Несколько раз бросаю украдкой взгляд на незнакомца, потому как его тяжелый взгляд почти осязаем. Я чувствую как он смотрит на меня. Его взгляд как рентгеновские лучи сканируют меня, не дают расслабиться. Заставляют все время держатся в напряжении.
– Не знаю что у вас тут происходит, – доктор обеспокоенно смотрит то на меня, то на незнакомца, – но ребенка нужно срочно госпитализировать. Я подозреваю пневмонию, а для такой крохи исход, – он сделала выразительную паузу, от которой у меня заломили ноги, – в большинстве случаев заканчивается летальным исходом.
– Да, что вы такое несете? – в голосе незнакомца послышались угрожающие нотки.
– Правду, – в той же тональности отвечает ему доктор, – и если вы сейчас откажетесь от госпитализации и ребенок умрет, то вы за это будете нести уголовную ответственность, – закончил он свою пылкую речь.
– Мы едем доктор, – я вскакиваю с места, и иду в спальню, но проходя мимо незнакомца притормаживаю, – уж не знаю какой из вас выйдет отец, если вы готова ради своейго…
– Цинизма? – обрывает он меня, как будто насмехается.
– Не важно, но я надеюсь в вашей голове присутствует здравый смысл и вы понимаете, что сопротивляться обстоятельствам бесполезно.
– Свидетельство ребенка и свой паспорт взять не забудьте, – окликает меня доктор.
Я чувствую как мои колени не спертимо начали трястись и все тело охватила слабость. Я захожу в спальню и плюхаюсь на кровать, потому как ноги подгибаются.
Я понимаю. Это конец. Я так храбрилась перед незнакомцем и врачом, хотя на самом деле испытывала дикий страх от того, что отец Лерочки, просто даст мне пинка под пятую точку. Заберет девочку и все... больше я ее никогда не увижу. А еще же этот мерзавец и в полицию заявление напишет от него можно ожидать всего чего угодно.
Я непроизвольно всхлипнула и спрятала лицо в ладонях беззвучно заплакала.
– Эй, ты! – голос незнакомца грубый, хлещет как кнут.
Я вскидываю заплаканной лицо. Сейчас мне все равно, как я выгляжу. Мои силы на исходе. В этом бою я проиграла.
– Чего расселась? Вещи для дочки собрала? Скорая вообще-то не такси, надо понимать это. Или ты передумала ехать в больницу?
– Что? – я не верю своим ушам.
Этот человек мне сейчас предложил ехать с Лерочкой в больницу? Или у меня слуховая галлюцинация?
– Что слышала. Шмотки собирай свои и дочкины. И паспорт свой не забудь. А то не пустят, – его голос по прежнему груб, но в нем что-то изменилось. Что именно я не могу уловить.
– Но у меня же нет свидетельства о рождении Лерочки, – еле перебираю губами, громко шмыгаю носом, встаю с кровати и начинаю собирать сумку.
– Свидетельство это не твоя забота. Я его завтра подвезу.И мою дочь зовут Вероника. Титова Вероника Богдановна, если быть точнее. А ты с сегодняшнего дня будешь работать у меня няней, но не обольщайся. Я даю тебе испытательный срок, две недели, – ухмыляется он и разворачиваясь уходит.
У меня лицо застыло от шока. И видимо мое нелепое выражение лица развеселило Богдана.
– Господи! – шепчу одними губами. – Я только что назвала его Богданом? Этого не может быть? – утрамбовав необходимые вещи в сумку, перешла к столику, где все лежало для ухода и гигиены за малышкой. – Вероника, – прокатилось по языку звонкими шариками настоящее имя девочки, – красиво.
Неожиданно для себя почувствовала что улыбаюсь. Я была настолько счастлива, что останусь с Вероникой, что даже представить страшно, как я за такой короткий срок смогла настолько прикипеть к малышке.
И раз судьба сжалилась надо мной и дала мне шанс остаться рядом с девочкой я сделаю все, чтобы быть с ней столько долго, сколько буду нужна ей.
– Вы готовы? – спрашивает доктор когда я выхожу из спальни.
– Да. Вещи собраны. Паспорт с собой, – бью себя по карману.
– Папаша, возьмите сумку, а мамочка…
– Няня… – в один голос с Богданом мы перебиваем доктора.
– Да-да, – отмахиваясь от нас, как от надоедливых мух, засеменил к двери доктор, – няня пусть возьмет ребенка. ОНа поедет с нами, а вы за нами. Я правильно понял, что вы на машине? – доктор все это спрашивает у нас по дороге.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Да правильно, – сухо отвечает Богдан, не спуская при этом с меня пронзительного взгляда.
Я начинаю под его взглядом робеть.
– Ключи не забудьте взять, – говорю парню, который замыкает нашу процессию и последним выходит из квартиры, захлопывая за собой дверь.
– Не забыл, – улыбается мне широко задорно показывая в пальцах ключи от квартиры.
Когда мы спускаемся на этаж Нины, соседка выглядывает из приоткрытой двери ждет меня.
– Забирают? – сочувственно качает она головой.
– Угу, – киваю ей в ответ.
Неожиданно Богдан налетает на меня и отгораживает от соседки, а сам внимательно заглядывает ей за плечо.
– ЧТо такое? Осторожно. Вы меня чуть не столкнули, – шиплю возмущенно я.
Но я так сказала из-за того, что мне стало неудобно перед Ниной. Ведь Богдан схватил нас с Вероникой в медвежьи объятия, как будто хотел от кого-то защитить.
– Извини, – буркнул он.
– Что-то случилось? – я тоже отчего занервничала.
– Наверное нет. Просто обознался, – с тревогой в голосе отозвался Богдан, а потом перевел на меня взгляд и поняв, что стоит и до сих пор обнимает меня, вдруг резко отстранился.
– Ну а ты что застыла? Давай быстрее беги. А то развела тут светскую беседу, очень вовремя?! – с иронией в голосе замечает мужчина подталкивая меня к выходу.
– Роман, прикрой, – кидает он парню через плечо и теперь за моей спиной оказываются два огромных мужчины.
– Смотри за моей девочкой, как за родной. Поняла? – шепнул мне в ухо Богдан, когда помогает забраться в салон скорой помощи.
– Она для меня и так родная, – отвечаю ему и врач захлопывает дверь, разделяя нас друг от друга куском металла.
Глава 9
Въезжая во двор старенькой многоэтажки, увидел возле нужного мне подъезда скорую помощь. В груди что-то зашевелилось неприятное, липкое… а уже спустя секунду я понял что это – страх.
– Ром, давай паркуйся уже. Какое-то у меня нехорошее предчувствие.
Роман припарковался возле подъезда. Выйдя из машины, покосился в кабину скорой, врачи не торопились на вызов. Я облегченно выдохнул. Значит ничего срочного.
Через ступеньку поднялся на нужный этаж, потому как в этой помойке в лифт даже заходить было страшно. Не то чтобы в нем ехать на пятый этаж.
Останавливаюсь возле двери, за которой предположительно находиться моя дочка и только поднимаю руку чтоб позвонить, как дверь резко распахивается и я вижу на пороге…
Нет, я конечно по разному представлял себе девушку, которая купила у бомжей мою девочку. Да и девушка, которая носит бабкин платок у меня никак не ассоциировалась с этой... пигалицей, что стояла и пялилась на меня затравленно снизу вверх.
Глаза огромные карие вылупила на меня и слова сказать не может. Боится.
Значит все верно не ошибся я. Дочка здесь.
— Я пришел за своей дочерью, — голос от напряжения становится низким, грубым.
Девчонка стоит и с места пошевелиться не может.
Тогда двигаю ее в сторону, прохожу в коридор.
— Здесь нет вашей дочери. О чем вы? — пигалица подает голос, да такой звонкий, что в ушах зазвенело.
Нервничает, – понял я.
— То есть, это не ты купила ребенка у бомжихи две недели назад? — зловеще цежу сквозь зубы нависаю над ней, давя своей массой.
— Я… я не покупала… — заикаясь сжимается под моим взглядом в комочек.
— Врешь, — сужаю глаза, и наступая на нее отталкиваю в сторону.
Она меня начинает раздражать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И в этот самый момент слышу детский плач.
Оборачиваюсь на пигалицу и смотрю на нее жестко, с укором.
Направляюсь на звук, а у самого сердце в груди сжимается.
Предчувствие того, что мог все же обмануться присутствует в голове, не отпускает.
– Вообще-то мужчина – это неприлично заходить в спальню к девушке, когда вас туда не приглашают, – говорит пигалица вставая у меня на пути, – и верхнюю одежду снимите. Не на вокзал зашли, а в дом, где живет маленький ребенок, – я не могу поверить, что у этой кнопки еще и наглости хватает вставать на моем пути, – и вообще с чего это вы решили, что это ваш ребенок? – эти слова было последней каплей.
