- У-у, Сатурну больше не наливать, - озабочено посмотрел на него Петя. - Отсутствие практики - страшная сила.
Парень услышал и очень обиделся.
- Наливай! - махнул он рукой и едва не навернулся с табуретки. Глаза у него были пьяные-пьяные.
- Тебе уже хватит.
- Ну и ладно, - проворчал Федор.
Само собой разговор свернул на природу непознанного и отношение к этому непознанному человека. Шотик Арменович был великолепен. Блистая эрудицией и ораторским искусством, он доказывал, что тайна есть всего лишь нерешенная задача и что самое чистое удивление и радость ждут человека только на пути познания. В процессе, так сказать.
Петя не соглашался. По его мнению, такое понятие как "тайна" имело право на существование. Она должна вызывать сладкое томление и трепет, дрожать в далеком мареве и будоражить воображение. Тайна и ее открытие - разные вещи и смешивать их не следует.
Петина эрудиция была слабее, чем у Арменыча, а уж про доказательную базу и говорить не приходится, поэтому в качестве аргументов он использовал эпитеты "гребаный романтик" и "пошлый прагматик", чем себе несколько противоречил.
Федор тоже попытался поучаствовать, но на него не обратили внимания. Наверное, ему было что сказать, но заплетающийся язык сослужил парню дурную службу, сделав его речь малопонятной для собравшегося общества. В конце концов, он мирно задремал, уронив голову на скрещенные руки.
Когда банка опустела на две трети, а доводы спорщиков иссякли, Шотик Арменович заявил, что желает любоваться луной.
- Из небесной дали она смотрит на мою прекрасную Грузию, - воздел он руку. - Я буду любоваться ею и вспоминать родину.
- Вах, - уважительно сказал Петя и упал. Табуретка с грохотом отлетела в сторону. Впрочем, Петя не расстроился и, не вставая с пола, затянул:
- Где же ты моя Сулико!
- Не ушибся? - Арменыч помог ему встать и вывел:
- Долго я томился и страдал!
- Где же ты моя Сулико! - грянули они хором.
Пелось хорошо, душевно. Отсутствие слуха и незнание большей части текста совершенно не мешало. Малину испортили соседи. Эти черствые люди, глухие к лучшим порывам души, начали стучать в стены и требовать тишины.
- Пшли смотреть на луну, - решительно потянул Петя Арменыча. - Нас здесь не понимают.
- Пшли, - согласился старик и, обнявшись, они вышли во двор.
Луна действительно была прекрасна. Желтая, словно вызревший сыр, она почти не затмевала звезд, лишь подчеркивая бархатную черноту ночи.
Шотик Арменович плюхнулся на скрипнувшую скамейку и откинулся на стену дома. Лицо он подставил небу.
- Хорошо!
- Хорошо, - выказал солидарность Петя. В голове у него бродил хмель, а луны на небе почему-то оказалось две. - На какую из них будем смотреть?
- Ты на правую, я на левую, - вопрос не вызвал у Арменыча удивления. Судя по всему, он тоже видел спутницу Земли в двойном количестве.
Несколько минут они старательно таращились на два янтарных полудиска в обрамлении переливающихся звезд.
- Что-то мне нехорошо, - пробормотал Петя. Мир вокруг него начал выплясывать тарантеллу, от чего желудок сжимался и норовил спрятаться в горле.
- А ты поблюй, - гостеприимно предложил Шотик Арменович, кивком указывая на роскошную клумбу Катерины Павловны.
Петя, конечно, был пьян, но не настолько, чтобы потерять инстинкт самосохранения. Катерина Павловна в гневе была страшна, да и нехорошо блевать в соседские клумбы. Невоспитанно.
Губы не слушались. Кое-как он выговорил:
- Не, я лучше домой, баиньки.
- Дойдешь?
- Должен.
И он действительно дошел.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Второй день поисков результатов не дал. Он, вообще, не задался с самого начала. Опера со сломанной машиной свой транспорт починили, но теперь застряли в грязи. Злые, они сидели в колее где-то за пятьдесят километров от Вышелеса и сообщали, что ранее завтрашнего утра их можно не ждать.
Для полноты ощущений пошел дождь. Его серая завеса висела над лесом, и чувствовалось, что она здесь надолго. До вечера так точно. Сразу стало мокро и холодно. Настырные дождевые капли срывались с листьев, собирались в лужицы и капитально пропитывали лесную подстилку. Всюду был дождь, дождь и ничего, кроме дождя. Ну, разве еще матерок мужиков и дым от сигарет, который во влажном воздухе вонял особенно мерзко. Вездесущая влага размывала даже страх перед зелеными мхами, которые в прошлый раз вызвали такой фурор.
А еще Петю мучило похмелье. Самогон Шотика Арменовича обладал редким свойством не вызывать абстинентного синдрома, но вчера, прямо сказать, они переупотребили. Теперь Петя мрачно месил болотную жижу, мечтая о том моменте, когда окажется в сухом тепле дома и припадет к кружке с горячим чаем. Метод "клин клином" он не признавал и никогда не похмелялся.
Рядом бодро чавкал сапогами Федор. К Петиному удивлению в лесу парень держался уверенно. От его былой застенчивости не осталось и следа. В нем даже чувствовалась некая покровительственность, словно он был матерым туристом, а Петя - новичком, впервые попавшим на маршрут. Видать, удивление было написано на лице Пети крупными буквами, потому что Федор поспешил объяснить:
- Ты чего думаешь, я в первый раз в лесу? Знаешь, сколько я по бывшему Союзу походил? Тебе и не снилось!
- Осторожно, - осекся он. Петя как раз ощупывал слегой мох впереди себя и уже готовился шагнуть на его чуть пружинящую поверхность. - Слой здесь тонкий, провалишься.
- Ты откуда знаешь? - Петя был ошарашен.
Парень пожал плечами:
- Чувствую.
Все заканчивается, закончился и этот бесконечный день. Обратно в деревню шли толпой. Разговаривать никому не хотелось - прочесывание мокрого насквозь леса вымотало народ до предела, к тому же некоторые искупались в болоте. И не по разу. Слава богу, хоть погода немного исправилась. По холодному небу быстро двигались гряды облаков, расцвеченные закатными красками. Ценитель прекрасного сказал бы, что краски эти прекрасны, но таких ценителей среди мужиков не было. Все просто торопились добраться до дому.
Вот и тополиная аллея, высаженная в незапамятные времена строительства социализма. Последний рывок перед таким желанным отдыхом. Однако с отдыхом пришлось повременить. Стволы деревьев тонули в сумерках, из которых появилось Непредвиденное Событие. Оно, это Событие, имело облик совсем юной девушки. Не по погоде одетая в нечто струящееся и длинное, она словно выплыла из-за поворота.
Настоящая красавица, обалдело оценил Петя, взирая на приближающееся чудо. Обалдеть было от чего: огромные прозрачные глаза, прямой носик, светлые волосы, тремя потоками стекающие на спину и плечи, да еще этот наряд, почти не скрывающий точеной фигуры. Мужики тоже оценили небесное видение. "Тебя проводить, краля?", "Ух ты, какая!", раздались восхищенные выкрики. Впрочем, ничего фривольного в них не наблюдалось. Народ в деревне все-таки был с понятием. Вопрос, что девушка делает в таком виде в это время почему-то ни у кого не возник.
Поравнявшись с мужиками, девушка остановилась. Улыбнулась. И бросилась на шею Федору. Она обвила парня руками и спрятала голову у него на груди. По крайней мере, судя по восторженному свисту, так показалось остальным.
- Ты чего? - пробормотал парень, попятившись. Из-за неожиданности ее поступка, своего счастья он оценить не успел.
Объятия длились всего несколько секунд. Внезапно девушка отпрянула и зашипела, как разъяренная кошка. Затем сгорбилась и медленно повернула голову. Из-под пухлых губ блеснули клыки, в глазах блеснул красный огонь. Она все также улыбалась, но никто сейчас не назвал бы это существо дивной красавицей.
Метаморфоза оказалась настолько неожиданна, что у мужиков отвисли челюсти. Бежать? Какое, они и с места двинуться не могли. Тварь могла брать их тепленькими, такое на них накатило остолбенение. К счастью, она имела другие намерения. Прошипев явно что-то нецензурное, существо неуловимым движением оказалось в пяти метрах от застывшей группы, а затем и вовсе растворилось в сумерках.
- Охренеть, - выразил общее впечатление один из мужиков.
- А чего Это нас не съело? - дрожащим голосом поинтересовался другой.
- Млять! Догони и узнай! Валить отсюда надо!
Мысль показалась всем необычайно разумной, и они, топая как стадо слонов, понеслись по аллее. Выскочив из аллеи, притормозили. Перед ними лежало бывшее совхозное поле, чье открытое пространство дарило безопасность, пусть мнимую, но, тем не менее, безопасность. Аллея же позади была сгустком жути. Мужики смотрели на нее с каким-то болезненным интересом. Еще бы, такая метаморфоза: из безобидной дороги, обсаженной тополями - в аттракцион монстров.
- Ни за что бы туда не вернулся, - передернул плечами Петя.
Ответом ему было молчаливое согласие.
- Что делать-то будем?
Вопрос задал Ваняша, толстый мужик с лицом античного бога. Откуда у него взялось такое лицо - неизвестно. Петя помнил его пацаном, с которым они ловили в низине жуков-плавунцов. Тогда Ваняша никак не проявлял признаков дородности. Об античных чертах тоже речи не шло.
