происходить.
Они ехали минут двадцать, практически все время молча. Он спросил ее, как она провела день и вообще последние недели с их последней встречи (о том, что между ними произошло, никто из них тактично не упоминал), рассказал в паре слов о том, как съездил по работе в Сочи. Старался быть легким и общительным, но Вера держалась угрюмо – это сократило количество попыток ее разговорить. Припарковались. Саша успел первым выйти из машины, открыть ей дверь и протянуть руку. «мило, но не трогает», – подумала Вера и, выходя, слегка оперлась на него.
– Спасибо, так приятно.
– Рад, – он чуть манерно, но больше забавно поклонился.
Когда она сняла пальто и отдала ему, чтобы он в свою очередь отдал в гардероб, у него в глазах что-то сверкнуло:
– Ты очень красивая, – с улыбкой сказал он и отошел.
Они поднялись на третий этаж, где их уже заждался Хельмут. Пару предупредили, что до закрытия музея остался всего час, поэтому стоит поторопиться. Они, конечно, не стали – медленно и молча рассматривали Катрин Денев с сигаретой в губах и спящего Уорхола, надолго зависли у «Они идут» и у Джоди Фостер с соском, нырнули в репродукцию «Обнаженной в бассейне» и тихонько посмеялись над неестественно крутым подъемом стопы Нади Ауэр. «Красиво, чувственно, но так приелось», – подумалось Вере. Она почувствовала легкую досады за свои мысли и попыталась их отогнать. Но черно-белые фото про эро и этот мужчина рядом, и люди вокруг, пусть редко, но всегда неуместно встречающиеся на пути, и тусклый свет в зале, как бы намекающий, что пора выметаться – все это начало угнетать ее. «Слишком много общения на сегодня, пожалуй», – кажется, совсем приросла к своему одиночеству, приправленному сомнамбулическими фантазиями.
Через час они сидели в «Цветочках» на Некрасова. Вера специально предложила именно этот бар – максимально близко к ее дому и можно смыться, как только ей окончательно надоест сей спектакль. Но пока что было терпимо – вернее, безразлично. Она попросила у долговязого бартендера негрони – он тоже. Сказал, что это и его любимый коктейль.
Он вообще пытался много говорить: с умным видом – надо признать, что напускал он его не специально – размышлял вслух о массовом и элитарном искусстве, потом немного рассказал о своем бизнесе. Веру Саша ни о чем особенно не спрашивал – этим она вполне была довольна. Время от времени вставляла какие-то общие фразы, мычала в ответ и кивала головой – в общем, почти не слушала.
«Хотя если бы слушала, нашла бы, что ответить. Он дело говорит, например, о том, что масса – понятие надуманное и следовало бы перестать разбрасываться громкими словами, вот Мураками, скажем, – взял массовое и переплавил в угоду элите… Интересный, этот Саша. Как жаль, что у меня в его сторону совсем не лежит. Впрочем, завиток этот. Симпатичный», – она украдкой и, может быть, даже с надеждой что-то в себе услышать, всматривалась в его лицо, когда он замолкал, устав, видимо, в одиночку искать темы для разговора, и с поддельным интересом разглядывал то меню, то гарниши, стоящие прямо под носом. Внутри Веры зияла пустота, так похожая на нее саму. Ей претили эти смол-токи. Если уж и говорить, то о том, что болит, кричит, полыхает, о том, что важно, о том, в чем соль, а не вот это все.
– Будешь еще что-то? – спросил он, когда они прикончили по второму коктейлю. Вера заметила, что Саша слегка расстроен, хотя старается не показывать и по-прежнему тепло с ней беседует. Ей стало стыдно.
– Да нет. Завтра работа, пожалуй, уже пора домой.
– Я тебя провожу.
Они дошли до ее подъезда и остановились. Перестал идти снег. Один фонарь – прямо у ее парадной – перегорел. Она с жалкой, виноватой улыбкой посмотрела на него.
– Прости, что я такая угрюмая.
– Что ты. Ты прекрасная, Вера, – он наклонился к ней и посмотрел ей в глаза. Его лицо приблизилось. Она не возражала. Он поцеловал ее, она автоматически ответила. Цепкие, упругие губы энергично сновали от одного уголка ее рта к другому. Его ладони обхватили ее щеки – в этот момент Вера отстранилась.
– Мне нужно идти. Спасибо за вечер.
– Спасибо тебе. Пока, – он быстро обнял ее, она – еще быстрее – поднялась в свою квартиру. Разделась. Снова долго смотрела на себя в зеркало. Недовольная морщинка промеж бровей – как бы она хотела влюбиться. Но что-то не пускало ее, держало на замке ее чувства, ее сердце.
«Неужели я все еще не отошла от развода?» – подумалось ей, и тут же отразилось от внутренней стенки черепной коробки – фальшь.
– Я люблю тебя, – проговорила она, посмотрев на свои картины с глазами. Она что, полюбила этот образ, созданный ее подсознанием?.. Как глупо… Только если не принимать-таки на веру тот факт, что сны не менее реальны, чем явь. Не задерживаясь, приняла душ и упала в кровать, упала в блаженный сон – какой долгий день… Она скучала.
5
…они шли по каменистому пляжу и держались за руки. «Какая картинка!… – усмехнулась про себя Вера. – …получилась бы, если бы на нем не были надеты эти смешные розовые штаны в катышках! Хотя сама-то…» Сама – в огромном растянутом худи, со спутанными солью и ветром волосами, обгоревшими щеками и шелушащимся носом, с песком под ногтями. Они шли босиком по успевшим остыть камням и наблюдали за тем, как стремительно садится солнце, раскидывая свои немыслимые персиково-розовые лучи по поверхности неспокойного моря. С каждой минутой становилось чуть прохладнее – она сильнее прижималась к нему, а он, с довольной, едва заметной улыбкой, спрятанной в густой бороде, смотрел вперед, за линию горизонта. Он был очень счастлив, прямо в эту секунду.
Он наконец жил свою жизнь, он выбирал свое собственное счастье, а не искал его для кого-то другого. Был собой, был честным, перестал притворяться и лгать самому себе, ждать, что как-то приноровится, приспособится, что все как-нибудь да устроится. Он, такой деятельный, такой требовательный к себе, наконец взял на самого же себя ответственность за свою жизнь, а не за чью-то еще. Ему хотелось вечно идти вот так с ней рядом и чувствовать ее маленькое гибкое тело, ее тепло, видеть, как она улыбается – не объективам камер, не другим любимым. Как она улыбается ему – и тоже больше никому не врет.
– Давай спустимся на тот камень, – Вера показала на крупный валун
