Под конец, совсем уже очумевший в море новой информации и принявший решение лететь именно в это Посёлок Андрей услышал слова Миши:
– Лук-чеснок полезный, однако, овощ, но у нас не растёт. Вот и зубы потому, – Миша потыкал пальцем по остаткам зубов. – Зато картошка, да, только у нас одних и растет, на всём Севере, большая, как голова ребёнка. Правда не едим её, только в крайнем случае, странная она какая-то, внутри полая и кожура такая же, как и снаружи. Даже учёные приезжали, смотрели! Чудно!
3
Пока вокруг самолёта ходили люди в чёрных меховых комбинезонах, выполнявшие предполётный регламент и не тарахтел мотор, Андрей рассматривал попутчиков – десяток пассажиров в живописной меховой одежде, покрытой разноцветным орнаментом.
Весьма необычным, надо заметить, орнаментом – среди переплетения коряг и оленьих рогов, он высмотрел, на одном из малахаев, изображение человеческого глаза, выглядывающего из кольца Мёбиуса. Точно, как на американском долларе.
Мысли его плутали и лениво путались: «Странные, мордашки… на кого же они похожи? Глаза, скулы, волосы… и этот знак на шубе, или на чём? Надо будет спросить – как называется. От бутылок… не отрывают взглядов, не видели никогда, что ли?»
Зачихал, наконец-то, закашлялся простуженный мотор, начал своё нехитрое дело – развивать крутящий момент и обеспечивать тягу винта. Скоро повеяло лёгким теплом из решеток под ногами и в таком убогом на дизайнерские решения салоне стало удивительно уютно.
Андрей сидел на деревянной, напоминающей парковую, скамейке, заменяющей привычные сиденья в этом древнем сооружении, взятом, похоже, напрокат в Музее авиации. Скамейка, по-другому это устройство «для удобства авиапассажиров» и не назовешь, расположена была вдоль салона самолёта. Напротив – точно такая же.
Что-то здесь не хватает, подумал Андрей, вспоминая свою недавнюю жизнь в большом городе, городской парк, также стоящие скамейки и столик между ними. На столике, обычно, чёрные костяшки домино или шахматная доска. Старики вокруг столика. Жужжали и ругались, не обращая внимания на проходящее мимо подрастающее поколение. Жизнь ощущалась во всей её прелести. Это там, в большом городе.
А здесь стояла тишина, если не учитывать лёгкий гул мотора. Тем более, казавшаяся странной, что люди, в этом маленьком самолёте, все были родом из одного посёлка. Ну, плюс один чужак.
Представляете самолёт, заполненный односельчанами, где-нибудь в Центральной России? Смешно? В Центральной России не самолёты, а ржавые автобусы Павловского автозавода перевозят от райцентров к местным поселениям сельских тружеников – работяг, продавших с раннего утра свою нехитрую продукцию: молочко, там, сметанку, грибочки солёные в баночках, зверобой и душицу пучками, чеснок кучками или лук репчатый вязанками. Вот, продали они, что смогли, а на денежку, вырученную, закупили водку разливную, да и начали её дегустировать на месте, в автобусе. Зажурчала горячая кровь по жилам – кровотокам, ударила в головы, что-то там, в бедовых головах задела, расшевелила, подвигла к общению, вот и потекла речь, сначала разумная и спокойная, затем она становилась всё ярче, насыщаясь синонимами, метафорами и всё больше – междометиями. Вот уже кто-то и песню дорожную завёл и её подхватило всё временное население автобуса.
А вот здесь, в центре, точнее – будучи над центром Сибири, авиапассажиры между собой почти не разговаривали, они больше смотрели в хвост самолёта, где пристёгнутые широкими брезентовыми ремнями, затаились, в предчувствии своей страшной кончины, добротные, сработанные из тарной дощечки ящики со спиртным.
4
Посёлок, в который так легко поддавшись сладкоречивым уговорам прокеросиненного Миши, согласился лететь Андрей, стоял на острове. Острове, в том смысле, что вокруг него была вода – сама Горная Обь и протоки её. Протоки не широкие, но многочисленные. Местами они сходились – сливались, образуя самые настоящие озёра, и разделяли остров и коренной берег Оби десятками километров самой пересечённой и непроходимой местности, какую только можно было себе представить.
От райцентра до посёлка лететь что самолетом, что вертолётом минут пятьдесят. Самолёт, как и говорил Миша, выполнял полеты по расписанию, вертолёт – по желанию начальства или в связи с чрезвычайными обстоятельствами. Привыкшие к воздушному транспорту местные жители часто использовали его для самого простого и желанного дела – летали в райцентр для пополнения запасов спиртного. Делали это так же привычно, как жители средней полосы России ходили в сельмаг. Никакого трепета перед авиацией!
Полоса льда, в двух километрах от Посёлка, небрежно расчищенная от снега, чернела в обрамлении снежных валов. Лёд на реке в это время, толщиной был уже за метр и вполне выдерживал те самолётики, что своим вниманием не обходили ледовую полосу.
Конец ознакомительного фрагмента.
