— Сама, значит, пришла. Быстро ко мне в кабинет! У меня мало времени, — в голосе Фаренджера чувствовалось желание оттащить меня туда за шкирку, но сделать это не позволяло воспитание и уважение к моему отцу.
Что тут сказать, в свое время он со мной намучился. Стоило остаться наедине, как он сразу приступил к делу.
— Ну давай, выкладывай, — Фаренджер опустился в кресло за рабочим столом и открыл принесенную с собой папку.
— С какого момента? — я устроилась напротив на предложенном стуле.
— А с самого начала. Прямо с того, как вам пришла идея проследить за леди Гиневрой.
В четвертый раз пересказывать свои подвиги было намного проще, как после репетиций, да и Фаренджер не пугал меня так, как Эдуард. Знакомое зло. Слушая меня, он периодически заглядывал в папку и изредка задавал уточняющие вопросы. Эта папка меня интриговала: что они могли нарыть за несколько часов расследования?
Мой эксклюзивный репортаж был прерван появлением адъютанта с донесением. Очевидно, оно было не для моих ушей, и Фаренджер вышел из кабинета, чтобы его выслушать. Щелчок замка подарил мне надежду и, недолго думая, я сунула свой нос в документы, оставленные на столе.
Так, что тут у нас? Ничего интересного: отчеты караульных, выписки из банковских счетов отца Гиневры, ее любовные письма, показания Гектора Вальсторпа. А вот и то самое письмо, как жаль, что я не рискнула сделать с него копию. Стоп! А это что такое? Какая-то клякса… Пытаясь рассмотреть подробнее, я подняла письмо на просвет.
Определенно, что-то странное. Очень похоже на какой-то размытый символ или смазанный оттиск. Подробнее разглядеть не удалось, дверная ручка начала поворачиваться, и я юркнула на место, прежде чем хозяин кабинета вернулся. Вероятно, время, отведенное Фаренджером на нашу беседу, подходило к концу. Он с неудовольствием посмотрел на часы, потом на меня. Я ответила ему невинным взглядом. Решив, что это в моих интересах, я быстренько закруглила свой рассказ. Можно собой гордиться, уложилась в пятнадцать минут, опустив только эпизод с юбкой.
Выслушав, Фаренджер прошелся по кабинету, о чем-то размышляя.
— Так чем, ты говоришь, леди Гиневра заслужила недоверие? — естественно, ни о чем подобном я не упоминала, но скрывать от Фаренджера глупо. Мне кажется, он думает, что такое в принципе в моем духе.
— Скажем так, мы считали, что Гиневру необходимо поставить на место. Она подала достаточно поводов, но для серьезного разбирательства у нас не было доказательств. Гиневра хорошо умеет выкручиваться, а голословные жалобы она назовет клеветой. Тем не менее я совершенно точно знаю, что это по ее приказу в бальные туфельки новенькой фрейлины подсыпали битое стекло.
— Хм, отец Бриана давно настаивает на его женитьбе, и Бриан рассматривал кандидатуру леди Гиневры!
— Что? Да она же настоящая гадюка! — я была шокирована, мысль, что кто-то находил Гиневру отличным вариантом на роль жены, не укладывалась у меня в голове.
— Так и он не мышонок, а скорее мангуст. Амелия, не всем нравятся пушистые котятки, некоторые предпочитают кто-то с зубками покрупнее, — усмехнулся Фаренджер. — Поверь, с кем-то помягче он бы быстро заскучал.
Я была вынуждена согласиться, что доля правды в его словах была. Кузен короля и сам был остер на язык. Мастер утонченных оскорблений, он любил развлечься, провоцируя собеседника, как никто умел доводить словесную дуэль до абсурда. Только…
— Но ведь, выйдя замуж за приближенного короля, Гиневра получит слишком много влияния, не думаю, что она достойная персона.
— Пока ни о каком браке и речи идти не может, сейчас леди Гиневра под следствием. И Эдуард посоветовал Бриану присмотреть себе кого-то другого.
Фаренджер задумчиво побарабанил пальцами по столешнице.
— Как много ты успела прочитать, прежде чем поняла, о чем это письмо?
Что тут сказать? В письме все изложено вполне прозрачно. Попади оно в руки той же леди Фаморе, какой-нибудь дебютантке или просто служанке, те могли бы вообще ничего не заподозрить. Но любой, кто интересовался хоть чем-то, кроме нарядов и уборки, смог бы все сопоставить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В послании отправитель подтверждал готовность прибыть на назначенную встречу во время Большой королевской охоты и «повторить огненный успех», чтобы на этот раз «получить еще один трофей к уже имеющимся двум».
Семь лет назад во время королевской охоты его величество Гевин II и его наследник Кайден с двумя телохранителями в пылу погони ускакали далеко вперед. Спустя время догоняющий их отряд личной стражи заметил впереди над лесом дым. Горела егерская. Все ставни были заколочены, а двери заслонены засовом.
Пожар успели погасить до того, как весь дом сгорел дотла. В передней части сторожки, откуда похоже и разошелся огонь, обнаружили сгоревшие тела обоих телохранителей, а чуть дальше тела задохнувшихся дымом короля и его сына. Следствие под руководством моего отца установило только часть событий. По неясным причинам Гевин принял решение остановиться в охотничьем домике. Будучи и сам хорошим воином, и находясь под охраной верных людей, он чувствовал себя в безопасности.
Предположительно, все отключились, утолив жажду. Позднее Тофинбейл определил, что в воду было подмешано сильно концентрированное успокоительное лекарство, само по себе безвредное, но не в такой дозе. Именно поэтому выявляющие яд артефакты короля и принца не указали на опасность. Егерский домик был заперт снаружи и подожжен.
Кто и как все это организовал? Какие цели преследовал? Кто исполнители? Все это осталось неизвестным. То дело отец так до сих пор и не раскрыл. Много непонятных разрозненных деталей и косвенных улик, но ни одной стоящей зацепки.
— И что ты об этом думаешь? — Фаренджер смотрел на меня своими невозможно холодными глазами.
— Хочешь сказать, что у тебя нет версий? — скепсис в моем голосе не расслышал бы только глухой.
— Не говори ерунды, можешь воспринимать это как очередной экзамен.
— Что ж, я бы не назвала это полноценной шифровкой. Вот тебе версия номер один: это реальные планы совсем зарвавшихся от своей безнаказанности преступников, которые на самом деле связаны с убийством Гевина. Версия номер два: это письмо — вызов тебе и всей Тайной канцелярии. Версия третья: нас целенаправленно уводят по фальшивому следу.
— Согласен, меня интересует последний вариант. Или что-то планируется, но не на охоте. Или планируется на охоте, но не теми, от кого мы это ожидаем.
— И от кого же мы ждем следующий шаг? — все-таки не стоит упускать шанс выведать хоть что-то, раз Фаренджер расположен подискутировать. — То лекарство, которым всех отравили, оно же было из Лидвании, так? Лошадей погибших не было возле сторожки, их нашли позднее вместе с еще одним конем, и его попона была украшена гербом Лидвании. Вельможа, которому конь принадлежал, отбыл из королевства днем ранее. Значит, мы подозреваем Империю? Я думала, что лидванцы тоже заинтересованы в налаживании отношений с нами. Для чего им смерть короля? Они же не могут не понимать, что если они попадутся, то начнется война.
— Поправка. Лидванский император заинтересован, но ты прекрасно понимаешь, что у действующей власти всегда есть оппозиция. Также есть другие государства, которым наше сближение не на руку. И всегда находятся те, кому выгодна война вообще.
— У нас тоже есть оппозиция? — изумилась я.
— Впрочем, вот что. Я тебя по-человечески прошу, не вздумай начать собственное расследование! В лучшем случае ты сорвешь следствие нам, в худшем — подвергнешь опасности себя. Ты не сможешь за себя постоять, тебе нечего противопоставить хорошему магу и воину. Метание ножей и фехтование не спасут тебя от боевой или огненной атаки. Кто-то уровня того же Бриана от тебя мокрого места не оставит. И не впутывай остальных из «Трио ужаса».
— А как же Алисия? Она ведь единственная видела того незнакомца.
— Не передергивай. Леди Узерфлоу я опрошу позднее. Я искренне надеюсь, что по крайней мере до окончания этого дела, я о вас ничего не услышу. Надеюсь, ты меня поняла, — незавуалированная угроза в голосе должна была осадить меня. — Обещаешь?
