– Да, история, – протянул Гек. – У нас их все боятся. Я-то особо не сталкивался, пацаном еще был. Чурок трясут на рынке, которые цветы продавать приезжают, фарцовщиков бомбят да наперсточников держат. А простых людей не трогают. Параллельный мир.
– Им власть дразнить не с руки. Поэтому и крутятся среди тех, кто сам в ментовку, в случае чего, не пойдет. Отсюда вопрос: ты как смотришь с нами поработать? Мы с Пашей бойцов покрепче собираем из спортсменов.
– Банда, что ли?
– Да ну, что ты плетешь? Просто если какому быку рога посшибать понадобится, ты и один справишься. А вдруг такая вот кодла? Огорчает меня, что вокруг столько нормальных пацанов, а бабки рубит шакалье блатное. Вот мы и решили стоящий народ собрать. Подрабатываем по мелочи, конечно. Фарцов кидаем, иногда долги выбиваем. Богатых людей много. Вот недавно Горбачев сухой закон объявил. Может, еще какая интересная тема откроется. Перестройка, гласность, мир, дружба, жвачка.
– А ты Смирнова знаешь? – спросил Гена, насторожившись при упоминании о бойцах.
– Который первым секретарем был?
– Нет, сына его.
– Не знаю. Слышал только, будто он с парнями с правого берега все терся. Был там клуб спортивный на Предмостной – «Бусидо». А что, есть проблемы? Так для того мы и объединяемся, чтобы их разруливать. В случае чего на меня сошлешься. А не подействует – звони, подъедем.
– Уже нет никаких проблем. А кунг-фу что за борьба?
– Если можно так выразиться, боевое у-шу. У нас ни справочников, ни другой литературы по единоборствам не достать. Даже про карате не сразу найдешь. Про кунг-фу я случайно узнал от одного деда-бурята. Я сам из Назарово родом, но каждое лето у бабки в Гусиноозерске пропадал, в Бурятии. Там сосед дед Абармид меня потихоньку и научил этому стилю. Бабка, да и все остальные его обормотом называли, но дед не обижался. Он по молодости в одном китайском дацане жил. Давно, еще до Мао. Потом уже у нас при Сталине за монастырь десятку сидел. Классный дедок. Лысый, худой. Кажется, соплей перешибешь, но таких, как мы с тобой, десяток раскидает. Бабка моя в бараке жила – общий коридор и комнаты на две стороны. Вот однажды сосед по пьяному делу стал всех гонять с топором. Сначала жену с детьми, потом на других жильцов переключился. Все из дома выбежали, за участковым мальца послали. Тут Абармид пришел с огорода. Сосед на него топором замахнулся. Дед этого черта несильно пальцем вот сюда ударил. – Тимофей перегнулся через стол и ткнул Гека между пупком и солнечным сплетением.
Палец у него был тверд как железный штырь и придавал рассказу достоверности.
– Как будто выключили мужика, прикинь? Пополам сложился и упал. Топор обухом себе на башку уронил. Затылок раздолбал, конечно. Тут его и повязали сразу.
– Нашел, значит, дед, где у мужика кнопка. – Гек хохотнул.
– Дедушка еще тот. Меня он бою почти не учил. Все больше как двигаться правильно да дышать. Несколько ударов уже в конце показал.
– Ну что ж, в хорошей компании можно и поработать, – дал согласие Гена. – Когда начнем?
– Пашка скажет, как тема появится. Иди проверь их, кстати. Не угорели они там?
Гена поставил бутылку на стол, скинул простыню на кресло и направился в парилку. Дорога туда шла через маленькую душевую. Проход был закрыт.
Поперек душевой на небольшой скамеечке лежала Нинка. Лицом она уперлась в самый низ Пашкиного живота, ягодицы слегка нависали над противоположным торцом скамейки. Репа сидел, прислонившись спиной к стене, обшитой досками. Он прикрыл глаза и потихоньку постанывал.
Гек попытался было протиснуться в парную, аккуратно огибая Нинкин зад, но горячая ревизорша просто припечатала его упругими ягодицами к стене. Ну что в такой ситуации оставалось делать?
Да уж, ситуация – интересней не придумаешь. Массажный стол, на нем боец, инструментария минимум, а Петросян с Виталием Петровичем настойчиво просят удалить пациенту аппендикс. Рядом квохчет перепуганная медсестра, за стеной слышен плеск воды. Медицинский кабинет находится в банно-прачечном корпусе, что, в целом, логично: вдруг у кого из дорогих визитеров экзитус леталис случится во время приема водных процедур?
– Ну и что стоишь? Лечи давай! – За сим следует грубый толчок.
Терпеть не могу, когда меня пихают, да еще в многократно раненую спину. Но устраивать корриду здесь, пожалуй, рановато.
– Лечить, так лечить. Снимите с него штаны, живот побрейте.
Штаны с парня стаскивают прямо с берцами. Медсестра дрожащими руками снимает станком кудрявую стружку в паху.
– А где у вас инструменты? И материал шовный нужен.
Начальник караула смотрит на меня подозрительно. Не пойму, то ли с ноги хочет пробить, то ли просто задумался.
– У тебя же в сундуке пробирка с нитками!
– Это шелк, раны шить. А если в брюшную полость лезть – кетгут нужен.
– И где я тебе этот кетгут возьму?
Я пожимаю плечами и говорю:
– Без него не получится. Да и инструментария у меня нет. Пару пинцетов нужно анатомических, зажимы, скальпель. Еще такие штуки специальные – забыл, как называются… вроде окончатые зажимы. Промедол, новокаин, шприцы. И потом учтите: я раньше никогда не оперировал.
– Чему вас только в институтах учат? – бурчит озадаченный полковник.
Впрочем, однажды мне все же довелось постоять у операционного стола, хотя данное обстоятельство вряд ли поможет в данной ситуации. На пятом курсе в цикле гинекологии старшие товарищи и препод доверили мне поработать вторым ассистентом на удалении миомы матки. Не скажу, что я был больший спец по этой части, чем мои одногруппники, но в тот день у меня одного оказались с собой сменные хэбэшные штаны, без которых в операционную не пускали.
Матки у стонущего бойца наверняка нет. Так что институтский опыт здесь бесполезен.
А Виталий Петрович куда-то послал медсестру. Молоток, проблемы решает по-армейски. Вернулась она минут через пять, что-то ему шепнула.
– Есть у нас еще один медкабинет. Там доктор работает, когда приезжает. Пошли туда.
Петросян снова взваливает на себя пациента и волочет его по коридорам. Больной из-за голых ног и накинутой простыни напоминает древнеримского патриция, провалившегося во временную дыру, открывающуюся прямо в провинциальный медвытрезвитель. В начале процессии выбивает каблучками испуганную дробь медсестра. Замыкающим следует начальник. Его тяжелый взгляд отдается тупой болью в моем затылке.
На новом месте чуток лучше. Маленькая операционная, столик с инструментарием, шовный материал.
Я моюсь перед операцией. Полковника с Петросяном – за дверь. Надо сказать, с нескрываемым удовольствием. Приятно иногда поменяться местами с охранниками. Хотя бы на время.
– А чем мы наркоз давать будем? – спрашивает медсестра.
– А ничем, – отвечаю я ей в тон. – Сделаем инфильтрационную анестезию по Вишневскому. А пока вколи-ка ему промедолу с атропином в мышцу.
Девица кивает и погружается в процесс.
Ну-с, снимайте бурнус. Так, кажется, сказано у Ильфа и Петрова? Что-то мне страшновато. Хотя, в принципе, хороший случай отомстить тюремщикам. Зашью ему там все напрочь. Пусть знает, как меня по монитору охранять.
– А как же без наркоза-то? – вдруг подключается к общению пациент.
– Не боись, сделаем тебе местную анестезию по академику Вишневскому. Сечешь? Он, небось, какую-нибудь фигню не придумал бы. Способ не раз опробован в полевых условиях, где нет возможности использовать масочный наркоз. Так что представь, что ты в горах Гиндукуша.
– Про Гиндукуш языком не мели, – бросает Олежек и с обреченным видом откидывается на стол.
Ну что ж, начнем самую легкую операцию. Я пытаюсь вспомнить картинки из учебника по оперативной хирургии. Что-то всплывает в голове, но весьма смутно. Хотя первый этап никакими неожиданностями не грозит.
Я делаю в области предполагаемого разреза «лимонную корочку» новокаином и дальше накачиваю им окружающие ткани.
Был у меня однокашник Серега Усов, который уже на первом курсе апендэктомию освоил. Его бы сюда. Что там он говорил? Удивительно, но давний рассказ Сереги под пивко застрял в моей памяти куда четче, чем иллюстрации из учебника.
«Берешь линию, соединяющую пупок с краем подвздошной кости, и перпендикулярно ей делаешь разрез. Треть выше линии, две – ниже. Сантиметров десять должно хватить, если у него отросток расположен обычно».
Да уж, пусть лучше Олег мне в этом смысле сюрпризов не преподносит. Ему же хуже будет. Серега будто сидит в моей голове и продолжает лекцию. Я даже вижу, что очки у него слегка запотели от пивного перегара.
Раздвигаю разрез пластинчатыми крючками. Вот и отросток. Подтягиваю его в рану анатомическим пинцетом. Олег стонет. Медсестра близка к обмороку, но помогает пока исправно. А отросточек-то выглядит действительно не очень.
