– Крутая, кто же спорит, еще какая крутая. А за помощью к старому другу прибежала?
– Не мог не упрекнуть, да? Если не можешь, так и скажи!
– Кстати, о птичках, в пятом роддоме твой бывший приятель Гном работает. Могла бы к нему обратиться, у них хорошая база, – заметил Рыжий; он все понимал. – Но с другой стороны, ты права. Лучше заплатить и горя не знать, а то потом наверняка упрекнут… Эх, Тимошина, ты со своей гордостью так и останешься простой медсестрой…
– Понятно, простая медсестра уже не может тебя интересовать! – разозлилась она и кинулась к выходу. Рыжий со смехом поймал ее за полу халата.
– И в самом деле, как была гордячкой, так и осталась! – хохотнул он, не давая ей вырваться. – Уже и пошутить нельзя.
– В каждой шутке есть доля шутки! – ответила она его же присказкой.
– Да помогу я тебе, помогу! – заверил он. – У тебя как с деньгами?
– Найду. – Людмила сжала губы.
Она будто чувствовала. Оставила часть собранных из разных источников средств для НЗ, в том числе и деньги, которые мать перевела ей на день рождения – семнадцать лет. Запретила себе их брать, даже когда нужно было где-то жить. Она даже приятельницам говорила, что денег у нее нет, не потому, что была жадиной, а потому, что интуиция говорила ей: деньги оставь на всякий случай!
Людмила подозревала, что в ее жизни могут начаться черные деньки – незадолго до этой, последней, у нее уже были стычки с бабкой. Положение улучшиться не могло. Разве что ухудшиться. Так и случилось.
В свое время Рыжий удивлялся этому ее чувству настороженности.
– Можно подумать, что ты сирота, а не я, – посмеивался он. – Вроде и семья у тебя полная, отец-мать…
Тогда он не знал, что у Тимошиной отчим, а вовсе не родной отец. Впрочем, он и потом так и не узнал. Людмила не хотела, чтобы кто-то ее жалел, а уж Рыжий – тем более. Ее и так бесила его снисходительность и уверенность в том, что он человек высшей пробы.
– Понимаешь, у нас бесплатно даже для знакомых не станут ничего делать, – между тем засмущался он.
– Я понимаю.
– Зато условия у тебя будут как у королевы. Не волнуйся, если не хватит, я тебе добавлю.
Понятное дело, то, что для Людмилы деньги, для него так, копейки. Это при том, что он все еще студент. Сколько же Рыжий станет зарабатывать, став врачом?
Но она тоже будет иметь деньги. Много денег! Столько, что, если у Рыжего их вдруг не станет, она сможет одолжить. И даже просто дать без отдачи.
И в самом деле условия были лучше не надо, но Люда не пожалела о деньгах. В конце концов, речь шла о ее будущем.
– Знаешь, не было бы счастья, да несчастье помогло, – сказал ей Рыжий, когда против ожидания ей дали не местный, а общий наркоз, а потом она обнаружила у себя операционный шов. – Это, между прочим, я настоял, чтобы тебе предварительно УЗИ сделали. Прости, я не сказал: у тебя киста была на яичнике. Ну и Паша заодно ее удалил…
– Ни фига себе, заодно!
Он говорил с ней об этом как о деле обыденном. Считал, что она медик и не имеет права на какие-то там слабости. Тем более расстраиваться насчет того, что ей сделал некий Паша. На самом деле врач Павел Герасимович. Молодой, но уже подающий надежды. Рыжий, надо думать, нарочно называл его Пашей, чтобы показать свою близость к будущему светилу.
– Я, наверное, еще должна осталась? – спросила она прямо.
Рыжий несколько смущенно отвел взгляд.
– Я сказал ему, что у тебя все равно нет больше денег, что ты сирота, воспитывалась со мной в одном детском доме.
– И он просто так сделал операцию, бесплатно?
– Ну, не совсем просто так… Кое-что я ему буду должен, но зачем тебе это знать?
– Я не хочу быть должной тебе! – заявила Люда.
– Эх, Люська! – ностальгически вздохнул Рыжий. – Еще неизвестно, кто из нас двоих кому должен!.. Ты на меня не очень злишься?
– За что? – удивилась она.
– Ну, я таким дураком был. Чувствовал себя чуть ли не наставником одной глупенькой малышки, которая доверяла мне. Именно мне, такому раздолбаю!
– Хочешь сказать, что ты и сейчас раздолбай?
– Нет, конечно, сейчас я старый хитрый лис, который потихоньку делает карьеру, хотя ему еще учиться и учиться…
– Хвастун ты, Рыжий! – с трудом улыбнулась ему Люська, которая чувствовала себя еще достаточно слабой после операции.
Еще бы, перенести такую безо всякой подготовки! Она до сих пор чувствовала некоторую ошеломленность от одного только сообщения бывшего возлюбленного.
После этих событий прошло два месяца. Людмила Тимошина теперь снимала квартиру и подрабатывала в частной клинике, помимо работы в аптеке, но этого заработка вполне хватало, чтобы она могла впредь не просить денег у матери.
Хотя та все равно денег ей прислала. Судя по всему, как только домой вернулась.
Наверное, если бы мама не прилетела тогда, пусть всего на один день, Люда и не стала бы эти деньги получать. Так она на всех своих родственников злилась. А теперь…
У Рыжего 5 мая был день рождения. Она решила пустить присланные деньги на подарок. Зашла в недавно открытый магазин швейцарских часов. Дорогие купить не смогла – не те деньги были в руках, но кое-что по своим возможностям нашла.
Купила и отнесла Рыжему, предварительно сделав гравировку: «Помни наш детдом, и удачи тебе!» Может, надпись была и не слишком удачной, но Рыжий растрогался.
– Спасибо тебе, Малыш! Вот уж не ожидал. Небось все деньги на подарок угрохала?
– Тебе-то какая разница, – нарочито грубо ответила она. Чего уж теперь говорить, все не все, когда дело сделано? – Дареному коню в зубы не смотрят!
– Не груби папочке, – сказал он и посмотрел ей в глаза. – Ну а детдом к чему приплела? Намекаешь, что у тебя с родными полный разлад?
– При чем здесь это? Я всего лишь решила, что твоя жена не должна ревновать к детству, что она ничего такого не подумает. Не хотелось, чтобы под ее давлением ты эти часы выбросил. У тебя останется обо мне кое-какая память, а у меня – этот шов.
Она чуть коснулась живота. Может, прав Рыжий, что заранее ее не предупредил. Она в те дни была так взбаламучена, так неспокойна, что сообщение о кисте все только усугубило бы.
– А жене скажешь, что это человек, которого ты когда-то вывел в люди… Это, между прочим, правда. А другим эту надпись и показывать не надо.
– У-умная-а!
– А ты сомневался?
– Какие уж тут могут быть сомнения? Доктор Франкенштейн и его питомцы…
Насчет доктора Людмила не очень поняла, но интонация Рыжего ей не понравилась.
– Что-то я не врубаюсь, ты пошутил или оскорбил?
Рыжий немного смутился, но проговорил:
– Примешь от меня еще один совет на прощание?
– Приму. Давай вываливай свой совет. Что мне стоит делать или не делать?
– Не поступай в медицинский институт!
– Почему? – Людмила даже растерялась. Ей казалось, что лишь одна дорога может быть у нее, и вдруг кто-то говорит: не ходи по ней?!
– Ты готова принять на себя ответственность за жизнь человека?
Ответственность, она не ослышалась? Что он о себе возомнил, мудрец хренов? Чего вдруг он стал смотреть на нее свысока? Людмила, между прочим, воспитывалась в порядочной семье, и ее вырастили нормальным человеком в отличие от тех, кто рос в инкубаторе!
– Засунь свой совет… сам знаешь куда!
Но Рыжий больше ничего не сказал, только плечами пожал: мол, делай как знаешь! Людмила шла и чувствовала, как он смотрит ей вслед. Называется, поздравила человека с днем рождения!
Глава пятая
В общем, познакомилась Людмила с Димкой как раз в такую пору, когда была зла на весь свет и не ждала для себя от него ничего хорошего.
Она не знала, что будет делать дальше. Как сказала бы ее бывшая учительница литературы, Тимошина не поставила перед собой цель, не стремилась чего-то достигнуть, в общем, плыла по течению, куда вынесет.
Но с другой стороны, чувствовать себя одинокой в восемнадцать лет… Вот именно, месяц назад ей исполнилось восемнадцать.
Когда она жила у бабушки Аллы Леонидовны, в этот день ей всегда звонила мама, а потом трубку брал отец… в смысле отчим. И они оба, эти притворщики, желали ей всего самого лучшего…
Обидеться-то на своих родственников Людмила обиделась, но на почту пошла, к окошку «До востребования». Из Тюмени ей прислали музыкальную открытку с ее любимой песней и перевод на пять тысяч рублей с припиской: «Дорогая доченька! Купи себе то, что ты хочешь, – это наш с папой тебе подарок».
«Грехи замаливают!» – пробурчала про себя Люда, но деньги получила.
Перед днем рождения в училище раза три приходила Алла Леонидовна. Видимо, чтобы увидеть внучку и каким-то образом заманить ее обратно. Но Людмила благополучно ускользала от бабкиной облавы. Тем более что старшекурсники, осведомленные о том, что Тимку – от фамилии Тимошина – ищет ее злобная бабка, предупреждали заранее и даже прятали.
Девчонка из-за старой крысы вынуждена жить на квартире, за которую отдает почти все, что зарабатывает, и у той еще хватает совести приходить и внучку свою разыскивать!
