Мокки взревел кое-что совсем непечатное и, развернувшись на пятках, швырнул свой посох, будто копье, в разбитое окно – едва появившийся за ним человек без единого вскрика рухнул где-то за пределами сцены.
Второе окно тоже разбилось – еще одна граната прилетела мне прямо под ноги, и я едва успела пнуть ее прочь – бронзовый шар взорвался в воздухе в центре зала. Как черный фейерверк, рванули во все стороны удушающие клубы колдовского дыма.
Некоторые воры, не успев отойти от моральной порки под авторством своего архимастера, непроизвольно вдыхали яд – и тотчас падали на пол. Черный дым не был смертельным, но приносил ослепительную вспышку боли, похожую на пощечину твоему сердцу, и мгновенно усыплял человека на долгие часы.
Стоны. Кашель. Удары об пол и грохот падающих от взрывов полок с тубусами городских карт.
В гильдии воцарился полный хаос.
Окна продолжали звенеть, осыпаясь, и теперь сквозь них, судя по крикам и звону металла, пробирались внутрь вооруженные нападающие. На стену рядом со мной из темноты плеснуло кровью.
Гурх.
Я резко отодвинула засов и во всю ширь распахнула дверь, надеясь пустить свежий воздух и выбраться наружу. Но теперь на пороге, помимо побледневшего Тилваса Талвани, стояло трое ассасинов из Алого братства. На их лицах были тканые маски, наверняка пропитанные календулой, которая могла нейтрализовать ядовитый дым.
Один из ассасинов, увидев меня, чуть сильнее, до крови, прижал изогнутый клинок к горлу Талвани, еще один ужом проскользнул в дверь и исчез в дыму, откуда тотчас послышался громкий, исполненный гнева крик Бакоа.
Третий же ассасин открытыми ладонями с силой толкнул меня в грудь, отбрасывая от двери обратно, во тьму нападения, выбивая из легких весь воздух, до боли, до жжения, до слез из глаз… Не вдохнуть теперь не получится, как бы я ни старалась – гурхов рефлекс, убивающий утопленников на глубине.
Падая назад и чувствуя, как меня обволакивает темная бархатная пучина, я с ненавистью смотрела в равнодушные карие глаза над тканой повязкой.
Алое братство. Ведь мы с вами знакомы, сволочи. Соседние гильдии. Так много совместных пирушек и дел. Шутки, песни, ночные бои на досках, перекинутых через каналы квартала – и проигравший, на радость зрителям, с плеском падает в воду, вечно пахнущую гнилью и водорослями.
Как же так, Алые? Как же так?
Вот поэтому я и не люблю гильдийский квартал…
Дым проник в мои легкие. Всплеск боли – я потеряла сознание.
6
Сделка
Cui bono? Cui prodest?
«Кому это выгодно? Кто от этого выигрывает?»
Я очнулась в сыром и сумрачном месте, на влажных теплых камнях. Шея болела. Голова раскалывалась, в легкие будто кошки нагадили.
Я села и осторожно огляделась: почти ничего не было видно, но я точно находилась в некоем подземном тоннеле. Кое-как сфокусировав взгляд, далеко впереди я рассмотрела дрожащий огонек свечи и за ним – еще какое-то неоформленное свечение.
С трудом поднявшись, я пошла туда. По мере приближения к огоньку стал слышен негромкий разговор, доносящийся с той стороны. Слова отражались от стен тоннеля, расплескивались, множились, спотыкаясь о собственное эхо, и поэтому разобрать их было не так-то просто. К ним добавилось журчание воды.
Разговаривавшие находились за поворотом тоннеля, а свеча, привлекшая мое внимание, стояла как раз на углу. Подойдя почти вплотную, я наконец узнала голоса Мокки Бакоа и Тилваса Талвани. Третий принадлежал женщине.
– Нет, я не смогу дать вам эту информацию, – говорила женщина. – У меня ее нет.
– Так своруй. Точнее, пусти меня, я сворую, – с нажимом предлагал Мокки.
– Я и так пошла против своих, не хочу нарываться и дальше… Но есть другой вариант.
– Какой? – заинтересовался Тилвас.
Я молча вывернула из-за угла, и трое собеседников одновременно, как совы, перевели на меня блестящие глаза. Они сидели вокруг костра, разведенного у подземной реки.
Отблески пламени танцевали на стенах тоннеля, высвечивая руны, обозначавшие «кровь» и «месть». Вдоль потолка была выбита надпись:
Бледная смерть с одинаковой улыбкой стучит в лачуги бедняков и дворцы царей
Нарушая клятвы свои, знай, что тихая госпожа все видит
Увидев ее, я поняла, где мы: в почти пересохшем русле реки под названием Кровь Сенаторов, некогда в полную силу текшей под городом. Говорят, именно в нее около тысячи лет назад сбросили десять убитых сенаторов Шэрхенмисты, не оправдавших ожидания своего народа. Сейчас река почти пересохла, и оставшиеся тоннели использовали как тайные ходы, соединяющие здания разных гильдий и кое-какие места столицы.
Трое у костра поздравили меня с пробуждением после яда.
Тилвас, несмотря на случившееся, выглядел достаточно бодро. А вот Мокки досталось: правая рука вора была перевязана и подвешена на бинте у груди, под глазом расплылся впечатляющий синяк. Майка порвана, лоби пропал, шаровары запачканы кровью. Судя по всему, чужой.
Сидевшая рядом с ними женщина с короткой стрижкой была одета в темно-синий костюм ассасина. Это ее карие глаза я видела перед тем, как потерять сознание. Ее звали Раэль, и мы знали друг друга.
– Какого гурха? – сипло спросила я ее.
Раэль пожала плечами:
– Я вас спасла, между прочим. Никто из ассасинов не любит убивать тех, с кем делил еду. Но наша гильдия не могла отказаться от заказа, пришлось действовать хитро. Прямо сейчас кое-кто изучает всех захваченных нами воров, надеясь увидеть среди них ваши с ним, – кивок на Тилваса, – мордашки. И найдись они, вас бы уже придушили. А так вы все еще на свободе. И, конечно, мы не стали бы убивать Бакоа.
Она повернулась к вору и уважительно коснулась ладонями груди. Мокки ощерился.
– А без яда нельзя было как-нибудь обойтись? – сказала я, потирая саднящее горло.
– Конечно нет. Спрятать и переместить три бессознательных тела уже после бойни гораздо проще, чем пытаться договориться с вами в процессе. Так что лучше благодарно улыбнись мне, воровка, и присоединяйся к обсуждению дальнейших планов.
В ответ я изобразила скорее оскал, нежели улыбку, и тоже села у костра. Раэль фыркнула и обвела нас троих взглядом.
– Как я понимаю, вы хотите узнать имя заказчика. У меня его нет. Но его знает архимастер нашей гильдии. Если вы добудете ему кое-что, что он ищет, то он поделится информацией – и тогда вы поймете, кто открыл охоту на вас и заплатил нам достаточно для того, чтобы мы напали на Полуночное братство.
Не успела ассасинка договорить,