принести извинения за слова своего брата, вероятно, он очень устал…
— Эдгар, перестань, — оборвал его величество.
— Довольно, — тихо сказала я.
Еще пять минут назад я не могла себе позволить уйти без королевского позволения, но в этот момент я физически не могла здесь оставаться. Что он мне сделает? Не казнит, не посадит в тюрьму, максимум вышлет в поместье. И сейчас я находила эту идею удачной. Я выбежала из оранжереи, чтобы не слышать их перепалки, намеков и обвинений Эдуарда, вопросов Эдгара. С меня на сегодня хватит.
Глава 10
Я старалась не думать о том, что произошло. Это было так обидно и несправедливо. Особенно ранило, что такие гадости я услышала от того, кто когда-то знал меня лучше всех. По себе, наверно, судит. Мне было приятно, что Эдгар вступился за меня, но после слов короля я даже не знаю, как смотреть ему в лицо. Ведь он может поверить брату. Вот и мои покои, моя крепость, моя нора. Я сделала, что должна, и совесть моя чиста.
Дверь за мной захлопнулась с таким грохотом, что Алиса, по-королевски возлежащая на софе в ожидании меня, даже перестала задумчиво ковырять пальцем статую.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты! — негодовала я. — Как ты могла?
— Вероятно, как-то да смогла, — растерялась она, — если б я еще знала, что именно у меня так дивно вышло.
— Для чего, спрашивается, ты отправила меня к Эдуарду в прозрачном платье?
— И что? Неужели он не оценил? — поразилась Алиса.
— Предложил за счет казны приобрести мне телегу нижних юбок!
— Ну, вот. Заметь, он не предложил скинуться тебе на новое платье. Значит, оно его вполне устроило.
— Кому-то я завтра заварю волшебный чаек… — я даже честно задумалась, чем бы таким попотчевать дорогую подругу, подставившую меня с легкой непосредственностью. Угроза была непустой: целитель я слабенький, но зелья мне удавались отменные, и Алиска даже слегка побледнела:
— Кто ж знал, что его так проберет. Он сказал какую-то гадость?
— Я — падшая женщина, недостойная его внимания, чрезвычайно подозрительная и распущенная, и мне даже приближаться не стоит к Эдгару, я уронила свою репутацию, — я махнула рукой и скуксилась окончательно.
— Вот гаденыш! — Алиска явно разозлилась. — И все это из-за спорного шедевра ткацкой промышленности? Моралист нашелся! Посмотрите на него! Белая ромашка! — она уже почти шипела.
— Алисия, — я укоризненно посмотрела на подругу, устало опускаясь в кресло. Все-таки ругать королевскую особу так громко не стоило. Даже у стен есть уши, уж кому как не нам об этом знать.
— Что, Алисия? Вы там что, фасоны встретились обсуждать? Эта коронованная… ханжа хотя бы из благодарности должна была приструнить свое чувство прекрасного!
— Да там много всего было. Полагаю, платье было последней каплей. Ну, для меня так точно. И что мне с этим делать?
— С чем с этим? С платьем или с репутацией? — уточнили у меня, уже заметно успокаиваясь.
— И с тем и с другим.
— Платье хранить для более достойного. А репутация… Мы, вообще-то, не в монастыре, а при дворе. Очень странно, что об этом забыл его величество. Ну что тут такого? Пришла на аудиенцию в откровенном платьице? Это еще как посмотреть. Очень даже скромное платье, главное, против света не вставать. Скорее всего, это у кого-то слишком воображение богатое.
— Ладно, чего уж теперь. Буду внукам потом рассказывать, как в молодости выдалась у меня рыбная неделька, — усмехнулась я, — сначала перед иностранцем полуголая щеголяла, а потом ринулась к самому королю. В принципе я ожидала чего-то подобного, правда, не настолько… неприятного, если тут подходит такое слово.
Рассказывать сухие факты об аудиенции мне давалось сложно, эмоции брали верх, но я справилась.
— И он просто сказал, чтобы ты не вмешивалась? Тебе не приходило в голову, что мы могли влезть в какую-то их операцию?
— Конечно, приходило. И да, он просто сказал. И даже не взял клятву о неразглашении. Либо он полагал, что я все-таки буду вести себя разумно, либо что-то еще. Теперь я совсем не знаю Эдуарда, но раньше он никогда ничего не забывал. Раз не запретил, значит, сделал это осознанно. Может, он так меня проверяет?
— По-моему, ты его чересчур демонизируешь. Как думаешь, что он намерен предпринять?
Я пристально посмотрела на Алису, пытаясь передать все, что я о ней думаю. Разумеется, его величество сразу же бросился делиться со мной планами! Есть более важный вопрос, что собираюсь предпринять я? В любом случае я попытаюсь обсудить это с отцом, когда он вернется. Если я хоть что-то понимаю, и Эдуард доверяет Фаренджеру, то завтра меня ждет допрос в Тайной канцелярии.
— Сдается, меня все-таки вышлют в поместье, — сейчас я ничего не имела против. Политика и убийства — это не для меня.
— Ты говоришь, он был зол. Зол настолько, чтобы выставить из дворца?
— Нет. Зол он был потом, когда решил, что я пытаюсь совратить Эдгара.
— Совратить Эдгара? Высшие силы, я надеюсь, что в его возрасте его уже давно совратили!
