Увидев ее лицо, Стив откинулся в кресле и громко захохотал:
— О-о-о! Вот это сюрпри-из! — Он всегда точно знал, когда она ему изменяла. — Ну, ребята, я вас поздравляю! Ну… Это просто… Без комментариев!
Даже при беглом взгляде на Марка и Дженни можно было безошибочно определить, чем эти двое занимались всю ночь. Дженни покосилась на Мишель: та опустила глаза, встала и молча вышла. Словно это она была в чем-то виновата. Никто не попытался ее окликнуть.
Марк уселся напротив Стива и принялся в упор смотреть ему в глаза, провоцируя на открытый конфликт. Дженни тоже с вызывающим видом устроилась напротив Бойда, словно хотела сказать: «Да, мы такие. И не намерены это скрывать». А что еще остается делать в такой ситуации? Не сидеть же с виноватым лицом…
— Итак, господа, я готова повести с вами диалог.
— О-о. Быстро он тебя уговорил.
Дженни чуть приподняла брови:
— Я готова повести с вами диалог, лично разработать новый план и осуществить его… с одним условием.
— И с каким же, позвольте узнать?.. Марк, что ты сделал с ней?! Она стала такой покладистой!
— …Только если в доле не будет Стива.
— Что-о?
Все трое, в том числе и Марк, округлив глаза, смотрели на нее.
— Да. Это мое окончательное решение, господа. Если кто-то не согласен, может тоже выйти из игры. План — мой. Исполнение — наше с Марком. Бойд, ты был бы не лишним, но, в принципе, можно обойтись.
— Это вы оба — серьезно? — Стив смотрел почему-то на Марка.
Тот слегка поперхнулся, покосился на любимую женщину и твердо сказал:
— Да. Это наше решение. И я набью лицо всякому, кто попытается с этим поспорить.
5
Дженни вертела в руке карандаш и что-то прикидывала в уме. В окно залетал холодный воздух пасмурного дня, и в какой-то момент ей показалось, что она снова сидит у себя в домике, где выросла. И снова — на пороге важного решения.
Такой же серый день был, когда пятнадцатилетняя Дженни поняла, что пора начинать самостоятельную жизнь. Не стало мамы, потом — папы, несколько месяцев она терпела старшего брата, который безбожно пил, а потом решительно собралась в Нью-Йорк. В известность была поставлена только Мишель.
Последний год учебы в школе, без которого ей никак было не поступить в театральный колледж, ставился в этом случае под угрозу. Но она все равно забрала документы и решила, что все обязательно устроится, потому что Нью-Йорк казался ей гостеприимным добрым стариканом, который все поймет и по-родственному поможет в трудную минуту. Надо ли говорить, что она жестоко ошиблась?
Когда через год Дженни провалила экзамен в театральный колледж, ее выручила Мишель. Она приехала в город и дала ей значительную сумму денег, хотя самой ей тоже нужно было на что-то жить. Мишель было проще: в отличие от Дженни, у нее не было никакой заветной мечты, она просто хотела набраться светских манер и выгодно выйти замуж.
…Дженни почесала лоб карандашом. Да, что ни говори, а с подругой она поступила нечестно. Более чем нечестно. Но ведь Мишель сама говорила, что Марк ей надоел…
Мишель помогала ей всегда, хотя, что называется, «родства душ» между ними не было. Она помогла Дженни, когда та завалила экзамены (не хватило балла по общеобразовательному тесту), помогла перекантоваться на второй год… А потом приехали их школьные товарищи, Стив и Бойд, и научили подруг «ловить удачу» в дорогих кварталах Манхэттена. Началась совсем другая жизнь. Великая мечта об актерстве навсегда осталась за дверями гримерки местного ночного клуба, где Дженни вместе с остальными стриптизершами переодевалась перед выступлениями…
— Вот я и вернулся! — Марк бросил дорожную сумку у порога и шагнул к ней. Дженни, словно только что проснувшись, смотрела на него с полным непониманием:
— Ты решил ко мне переехать?
— Да. Я поговорил с Мишель и ушел от нее. Теперь я снова — твой.
— О господи! Бедная девочка!
— Да ладно, она и не расстроилась.
— Марк, но… Я буду жить одна.
Он даже не обиделся:
— Почему?
— Хотя бы потому, что я привыкла жить одна.
— Я буду тебе мешать?
— Интересно, а как ты представляешь себе охмурение миллионера, если он узнает, что я живу с известным карточным шулером?
— А! Ты собираешься водить его в номер?
— Марк, не говори глупостей. Это не карточный кон. Это серьезное дело. Ты будешь мешать.
— Хорошо, я понял. Кстати, после того, как ты выгнала Стива, мне кажется, все решили, что мы занимались не любовью, а разработкой плана. Объясни мне, чего ради ты его выгнала?
— Достал. С ним трудно придумывать одну стратегию на двоих.
— И все? Только это?
— Да. Марк, сейчас мне не до сантиментов. Мы бы ругались с ним, как кошка с собакой, на каждом повороте. Кто-то один должен рулить ситуацией, понимаешь? И в этот раз главной буду я.
— Хорошо, хорошо. Я о другом. МЫ С ТОБОЙ теперь вместе?
— Марк… Я не могу принадлежать тебе, я говорила. Хочешь, мы будем иногда снимать ту яхту?
— Каждую ночь! — Глаза Марка затуманились.
— Нет. Так не получится. — Она вдруг разозлилась. — Слушай, тебе нужны деньги или нет? Можно подумать, мне надо больше всех!
— А ночью ты — совсем другая… Ладно-ладно, не кипятись. Но я все равно не вернусь к Мишель.
— Это меня не волнует.
— Почему?
— Потому. Если ты решил к ней не возвращаться, можешь занимать мой номер, потому что я намерена все-таки арендовать домик. Ты знаешь, я не люблю отелей.
— Но ты любишь океан. А отсюда…
— Там, где стоит мой домик, тоже видно океан.
— А когда это ты успела найти домик?
— Марк, на это существуют специальные организации. Представляешь? Они называются — агентства по сдаче недвижимости внаем.
— Но когда ты успела их озадачить?
— Слушай, хватит молоть чушь. В любом случае по легенде я не должна жить в номере. В домике больше возможностей.
— Ну конечно! В домике тебе будет легче его соблазнить!.. Слушай, я не потерплю этого. К черту ваш план!
Дженни смотрела на него с откровенной злобой.
— Марк, еще одно твое слово — и я крупно пожалею о том, что случилось сегодня ночью.
— Хм… Когда переезжаешь?
— Скорее всего, завтра.
— Хорошо.
— Я тоже так думаю.
— Э-э…
Оба вдруг замолчали, не зная, как продолжить разговор.
В это время, словно желая заполнить неловкую паузу, кто-то громко постучал в дверь. Неужели горничные подслушивают? — подумала Дженни, вставая, чтобы открыть. — Слишком кстати раздался этот стук… Но тут же все стало ясно: на пороге стояла Мишель. Глаза у нее были безумные.
