Там мы хотя бы будем под присмотром охраны. Наверное.
— Мы оба знаем, что там небезопасно. Езжай на восток.
— Зачем? — спросила я.
— Езжай на восток! — настаивал он.
— Зачем? — повторила я свой вопрос.
— Потому что ты сказала, что хочешь мне помочь.
На мгновение я задумалась. Как ни странно, но тот наполненный яростью голос в моей голове исчез, а вернувшаяся старая добрая «я» говорила, что ехать на восток с этим парнем — плохая идея.
— Прекрасно! — Мак потянулся к двери, намереваясь выйти из машины.
Дерьмо! Я не могу его отпустить. Он был слишком… слишком… Мне хотелось ударить себя за то, что я собиралась озвучить вслух это безумие… Мак был слишком важен для меня. На самом деле, я чувствовала, что он был для меня буквально всем.
— Хорошо! — прокричала я. — Я поеду!
— Поворачивай на восток!
Я сжала руль и выполнила его приказ, мельком поглядывая в зеркало заднего вида на лицо мужчины за моей спиной. Свет фар каждой проезжающей мимо машины наконец-то дал мне возможность разглядеть лицо Мака: гордые скулы, полные и чувственные губы. Мак был очень красив.
И слово очень точно подходит под его описание. Очень, очень красив. К тому же он был горяч и таинственен. Ну и совершенно не в своем уме.
— Осторожно! — крикнул Мак.
Я вернула машину обратно на положенную полосу, чувствуя себя слюнявой малолеткой. Через несколько мгновений я все-таки спросила:
— Так куда мы едем?
— Просто продолжай рулить.
Я могла только предположить, что это адреналин не давал моему усталому мозгу уснуть, потому что ехали мы всю ночь, пока не взошло солнце.
Позже, оглядываясь назад, я вспоминала этот день как одновременно лучший и худший в моей жизни.
Глава 12
Мак
Эмоции просто разрывали меня изнутри. Находиться так близко к Теодоре, в ее машине, было подобно тому, будто я горю в своем личном аду. Как возможно сочетание желания защитить кого-то, заботиться о нем и понимания, что ты только навредишь этому человеку и, более того, хочешь умереть от его рук. Это просто ебаный психоз.
Конечно же, голос в моей голове, уговаривающий прикоснуться к ее шее, сомкнуть руки вокруг нее в твердой хватке, принадлежал не мне, а ее отцу и его посмертному проклятию, согласно которому я буду вечно ходить по этой земле, ощущая его боль. Только со временем я понял, что означает его проклятие: я буду вынужден убить, а потом меня сожрет чувство вины. Чем больше я хотел быть с ней, защищать ее, тем больше меня накрывало желание убить. Полагаю, именно это и чувствовал отец Оллы, когда убил свою дочь на благо своего народа и в стремлении умилостивить богов. Идиот. Он создал моего внутреннего монстра.
Но я никогда бы не посмел причинить вред Теодоре. Я никогда этого не делал и никогда не сделаю. По крайней мере, я на это надеялся.
Честно говоря, мы никогда не проводили вместе больше нескольких дней, потому что Кинг, так или иначе, находил способ добраться до Теодоры. Иногда это происходило даже до того, как я успевал почувствовать ее где-то рядом. В отличие от Кинга, я не обладал даром видеть, кем являлись люди в прошлой жизни. Хотя я знал, что мертвые, у которых остались незаконченные дела, возвращаются к жизни посредством реинкарнации или другими неестественными путями, как мой брат. В общем, понятно, что он, как и я, был проклят, и его вернула к жизни просто космическая сила Провидца, исправляя несправедливость, которой не должно было быть.
Впрочем, мое возвращение тоже не было естественным. Продукт той самой силы в действии. Но на этот раз я умру окончательно. Теодора сделает это.
«Если ты не сделаешь это с ней».
Я быстро замуровал эту мысль в стене. Хлипкой такой стене. Часы тикали.
— Поверни здесь! — велел я, направляя нас в единственное безопасное место в надежде, что мы выиграем хоть какое-то время, прежде чем Кинг нас найдет.
Конечно, его дар находить вещи и людей поистине впечатляет, но больше впечатляет его коллекция. Он владел тысячами предметов: книгами заклинаний и редкими артефактами, о которых другие люди могут только мечтать. Особенно плохие люди. Яды, которые не увидит в крови ни один врач; талисманы, сводящие людей с ума; драгоценные камни, которые дарили людям бессмертие (пара таких камней украшали кольца Мии и Кинга); афродизиаки и многое другое. К тому же, не стоит забывать, что мой брат мог проникать в головы людей и путать их разум, что делало его чертовски опасным сукиным сыном.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты собираешься хотя бы намекнуть мне, куда мы едем? — спросила Теодора.
Я же продолжал пытаться держать дистанцию, а так же свой страх и похоть в узде, что на самом деле ни черта не работало.
— Поищи заправку. У тебя бензин почти закончился.
Теодора промолчала в ответ и стала съезжать с шоссе.
Когда горизонт озарило восходящее солнце, я четко увидел в отражении зеркала заднего вида прежнюю Оллу. Увидел длинные черные волосы, полные губы и широкие скулы. Этот образ появился всего на мгновение, но затопил мой разум, оживляя чувства, которые я давно похоронил. Я закрыл глаза, борясь с желанием выпустить эти чувства наружу. Мне нельзя было этого делать. Только не снова.
***
Тедди
Когда я заехала на заправку, чтобы заправиться, то решила сходить в магазин купить кофе и что-нибудь перекусить. Также мне хотелось еще раз взглянуть на моего попутчика, но, к моему сожалению, он опустил голову и закрыл глаза.
«Серьезно? Он заснул в такой ситуации?»
Мне хотелось разбудить его и спросить, куда нам двигаться дальше, но на самом деле я просто хотела увидеть его лицо при свете дня и заглянуть в его глаза. Затолкав поглубже свое любопытство и позволив Маку хоть немного поспать, я не стала будить его, пока мы не выехали обратно на шоссе.
Когда Мак проснулся, мне было велено ехать на север, а спустя некоторое время я заметила, что пейзаж за окном как будто бы застыл: вокруг нас простиралась пустыня с серо-желтыми холмами; все зеленые краски исчезли. Я могла только предположить, что мы находимся где-то на северо-востоке от Палм-Спрингс, а несколько часов назад пересекли границу пустыни Мохаве.
Скоро Мак велел мне съехать на грунтовую дорогу, которая по сути и дорогой-то не являлась. Это был лишь длинный участок засохшей грязи, исчезающий за двумя холмами впереди, на котором не было ни одного следа от шин.
Всего через несколько метров я убрала ногу от педали газа, потому что почувствовала себя плохо. Меня снова накрыло самыми разными эмоциями, будто кто-то впустил их в мою голову, открыв невидимую дверь. Цвета начали сочиться и вырываться прямо из земли: красные, синие и черные. Они кружились в своем диком танце.
Не в силах дышать, я откинулась на сиденье, к моему горлу подкатывали волны тошноты. Выскочив из машины, я упала на колени и прижала руки к животу, чувствуя сжимающие мой желудок спазмы. Позывы были абсолютно пустыми, но желудку легче не стало.
— Постарайся расслабиться, Теодора. Ты слишком этому сопротивляешься, — тихо сказал Мак и успокаивающе погладил меня по спине своей сильной рукой.
Это прикосновение показалось мне очень интимным и чувственным, как если бы он прикасался не к моей спине, а к моим бедрам, груди или просто меня целовал.
Внезапно мне стало лучше. На самом деле я почувствовала дикое желание вскочить и, запрыгнув ему на руки, целовать его, как вновь обретенного возлюбленного, по которому всем сердцем скучала все это время.
Я покачала головой, пытаясь собрать свои мысли в кучу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«Посмотри на себя! Валяешься тут перед ним, как собачка с высунутым языком!»
Вытерев рот тыльной стороной ладони, я позволила Маку помочь мне встать с земли.
Я собиралась повернуться лицом к этому мужчине и все-таки посмотреть в его глаза. Пусть я уже и знала, насколько они красивые, но последний раз, когда я смотрела в них, изменил все на свете, изменил меня.
