что?
И дальше аргументы шли по кругу.
Таким склочником оказался мой папа… Я и не думала, что взрослые могут быть такими детьми… Все вокруг оказались жестокими равнодушными детьми… Вдруг.
Я ждала от папы… сочувствия, понимания, разделения моей скорби… а у него только одно было в голове – бабушка! Вот о ком мне точно не хотелось говорить и думать, так это о ней – ее не было в моей жизни слишком давно, а еще она сильно ссорилась с мамой – мне не хотелось ни звонить, ни даже думать о ней.
– Как может мать запретить ребенку общаться с мамой папы? Это же нонсенс! Это грех!
– Послушай, мамы часто запрещают детям общаться с кем-то. “Не общайся с Васей, он плохой”. “Не общайся с этим человеком, он пьяница” или “Эта бабушка выведывает семейную информацию”…
Папа задумался.
– А что если твой муж запретит твоему ребенку общаться со мной?
– Я с ним поговорю. Я ему не позволю.
Папа задумался.
– Как вы можете! Это ваши родные бабушка с дедушкой!
– Пап, бывают папы пьяницы и уголовники, родные папы. Они исчезают на 3 года, на пять, на больше, а потом объявляются, и дети не всегда хотят общаться ними, с родными папами, какое там бабушка с дедушкой…
Папа задумался.
Но, видно, что-то грызло его изнутри, только я не замечала. И он начинал снова.
– Мама сделала вас заложниками своих отношений с бабушкой.
Слушай, хватит. Это отношения бабушки с Мамой, и если бабушка их не решила, это ее проблемы. Сейчас уже поздно.
– Ваша мама была неадекватной!
– Не смей так о Маме!
– Но это правда!
– И что? Зачем ты приехал? Говорить мне эту правду? Я думала, ты согреешь меня, утешишь, а ты только скандалишь.
– Вы должны это знать.
– У меня горе, папа. Меня это все не волнует. Зачем ты…
– Ты придираешься а) к форме, б) к месту. Ты не придираешься к смыслу того, что я говорю. Тут тебе сказать нечего.
– Это потому, что мне сейчас ни до чего. Мне плохо.
– Ты знаешь, что ваша мама подошла на похоронах дедушки к моему отцу и попросила, чтобы он уехал? И прокляла его, мою маму, и всю его семью!
– Теперь знаю.
– А Лина тут вообще причем?
– Послушай, у Мамы умер отец, ее уволили с работы, ты ушел… ей было очень погано…
– То есть ты ее защищаешь?
– Конечно, я ее защищаю. Ты хоть представляешь, как ей было плохо?!
Не знаю, что отражало мое лицо. Явно не ту пустоту и черную яму, которая была во мне, иначе бы папа меня обнял и согрел, а не выплескивал бы на меня свою истерику.
Я смутно понимала – ему было плохо. Ему было тягостно и тоскливо от смерти Мамы. Он искал выхода своей боли. И находил его, выливая бессильную ярость на свою дочь.
Он говорил монологами. Я вставляла слово только когда не могла сносить, не могла держать его.
Я тогда ночами не спала. Находила разные дела.
– Зачем ты приехал? Какая была цель? – спрашивала я папу.
– Ну я подумал, что, чем снимать квартиру, лучше я буду дочери отдавать эти 20 тысяч.
– Можно я буду спать в маминой комнате? – спрашивал папа.
– Нет, лучше спи здесь. – После всего, сказанного папой, я не хотела, чтобы он даже входил в Мамину комнату, как будто он осквернял ее. Но так и было. Он осквернял память о Маме.
– Почему?
– Потому что это тяжело. Мама там умерла.
– Ладно, буду спать здесь.
После того, как папа потерял уважение с нашей стороны, и я отвечала ему в его высказываниях, наши отношения превратились… в равные, что ли. Мы оба были на равных в опустошенности этой квартиры, в нашем разном одиночестве, в нашей любви в этом кошмарном, лютом феврале боли. Мы с ним плыли в этой когда-то онемевшей квартире через ободранные, загрубевшие дни, радостные от того, что мы вдвоем, терзавшиеся от того, что мы вдвоем. Папе, конечно, было удобно жить со мной, но не это привело его сюда. Мама связывала нас. Наша общая тоска. Наш вой. Наш плач. Наша безысходность.
– Я в жизни никому ничего плохого не сделал. Моя мама не сделала ничего плохого вашей Маме. Мои родители всю жизнь нам – и вам – помогали. Знаешь, времена, когда мы книги относили в букинистический отдел, настолько не было денег – мои родители вечно присылали что-нибудь.
Я вспомнила, как Мама рассказывала про свою поездку к папиным родителям. Бабушка тогда в разговоре между делом достала упаковоку фарша и положила в миску пуделю Вернеру. У Мамы свело желудок. От жалости к своим детям, которые голодали у нее дома.
– А мамина бабушка, кстати, – вспоминал папа, – постоянно напоминала мне про молоко. Я ей тысячу раз говорил, что не пью кофе с молоком, что не перевариваю его и у меня идет от него сыпь, но она каждый раз, зная это, предлагала мне молоко.
– Она просто хотела быть вежливой и предложить все, что есть.
– Нет, она делала это специально! – сказал папа и ушел курить.
К моей бабушке не в чем было придраться. Вот только к этому, наверное. Если бы папа сказал хоть раз бабушке, что это его достало, она бы каждую их встречу извинялась по несколько раз и просила бы всех родных объяснить ему, что она не специально и передать извинения. Вот уж кто в жизни не сделал и не помыслил зла. Это Мамина мама.
– Ваша мама так и не сказала никому про развод. Вечно она что-то скрывала. Я даже иногда находил ее заначки.
– Она просто хотела позаботиться о нас. Вдруг что – были бы деньги. Она бы тебе сказала о них, когда они бы понадобились. Бережливость – в женской натуре.
– Она постоянно что-то скрывала. Ты даже не знаешь ее тайн, оооо… – просмаковал папа.
Меня слегка покоробило.
– И если бы я пришел на похороны, было бы слишком много вопросов, удивления. Все бы подходили. Я поэтому и не пришел на похороны. Мне там просто нечего делать.
– Не говори так. Похороны не для того устраиваются. Они устраиваются, чтобы проститься…
Я уже ложилась спать.
Папа снова говорил о своем:
– … и поэтому я не пришел на похороны.
– Ты не поэтому не пришел.
– А почему?
Я не ответила.
В следующий раз ужин был готов до папиного прихода. Я ушла гладить папины рубашки. Я и в детстве любила их гладить – тогда это было выражением любви к папе.
Когда я была маленькой, я никогда не засыпала, пока папа не придет домой. Я лежала и ждала, пока в коридоре не зажжется свет и не послышится папин голос. Я не специально так делала. Просто я не могла заснуть, пока он не придет. Бабушка, папина мама, это заметила и решила, что я люблю папу больше, чем Маму. Некоторые любят такие неадекватные формулировки. Думаю,
