Если бы даже Димка решил ее искать, то пришел бы к дому Тамариных родителей, где, кроме мамы ее подруги, Люду никто не знает… Вот ведь привязалась к ней эта тревога! Зачем ему знать то, что скорее всего и не понадобится?
До сих пор никто не делал Людмиле предложения, а Димка говорит об этом как о деле решенном. Может, именно это ее беспокоит?
Значит, теперь у Людмилы будет почти свое жилье. Туда во время увольнений будет приходить Димка, и они станут жить как муж и жена… Он что-то говорил насчет их будущего, но Люда была уже достаточно опытной, чтобы знать: не все то, что люди говорят в минуту вдохновения, стоит принимать за чистую монету. То есть в тот миг они сами верят в то, что говорят, а немного времени спустя могут даже удивиться: чего вдруг их так растащило?
Людмила подошла к окну и взглянула в него. Интересно, если разбежаться и прыгнуть, неужели и правда стекло выдержит? А нет – так тебя поймает сетка?
Но тут в замке заворочался ключ, и кто-то попытался открыть дверь, которую по совету Димки она закрыла на небольшой, но прочный засов.
Глава седьмая
– Кто здесь? – спросила она дрожащим голосом.
– Откройте, это Фил, друг Димы. Разве он вам обо мне не говорил?
– Не говорил, – сказала Людмила, не делая попытки открыть дверь.
– Тогда откуда, как вы думаете, у меня ключ?
– Не знаю!
– Откройте!
– И не подумаю.
В конце концов, она первая пришла, вот по праву первого и будет здесь жить. По крайней мере сегодня… Все-таки Димка не похож на человека, который может забыть о такой вещи, как лишний ключ. Черт возьми, какое дурацкое положение!
– Ерунда какая. – По голосу было слышно, что он начинает злиться.
– Димка мне о вас ничего не говорил, – сказала Людмила помягче; потопчется, потопчется, да и уйдет. Не может же быть, что ему ночевать негде.
Но потом ей стало стыдно. Непонятно почему, кстати. Ведь ее поселил в этой квартире не кто-нибудь, а сам хозяин. Тот же, что сейчас за дверью, вообще неизвестно кто! Но то, что он знает Димку, однозначно. И у него есть ключ, что тоже факт.
Одним словом, Людмила взяла и открыла дверь. Не бандит же, в самом деле, стоит за дверью!
Оказалось, лучше бы бандит. Потому что едва Люда взглянула ему в глаза, как поняла, что попалась. Причем человеку грубому и беспощадному. И так глупо! Что ей стоило сказать: приходите завтра, разберемся? Можно было сходить к КПП Димкиной части и попробовать вызвать его…
Наверное, кто-нибудь бы сказал, что она фантазерка. Напридумывала такое, едва взглянув на человека. Но дальнейшее показало, что интуиция ее не обманула.
Если бы у нее был номер Димкиного мобильника или она бы могла позвонить ему… куда, в армию? Не важно, куда-нибудь, возможно, с ней и не случилось бы ничего. И она могла бы спокойно ждать, когда ее новый друг придет из армии, а так…
После случившегося она не смогла бы смотреть ему в глаза. Хотя, если разобраться, виновата вовсе не она, а сам Димка, который выбирает себе в друзья черт-те кого!
– А у Димки губа не дура, – сказал вошедший, бесцеремонно ее разглядывая. – Как тебя зовут?
– Людмила, – сказала она и спросила: – А тебя?
Получилось с некоторой игривостью, хотя она всего лишь попыталась перевести их общение в дружеское русло. В том смысле как аукнется, так и откликнется. Хотя чего бы этому другу настаивать на том, чтобы она открыла? Ночь на дворе! У нее оставалась надежда, что авось обойдется.
Не обошлось.
– Меня зовут Фил.
– Филипп, значит?
– Фил, – повторил он жестко. – А еще я терпеть не могу, когда всякие телки при знакомстве уточняют: как Киркорова? – Он кого-то передразнил. – Как Головко!.. Мать моя с этого дубины стоеросового тащится, а мне страдай.
– А по-моему, красивое имя.
Она еще надеялась его смягчить.
– Люсенька, – он подошел и двумя руками взял ее за ворот футболки, – какая ты все-таки глупая.
– П-почему? – От его непробиваемости и от страха она даже начала заикаться.
– А потому, что думаешь, будто меня можно заболтать. Не на того напала, крошка.
И он рванул обеими руками за ворот так, что футболка свалилась с нее двумя неровными полосками, обнажив грудь, лишь чуть прикрытую бюстгальтером-«анжелика».
– А что это тут у нас? Красивое белье любишь? Я тоже люблю. Оно рвется гораздо легче, чем некрасивое.
– Я скажу Димке! – закричала она. – Он с тобой разберется.
Фил захохотал, не выпуская ее из рук.
– Ой, как я боюсь! Кому он быстрее поверит? Другу или почти незнакомой телке? Я скажу, что ты сама меня сюда пригласила и сама мне дала.
Людмила съежилась и заплакала, но он еще грубее рывком отдернул закрытый было полог и толкнул ее на кровать.
– Под рыдания я еще трахаться не пробовал, – заявил он, с силой раздвигая ее ноги. – Под стоны – да. Но и ты застонешь. Просто я не люблю долгих прелюдий. Они нужны тем, кто слаб в мужском деле, для меня это не подходит. Как ты уже догадалась.
И он впился в ее губы так, что и в дальнейшем Люда ничего, кроме боли, не чувствовала. Потом он просто отодвинул ее от себя – отшвырнул – и повернулся к стене, чтобы тут же заснуть.
Так Людмилу еще никто не унижал. То есть встречались ей пару раз не слишком ласковые мужчины, но чтобы вот так, нисколько с ней не считаясь? И главное, за что? Понятное дело, попасться в руки рядовому насильнику, маньяку или садисту, но тому, кто объявляет себя другом твоего парня? А как же, скажи мне, кто твой друг, я скажу, кто ты? Сколько раз можно наступать на одни и те же грабли? И вообще, почему она решила, что Димка – хороший человек?
Ее одолевали вопросы, и тщетно она задавала их самой себе. Вопросы отодвигали случившееся куда-то в глубь сознания, и потому унижение не воспринималось так остро. Хотя за ними грозно вставал куда более страшный вопрос: а что, если Димка этого человека вовсе не знает? Тогда он не поверит, что Людмила жертва, а, скорее, решит, что она сама привела сюда этого… Филиппа!
Людмила потихоньку сползла с огромной кровати, на которой была по очереди с двумя мужчинами, и пошла в душ.
У Димки в квартире была самодельная душевая кабина. Внизу небольшой поддон или основа из такого же материала, как и рядом стоящая раковина, – она не могла подобрать другого названия, а поверху – изогнутая дуга-направляющая из нержавейки, на которой крепилась штора – тоже со звездами. Димка вообще, кажется, любил все связанное с небом. Надо посоветовать ему, чтобы после армии он пошел учиться на астронома…
О чем она думает! Никакого Димки больше не будет, потому что сейчас Люда домоется и уйдет. Она никогда не сможет рассказать ему, что случилось на его кровати всего через полтора часа после ухода хозяина.
Она больше не спрашивала неизвестно кого: за что? Есть за что! За то, что наплевательски относилась к своей жизни. За то, что не уважала саму себя и позволяла другим себя не уважать. Стоит ли удивляться тому, что наконец пришла расплата.
Людмила представила довольное лицо Фила. И то, как легко он пресек ее попытки сопротивления, и ей стало обидно. Да что там, ее вдруг взяло такое зло, что эта волна захлестнула ее, смывая всякие там условности и издержки воспитания.
Это было такое зло, которое не рассуждает. Примитивное зло. На весь белый свет, и на Фила в частности.
Почему они все думают, будто с Людой можно не церемониться? И бабка, и родители, в смысле родная мать, и этой ублюдочный Фил?! Все до последнего!
Потому что она не может постоять за себя? Так они глубоко ошибаются.
Она вышла из ванной в огромном банном полотенце – как раз таком, как любила, чтобы им можно было замотаться, как в кокон, и прошла на маленькую кухоньку.
Еще когда они заходили сюда с Димкой, она успела увидеть, что на кухонном столе возле мойки стоит набор ножей.
– Немецкие! – похвастался Димка. – Знаешь, какие острые!
Теперь она хотела в этом убедиться, что называется, на живом примере.
Она подозревала, что у нее что-то случилось с головой. И в самом деле какая голова выдержит, чтобы все, кому не лень, в нее лезли или пихали туда, как в мусорный ящик, всякую ненужную ей информацию.
Это даже хорошо, что у Людмилы нелады с головой. Потому что, будь она в полном порядке, сейчас бы начались всякие там сомнения – льзя, нельзя, а тут можно действовать так, как хочется… твоей левой ноге!
Словом, она пошла в кухню и выбрала там самый длинный нож. Прикинула, что у Фила руки длинные, но она все равно должна его достать. Именно таким ножом.
Этот Филипп вообще по сравнению с Людмилой такой огромный. Не то что Димка, его параметрам Людмила вполне соответствовала.
Почему она говорит о Димке в настоящем времени? Теперь ей нужно привыкать к слову «был». Да, именно так: у нее был Димка, хороший парень, который почему-то водился с плохими парнями. За что и поплатился. По крайней мере свою Милочку он потерял…
Она перехватила рукоятку ножа поудобнее и вернулась в комнату.
