– Гражданин! Мож…
– Да-а-а! – выдохнул Андрей.
Здесь необходимо упомянуть, что Андрей, до того, как стал журналистом, учился в спецшколе флотской разведки всяким разведывательно-диверсионным премудростям. Кое-что запомнил и усвоил из курса рукопашного боя. Не уличной кулачной схватки, нет! Его приемы рукопашного боя включали в себя лучшие наработки таких видов борьбы, как самбо, карате, дзюдо, вольной борьбы и даже бокса. И уделялось их изучению достаточно времени, чтобы боец смог, при необходимости, в одно мгновение шоковым, травматическим, а то и смертельным приёмом подавить противника.
Кстати, и писал он, преимущественно на криминальные темы, общаясь при этом, с самым разным народом, часто охочим до грубых шуток. И никому из шутников, в голову не пришло бы назвать его «ботаником».
Мгновенно сложив два и два, Андрей получил единственно правильный, в этой ситуации, ответ и принял единственно верное решение.
Он бросил в лицо подходящему к нему, Первому, звякнувшую металлом связку домашних ключей и одновременно ударил ногой по дверце автомобиля. Дверь, в свою очередь, треснула по голове уже начавшего выбираться из машины Второго лобастика.
Первый, с неожиданным для его комплекции визгом, закрыл лицо руками, присел на корточки, сквозь пальцы проступила кровь, казавшаяся чёрной.
Второй, оглушенный ударом, молча выпал из машины на снег.
Андрей нырнул в машину, вырвал вместе со шнуром телефонную трубку и вытащил ключи из замка зажигания. Ключи забросил в одну сторону, подальше от машины, а сам рванул в другую, в сторону угадывающейся между спящими домами широкой улицы.
2
Минут через двадцать, изрядно попетляв по тёмным дворам, Андрей стоял, переводя дыхание, под исходящим жёлтым светом уличным фонарем. Ловил ночное такси. Его город, подражая Столице, уже привык к ночной жизни и проблем с машинами, чтобы подъехать-уехать, не было.
Вот, смотрите, весело подмигнув оранжевыми фонарями, притормозила рядом с ним иномарка с какой-то геометрической фигурой на решетке радиатора. Таких машин сейчас в России – пруд пруди, их даже больше, чем отечественных, из города Тольятти.
Машина не из дорогих и престижных марок, не из тех, что угоняют, выкинув хозяина на обочину, но водитель был профессионально осторожен на ночной улице. Не открыв двери, спросил через щель в приоткрытое стекло:
– Вам куда?
– Аэропорт, – Андрей наклонился низко, хотя никто и не мог его подслушать. – Только быстро! Плачу…
– Садитесь, раз быстро, – водитель пытался рассмотреть, насколько это возможно пассажира и его скудный багаж. – Опаздываете?
– Да, типа, в Артек лечу… – уклонился Андрей от прямого ответа.
3
Глубокая ночь. Чёрная дорога блестела первым ледком. Редкие машины слепили встречных собратьев нестерпимым светом «ксенона». Скрашивало дорогу мурлыканье популярного певца, или певицы – не разберешь, чьим сейчас голосом поют автомагнитолы.
Слева, по ходу движения машины, появились в высоте подсвеченные прожекторами буквы – ГИБДД. Под ними примостилась двухэтажная башня самого поста. Окна первого этажа светились дежурным, синим светом. Поперек дороги дружелюбно помигивал красными огнями опущенный на ночь шлагбаум.
Остановились, соблюдая ПБДД.
Ждали.
Дождались.
От здания поста к машине шёл, не торопясь, человек в форме, похож был на сержанта. То есть, на нём была форма сержанта полиции, но сам он, своими формами больше был похож на бегемота среднего размера. Хотя всё необходимые для выполнения служебного долга атрибуты были при нем – и палка полосатая и одышка шумная.
Андрей процедил сквозь зубы:
– А вон и они… Конечно, где капуста – там и козлы!
– Да уж, – водитель был вполне согласен с клиентом. – Вроде всё в порядке, а неуютно. Как говорится – плох тот мент, который до столба не докопается!
Сержант, наконец, дошёл до машины, но смотрел не на неё, а в сторону города, процедил слова лениво:
– Проверка документов… и багажника, открывайте.
Сержант уже взял протянутые ему документы, но заметил приближающийся яркий свет модных дорогих фар, быстро сунул, почти бросил кожаную книжечку с правами, попав точно в руки водителя и поспешил, радостно блестя глазами, навстречу уже хорошо видимому джипу.
Глава третья
Поехали, покойнички!
1
Всё, что могло, вокруг длинного, приземистого, ярко освещённого изнутри здания городского Аэровокзала шумело, шуршало, свистело и поскрипывало множеством разных технологических звуков и шумов, связанных с гражданской авиацией. Как непосредственно к ней, гражданской авиации, относившихся – высокий свист самолётных турбин и ласкающий слух рёв турбовинтовых моторов, так и имевших самое косвенное отношение к серьёзному делу воздушных перевозок различных механизмов – снегоочистителей, топливозаправщиков, и десятков других машин аэродромной службы.
Весьма сложное механическое и логистическое хозяйство аэропорта ежесуточно потребляло сотни тонн авиационного керосина (точнее – продукта 51), бензина и дизельного топлива. Мощные двигатели тягачей, автозаправщиков, целого косяка специальных машин, обеспечивающих чистоту и требуемую «сухость» ВПП, переваривали это топливо в горячих цилиндрах и выбрасывали его остатки сизым, синим, чёрным выхлопом в окружающую аэропорт атмосферу (так и хочется написать атмосфера через «э» – атмосфэра!).
При этом вся механическая братия, пыхтела, стрекотала и сигналила. Каждый механизм по-своему, и всяк – на свой лад.
А, ещё хрипели и переругивались между собой громкоговорители, принадлежащие различным аэродромным службам. Может, и не переругивались, просто так они общались друг с другом, как цыгане в большом городе, которых каким-то ветром перенесло из необозримого свободного пространства ковыльных степей в каменно-бетонные джунгли. Все блага «цивилизации» – для них. Водопровод, душ и теплый туалет! Лифт! Телефон!
Живи и радуйся? Нет, выходили эти славные люди из удобных квартир на городские улицы, собирались у своих подъездов теплыми летними вечерами. Грустили и веселились. Изредка – пели.
Общались. Шумно. И, шумным своим общением пытались подавить, или заглушить неистребимую тягу к простору, к Свободе, в конце концов! Проходя мимо этих замечательных людей, иной раз подумаешь всё – наступает последняя секунда перед кровавым побоищем. Нет, граждане, это обсуждали и устанавливали черноголовые красавцы и красавицы завтрашние цены на тапочки домашнего пошива, которые повсеместно продавали старушки, нанятые из толерантного местного населения. Что может быть проще и понятнее?
И светового оформления хватало в аэропорту, с избытком. Везде горели оранжевые и, почему-то называемые «дневного света», лампы прожекторов, фонарей, и светильников, сигнальных столбиков на автостоянке и красные фонари на концах шлагбаумов.
Среди этого бесплатного цвето-шумового бытия, наш герой – Андрей, подняв воротник канадского пуховика, топтался, как конь, недалеко от решётчатой калитки под табличкой «Служебный вход». Коричневый портфель хозяина в ожидании лучшей доли прислонился к холодному металлу. Ожидание затягивалось и замерзающий портфель, поскрипывая, начал слегка заваливаться на правый бок. Его хозяин завернул холодным пальцем рукав куртки и посмотрел на часы.
– Рейс уже объявили. Должны бы уже быть… а, вот и они!
От здания Аэровокзала, подняв узкие воротники форменных шинелей и пряча руки в карманах, шли три человека. Судя по блестящим золотым галунам – Командир, Второй пилот и Бортмеханик.
Андрей ловко засеменил навстречу людям в синих шинелях, доставая из внутреннего кармана заготовленную для этого случая бумажку. Обычную бумажку, писчую. Но были написаны на ней слова заветные, от человека нужного, с просьбой помочь и т. д. К обычной бумажке прилагались и знаки обычные – шуршащие денежные знаки. В количестве нужном и необходимом, ну, Вы понимаете!
2
В кабине самолета АН-24, за креслом второго пилота, как раз на месте бортрадиста пристроился Андрей, весьма довольный своим успешным проникновением в самолет. В модном пуховике он еле втиснулся на узкое жёсткое сиденье и с мальчишеским интересом посматривал по сторонам.
А посмотреть здесь, особенно человеку любознательному, было на что! Рычаги, выключатели или включатели, циферблаты и шкалы приборов. А на них – стрелки и стрелочки. И всё это – вокруг! Справа – слева, снизу – сверху! Везде, везде вделаны – уделаны, встроены – пристроены какие-то умные приборы и приспособления для полёта. Да, невольно сознаешь, глядя на всё это великолепие, что человек не птица, и одних крыльев для полёта ему мало. Но и самолёт, как бы совершенен он ни был, сам по себе не летает. И ко всем этим замечательным приспособлениям, мерцающим, щёлкающим, сверкающим и жужжащим прилагался экипаж из людей знающих, на что и когда надо посмотреть или нажать. Или, нажать, посмотреть – потом, или наоборот. В нашем случае, это – бортрадист, бортмеханик, второй пилот и Командир, отвечающий за всё и за всех.
