Она пристально посмотрела ему в глаза и протянула:
— О-о, я вполне настоящая, Лютер Дэвлин. И… — Ее ресницы дрогнули, но в глазах плясали смешинки. — И очень голодная. Надеюсь, что в этих сумках — завтрак.
— Потрясающий завтрак, — просто ответил он.
То ощущение спокойной радости, которое он испытал с Кэм прошлым вечером, снова вернулось.
Она наблюдала, как он распаковывает седельные сумки. Услыхав его радостное насвистывание, она довольно улыбнулась. Взгляд ее задержался на сильных загорелых руках, развязывающих ремни сумок, на мускулистой спине под легкой тканью рубашки. Она перевела глаза на давно не стриженный затылок. Густые каштановые завитки спускались на воротник рубашки; она представила, как запускает пальцы в эти чудные волосы, и словно сразу опьянела.
Сила влечения к этому человеку вдруг испугала ее. «Господи! — Она даже зажмурилась. — Откуда берутся эти чувства, эти мечты? Я работала с самыми привлекательными мужчинами в кино и на телевидении и оставалась к ним равнодушной».
— Почему он?!
Тор обернулся.
— Что вы сказали?
Кэм похолодела: неужели она произнесла что-то вслух?
— А завтрак? — пробормотала она. — Где же обещанный завтрак?
— Здесь. — Он протянул ей большой термос.
— Это что, кофе? — Кэм скорчила гримаску. — Каскадеры не могут питаться одним кофе. — Она встряхнула контейнер, чтобы убедиться, что там какой-то напиток.
— Горячий шоколад, — поправил он. — А вот еще два термоса. Пойдемте пировать. — И он направился к уютной полянке у подножия горы, скрытой от чужих взоров кустарником.
— …Я восхищена вашим вкусом, мистер Дэвлин! Красно-белая скатерть, ярко-синие чашки и… Боже мой!.. — Она удивленно подняла брови. — Белые льняные салфетки!
— Не нужно столько восторгов, — хмыкнул он. — Вы вгоняете меня в краску.
Кэм посмотрела ему прямо в глаза:
— Мне нравится скромность в мужчинах. — Но, заметив, что он и впрямь смутился, она торопливо сменила тему: — Для меня такой завтрак — просто роскошь, — призналась она, опускаясь на траву с грацией балерины. — Обычно по утрам у нас кофе в пластмассовых стаканчиках, пончики да пара холодных вареных яиц. Тор поморщился:
— Не лучший способ начинать день, мисс Стирлинг. — Он разлил по чашкам шоколад, добавив в него горсть маленьких зефиринок, и потянулся за следующим термосом. — Здесь у нас фруктовый салат. Могу поспорить, что клубника в Монтане гораздо крупнее, чем в Калифорнии. — Он высыпал фрукты из пузатого термоса в большое блюдо.
— Пожалуй, я с вами соглашусь. — Она рассмотрела весь набор фруктового салата. — Только не убеждайте меня, что эти бананы, персики, груши и виноград тоже выросли в Монтане.
Он рассмеялся от души, вызвав в ней бурю эмоций.
— Следующий номер, — продолжал Тор. — Домашние бисквиты с ветчиной и сыром, сосиски и отнюдь не холодные, а все еще теплые вареные яйца.
Кэм с трудом сосредоточивала внимание на его словах — так влекло ее к его рукам, губам, ко всему его сильному, гибкому телу. Их взаимное притяжение росло, воздух словно наполнялся электричеством.
Он положил ей и себе на тарелки всего понемногу.
— Ну как? Согласны, что завтрак потрясающий?
— Люблю мужчин, которые выполняют свои обещания. — Ее тон был беспечным и немного дерзким, что вовсе не соответствовало ее характеру.
Подняв глаза от тарелки, Тор хотел продолжить ничего не значащую застольную беседу, но не смог выговорить ни слова. Эта женщина заполняла все вокруг. Она заставляла его испытывать доселе неведомые чувства. Она казалась беззащитной, но поразительно сексуальной, хотя и была закутана с ног до головы в халат. Когда нежный ветерок откинул ее спутанные волосы, он испытал странное чувство ревности. К кому он ревновал? К ветру, что ласкает ее лицо? Тор хотел, чтобы только он мог гладить ее волосы. И чувствовал непреодолимое желание поцеловать ее алые губы, провести рукой по ее нежной коже.
Кэм тоже смотрела на него как зачарованная. Вдруг он рассмеялся.
— У вас сейчас упадет клубника! — Тор подхватил было ягоду, но Кэм тоже попыталась ее поймать — их руки столкнулись, а ягода оказалась у нее между грудей.
— Ой-ой! — Тор попытался помочь ей извлечь ягоду, но Кэм, смеясь и смущаясь, остановила его руку.
— Это моя ягода.
— Хорошо, пусть она останется вашей. А следующую мы разделим пополам.
Его голос стал хриплым и почти гипнотизировал Кэм. Ее соблазняли, и ей это очень нравилось. Наклонившись, Тор положил клубнику ей в рот. Она и не могла подумать, что его загрубевшие от физического труда пальцы способны на такое нежное прикосновение. Ее дыхание стало неровным, грудь напряглась. Внезапно она стала ощущать каждый дюйм своего тела, ждущего его прикосновения. Придвинувшись, он нежным поцелуем осушил сладкий клубничный сок на ее губах.
Клубника была забыта. Рука Кэм задержалась на волевом подбородке Тора, его усы покалывали ее ладонь. А когда его легкий поцелуй перешел в более настойчивый и страстный, она тихо и удовлетворенно вздохнула.
Это так естественно и прекрасно, думал Тор, когда его язык проникал все глубже во влажные глубины ее рта. Платиновые локоны вились вокруг его пальцев, он гладил шелковистые волны волос. Снова и снова его рот накрывал ее губы. Легкие поцелуи. Настойчивые поцелуи. Нежные поцелуи. Голодные поцелуи… Его тело переполнилось желанием. Хотелось прижаться к ее телу, узнать каждый ее женственный изгиб.
Тор понимал, что сейчас не время, что ему следовало бы остановиться, поостыть. Но он не делал этого. Не мог. Какая-то сила изнутри толкала его, управляла им, требовала, чтобы он сделал что-то, после чего эта женщина будет принадлежать ему. Навсегда.
К реальности их вернул Пегас. Из-под его копыт посыпался гравий, когда начал взлетать вертолет. Вскочив, Тор подхватил поводья и попытался успокоить испуганного коня, пока тот что-нибудь не опрокинул.
— Слава Богу, все цело, — объявила Кэм, поднимая упавший термос и смахивая сосновые иголки со скатерти. Она отчаянно пыталась понять, как одна-единственная клубника могла привести к таким ошеломляющим последствиям… «Пожалуй, Ева думала то же самое после случая с яблоком, — поддразнила она себя. — Но Ева потеряла рай, а я обрела».
Кэм отбросила прядь густых волос. Ей вдруг захотелось, чтобы «эпизод с ягодой» был сценой из фильма, где все гораздо проще: каждая мысль, каждое движение, каждая строчка уже написана и тщательно отредактирована. В реальной жизни возможны и тяжкие ошибки. Одна неосторожная фраза, одно необдуманное действие — и рай может оказаться утраченным.
