– Да, ладно не кипишуй ты так женщина, – Роман все таки взял кружку, налил из фильтра воды, передал мне.
– Про девушку я у тебя спросить хочу, – промочив горло начинаю я.
– Так спрашивай скорее чего тянешь? – сложила на груди руки директриса.
– Примерно две недели назад в ваш детский дом приходила девушка. Из примет только шарф старинный. Бабкин что ли… – я только прокручиваю мысли в голове, чтобы еще такого вспомнить, о чем говорила Аня, когда:
– Это Настасья скорее всего. Она только у нас в пвуатке бабкином ходит. Боуйше никого не помню, – почесала лоб женщина, со стороны кажется, что она активно думает, – а зачем она вам? Что то натвоурива?
Вздернул бровь.
– Отнюдь нет. Я надеюсь. А что были какие-то посылы? – встаю с дивана, расправляю колени.
– Возможно. Она как отказ об удочерении повучива. Боувше в детском доме и не появлялась.
– А она там работает? – зачем задаю эти лишние вопросы сам не пойму, мне плевать что там было с этой Настей и ее судьба меня совсем не трогает. Я хочу узнать только одно, где моя дочь. Но что-то останавливает меня, тормозит на месте.
– Нет конечно. Она волонтером к нам приходива. За детишками присматривола, – отвечает директриса.
– А что ж не дали удочерить? Раз она такая деятельная? – черт, прикусить бы уже язык надо и ехать по добру поздорову.
– Да, кто ж одинокой девушке, не имеющей своих детей доверит малютку. Это же сразу на сиротке крест ставить можно?! – вскинулась директриса.
– Ладно-ладно не расходись, Мила Родионовна. Адресок ее черкни и если есть, телефончик, – двумя пальцами двигаю по столу две стодолларовые купюры.
У директрисы аж в глазах загорелось.
– Ну зачем же денежки портить чернилами, – хитро улыбается, директриса перехватывает купюры и аккуратно складывает пополам, – сейчас вернусь, – исчезает за дверями кухню.
Киваю Роману, чтоб проследил. А то вдруг тетке в голову взбрендет позвонить куда не нужно. А нам таких сюрпризов не нужно.
– А вот и адрес и телефон, – недобро косясь на Романа проходит мимо него директриса, – но только вы с девочкой поаккуратнее. Она сейчас должно быть находиться в жутком стрессе.
Глава 8
Я проснулась от тихого кряхтения у себя над головой.
С ужасом открываю глаза, сажусь в кровати ошалело оглядываясь.
– Кто здесь? – всматриваясь в пустоту спрашиваю с просони.
Но через секунду я возвращаюсь в реальность и понимаю что это сопит Лерочка.
Я специально поставила кроватку изголовьем к свое подушке, чтобы лучше слышать малышку. Я две ночи не сплю нянчусь с малышкой.
Моя крошка третий день капризничает и ведет себя странно. Вот и сейчас только глаза успела закрыть, а она не спит ворочается.
Я встаю с кровати подхожу к малышке и склоняясь над ней, дотрагиваюсь губами до ее лобика.
– О, Господи! Да ты вся горишь!
А я ведь знала, задумывалась над тем, что проведенная с бомжами ночь, рано или поздно даст о себе как-то знать. Вот этот момент и наступил.
Достаю электронный градусник из чехла. Беру малышку на руки и вставляю узкую часть ей в ротик.
– Что же делать? Что же мне делать? – смотрю на часы, половина двенадцатого. – Если вызвать скорую, то нас непременно заберут. Не оставят ребенка с высокой температурой дома. Но тогда мне нужны будут документы на Леру, а у меня их нет. И нет ни одной подтверждающей бумажки о том, что это мой ребенок.
Меня будто кипятком ошпарило.
Я только сейчас осознаю, какую глупость совершила пойдя на поводу у своих эмоций.
В голове мгновенно проносится каскад разнообразных картинок из моего ближайшего будущего. И кроме тюремной решетки я на них ничего не вижу. Жуть.
Меня бьет крупный озноб. Достаю градусник после характерного сигнала и с ужасом взираю на цифры, которые вижу на нем: 38,9.
Слезы горячими каплями покатятся по щекам. Я себе никогда не прощу если с малышкой что-то случится.
Лихорадочно вспоминаю, что нужно делать при высокой температуре, но кроме как обтирание уксусом и принятие жаропонижающих средств ничего на ум не приходит. И конечно же скорая. Трясущимися пальцами, набираю 03.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Как буду выкручиваться пока не знаю. Но другого выхода нет. Малышке явно моей помощью мало.
Я слышу в динамике короткие гудки.
– ЧТо происходит? – смотрю на экран телефона.
“Сеть занята”.
– Что за ерунда? – снова набираю номер и снова отбой.
Меня кидает в панику. Что за подстава. Мне скорая нужна! Срочно! Почему нет сети?
Я суетясь бегаю по комнате с телефон в вытянутой руке.
– НУ же лови! Лови! – но все бесполезно.
Сигнала нет.
В голове возникает безумный план. Выйти на улицу и там попробовать поймать сигнал. Но малышку бросить одну на столько долго я не смогу. Но и с собой на улицу взять тоже не вариант.
– Нина, у меня же есть Нина, – с облегчением выдыхаю.
Нина это соседка снизу. Одинокая женщина, которая не может определиться в своих “хочу” и “надо ли”. Мы с ней неплохо общаемся. Надеюсь она сейчас не спит. Ведь для нее время совсем детское.
Расстилаю на кровате одеяльце, кладу в него Лерочку.
Быстро накидываю кофту на плечи, а потом заворачиваю Лерочку.
Малышка недовольно сопит. Но потом вдруг шмыгает носиком и захлебываясь мокротой начинает громко кашлять. Поднимаю ее столбиком бью по спинке.
– Господи! Господи! Помоги! – плачу горько.
Чувствую себя последней сволочью и негодяйкой. Ведь именно я виновата в том, что малышка после переохлаждения не получила должного осмотра.
Когда Лерочка немного успокаивается. Я выбегаю из квартиры, даже не позаботившись о том, чтобы захлопнуть дверь на замок, спускаюсь этажом ниже.
Звоню. Звоню.Звоню…
– Настя ты чего так поздно? – дверь с шумом открывается и на меня тревогой и испугом в глазах смотрит Нина. – Ого! Ребенка украла и теперь скрыться у меня хочешь!? – вмиг просыпается Нина видя мое лицо и ребенка на руках.
– Почти, Нин. Помоги, а?! – я протискиваюсь между Ниной и дверным косяком вхожу в квартиру.
– Но я не одна, – улыбка Нины становится шире, а я замираю на месте.
– Я не помешаю? – спохватилась и пячусь назад.
– Да нет не переживай, – хмыкает Нина, – я с ним только несколько часов назад познакомилась, представь. Возле нашего подъезда подобрала, – доверительно шепчет мне девушка.
А у меня от нехорошего предчувствия по спине мурашки холодной змеей поползли.
– Что значит возле подъезда, Нин? Он что овощ какой? – с иронией заметила ей.
– Да нормальный он. Хочешь пойдем познакомлю? – Нина подхватывает меня под руку. – А ребенок откуда?
– Все потом расскажу, – выдергиваю руку и возвращаюсь обратно к двери, – мне сейчас Нин не до знакомств. У малышки температура. Мне нужно вызвать скорую. А мой телефон заглючило, показывает связи нет.
– Так давай я вызову, – спохватилась Нина.
– Я к тебе за этим и спустилась. Просто малышку не могла одну дома оставить, – с тревогой взглянула в Лерочкино личико.
– А что говорить то? – шепчет Нина, когда слышу что в трубке гудки пошли.
– Скажи у новорожденного ребенка температура….
– Нина, у вас все хорошо? – долетел до моих ушей грудной голос, от которого коленки задрожали, столько в нем было холода и опасности, что мне тут же захотелось убежать.
– Да Алексей, все хорошо, – деланно беззаботно отвечает ему Нина, и я сразу понимаю, что соседка хочет ему понравится, странная она Нинка, вроде и к мужикам ластится, а замуж не идет, – у соседки тут беда небольшая с ребенком.
Я от неожиданности, что она вставит меня в свой с ним диалог выпучила на нее глаза. Замахала головой отрицательно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Ты что? – кручу возле виска пальцам. – Молчи, т-ссс.
– Так если нужна помощь, я могу помочь. Что случилось? – я слышу как его голос приближается, значит он идет к нам.
Я суечусь возле входной двери. Лерочка начинает хныкать.
– Мне не нужна помощь! – крикнула в направлении коридора. – Мы уже уходим!Ну ты Нинка и подставила меня, – шиплю на соседку, и тут в телефоне раздается голос диспетчера, Нина смотрит на меня не понимая ничего, – называй мой адрес.
