— Ты режешь меня без ножа.
Она отстранилась и поднялась на палубу. Через несколько минут оба сидели на краю яхты, свесив ноги над водой.
— А насчет бросить все и убежать, это интересная мысль, — проговорила она.
— Правда?
— Мне самой она иногда приходила в голову.
— Вот видишь, у нас даже мысли сходятся.
— Извини, но я хотела исчезнуть одна.
— Ты исчезла вчера. От Стива и Бойда.
— Это была шутка. Я хотела, чтобы они немного понервничали. Поверь, Марк, уж если я захочу исчезнуть, никто не найдет меня. Никогда.
— Нет, Дженни. Ты как-то очень страшно говоришь… Как будто тебя не будет в живых. Нет. Я не отпущу тебя. Теперь мы снова вместе. Теперь ты — моя.
— Даже если я — против?
— Я буду терпелив. Когда-нибудь ты поймешь, что лучше, чем со мной, тебе ни с кем не будет.
— Ты очень самонадеян.
— Есть немного. Зато я красив, умен и почти богат… — На последней фразе Марк помрачнел.
— Вот об этом мы сейчас и будем говорить.
— Я не хочу об этом говорить.
— Нет, Марк. Это и есть тот самый важный разговор, за которым я тебя привезла сюда.
— А как же… Ты же сказала, что хотела меня? — прошептал он.
— Да! — Она рассмеялась. — Это правда. Но у меня было два серьезных повода. Тот — первый. Этот — второй. — Она склонила голову к плечу и улыбнулась.
— Фокси! Как же я тебя люблю, когда ты так делаешь! Зачем нам портить такую ночь разговорами о деньгах?
— Нет уж. Сначала мы поговорим, потому что делать это при Стиве, Бойде и Мишель я не собираюсь.
Марк тяжко-тяжко вздохнул:
— Валяй.
— Мы с тобой по сути дела — двое главных участников. Ты — пострадавший, я — ваш главный козырь, который вы собираетесь использовать с этим миллионером.
— Так ты согласна?
— Если честно — не совсем.
— Твой Стив — мерзавец, вот что я тебе скажу!
— Есть немного.
— Я бы не отдал любимую женщину кому-то ради денег. Он ведет себя как сутенер.
— Закрыли тему.
— Хорошо. Так вот, Дженни. С сегодняшней ночи — я отказываюсь от помощи в таком виде. Деньги я сумею найти сам. Я… что-нибудь придумаю. Но не позволю тебе больше спать с посторонним мужчиной. Даже со Стивом. Потому что теперь мы — снова вместе.
Дженни помолчала. Да, этого она не учла. Когда она думала соблазнить Марка, то забыла, что тот любил делать все основательно, и если уж он решил, что любит ее, то теперь будет вести себя на правах мужа.
— Я просто хотела сказать, что в принципе согласна на вашу авантюру. Но план будет мой.
— Нет-нет! — Марк замотал головой. — Я с самого начала был против. Эти козлы, твой Стив и Бойд, придумали какую-то чертовщину, а ты должна подставляться!
— Я же говорю: план будет мой. И я не буду подставляться.
— Дженни, я не отдам тебя. Я буду ревновать, даже зная, что это всего лишь работа. Я все испорчу. Нет, Дженни!
— Но он в лучшем случае один раз подержит меня за руку.
— Нет! Я сказал — нет. Это и мой выбор тоже. Не надо об этом забывать. Я, например, привык учитывать все.
— Да?
— Да.
— А вот и нет!
— И что же я забыл?
— Ты совсем забыл о Мишель. И я забыла.
— Она поймет нас.
Дженни вздохнула:
— Надеюсь, что да.
Марк поцеловал ее за ушком и вдруг тихо заурчал:
— Ты когда-нибудь ревновала меня к ней? Хотя бы сразу после свадьбы?
— Вот как раз тогда — нет. Я же сама ушла от тебя.
— Это я ушел от тебя!
— Перестань!
— Это ты перестань!
— Ты ушел от безнадежности! А женился — из вредности! — Дженни опрокинула его на спину и стукнула кулаком по груди.
— Это я тебя бросил! А ты ревновала! Я знаю, ревновала!
— Я ревновала? Никогда!
— Нет — ревновала! И сильно! Я же видел! — Он положил ее себе на живот, зажав ноги коленями, чтобы она не вырвалась, и принялся щекотать за бока.
Дженни визжала от души.
Наконец они перестали возиться и серьезно посмотрели друг на друга:
— Я ревновала тебя только один раз.
— Когда?
— Сегодня утром, когда поссорилась со всеми. А вечером ко мне пришла Мишель, и я подумала: почему ты у нее есть, а у меня — нет?
— И что же?
— И ничего. Я приняла решение, позвонила тебе и — вот мы здесь. Я больше не могла терпеть.
— Дженни! — хрипло выдохнул Марк.
Она очень осторожно целовала его губы. Лежать на палубе становилось холодно и неудобно.
— Кажется, ты прав: мы не вернемся в город до утра.
— Нет, не вернемся, — прошептал он сквозь поцелуй. Потом подхватил ее на руки и понес в каюту…
Утро встретило их серым небом и по-осеннему холодным дождем. Марк, который вышел на палубу первым, даже присвистнул: — До чего же местный климат капризен! Или у нас часы неправильно идут?
— По-моему, правильно. — Дженни куталась в шерстяной плед. — А что?
— Туман, дождь. Холод. Может, думаю, еще просто рано?
— На моих часах — половина одиннадцатого. Черт, Марк! Мы с тобой… мы проспали!
— Как подростки.
Он спустился в каюту и вопросительно посмотрел на нее:
— Ты боишься? Я, например, ни о чем не жалею. И даже если ты сейчас пошлешь меня ко всем чертям, я буду хранить в памяти эту ночь, потому что она была ярче, чем все наши предыдущие тысячи ночей вместе взятые.
— Ну, больше одной тысячи мы не нажили. А вообще — это ты слишком.
— Я буду тебя преследовать. Дженни…
— Марк. Нам нужно возвращаться. Скоро все проснутся. И поймут, что нас нет.
— Знаешь, — он собственнически прижал ее к себе, — то, что нас нет, они поняли еще ночью.
— Да. А сейчас они поймут, что мы пропали вместе. И сделают выводы.
— Ты чего-то опасаешься?
— Нет. Это ты у нас женатый человек.
— Перестань смеяться над бедняжкой. Никакая она мне не жена. Мы и так не сегодня-завтра развелись бы. А теперь… Я никому тебя не отдам.
— Это бессмысленно. Я и так никому не принадлежу.
Первым делом они решили спуститься в ресторан, который находился почти у самой береговой линии, на краю отеля. Им очень хотелось есть, что было вполне понятно после ночи любви. Дженни надеялась, что остальные уже поели. Время было половина двенадцатого. Но едва только они вошли в двери ресторана, как увидели, что крайний к балкону столик занят Стивом, Бойдом и Мишель. — Черт! Почему мы не догадались пойти в другое место?
— Это хорошо. Они должны знать правду. Дженни, положись на меня.
Марк украдкой сжал ее руку и Дженни, вспомнив ночь, вдруг не выдержала и покраснела — стыдливо и счастливо, как краснеют юные девчонки, впервые познавшие любовь.
Увидев ее лицо, Стив откинулся в кресле и громко захохотал:
