– Во-первых, ты для меня преступница, а не девушка, – цежу сквозь зубы, сужая глаза.
– Да, прекратите мне тыкать, мы с вами даже не знакомы? И с чего это я преступница? – возмущается она, задетая по всей видимости моими словами.
– Потому что скрываешь у себя мою дочь, незаконно. Я думаю этого будет для суда достаточно, чтобы упечь тебя за решетку, – мне не нравится ее борзость и я специально ей говорю это, чтобы поостудить ее пыл.
– Зачем вы так говорите? Вы же совсем ничего не знаете? – голос пигалицы дрожит и я вижу как в ее глазах становится влажно, но это меня, увы, не трогает.
Я приехала сюда забрать свою дочь и только.
Препирание с кнопкой в мой план не входили, потому просто, не прикладывая больших усилий отодвигаю ее в сторону и открываю дверь.
Слух тут же обволакивает такой долгожданный детский плач.
Я забываю обо всем и обо всех на свете. Меня будто магнитом притягивает к кроватке, в которой вижу мою маленькую дочку.
– Господи! – вырывается изо рта полувздох полустон и я на не сгибающихся ногах иду к кроватке.
Меня кто-то одергивает на полпути. Я поворачиваю голову и вижу перед собой… опять пигалицу.
– Да снимите вы свое пальто! – истерит она. – Это не гигиенично находиться в комнате с маленьким ребенком в верхней одежде.
Бросаю на нее уничтожающий взгляд. И пигалица тушуется, отступает.
Подхожу к кроватке вплотную. Смотрю на моего ангелочка. Она такая маленькая, румяненькая, будто сладкая булочка. В пальцах зудит нестерпимо. Так хочется ее взять на руки.
Скольжу ладонями под одеяльце и аккуратно, словно дочка соткана из воздушных молекул, прижимаю к себе. Волна блаженства захлестывает меня, когда чувствую запах малышки.
– Скорую вызывали? – неожиданно в мое пространство врывается посторонний мужской голос.
– Да, – а это голос пигалицы.
Я поворачиваюсь на пятках и широким шагом направляюсь на выход.
Здесь я больше оставаться не намерен ни минуты.
– Мы уезжаем, – кидаю столпившимся на выходе людям.
Но тут же снова, сбоку меня возникает пигалица, а если быть точнее липучка.
– Послушайте, я вас прошу. Вы не можете увезти Лерочку. Ее надо показать врачу. У малышки высокая температура...
Кошусь на нее и грубо обрываю:
– С тобой разбираться буду позже, – вижу как от моих слов ее лицо мгновенно бледнеет, – а в больницу мы заедем по дороге сами.
Окидываю присутствующих беглым взглядом.
И тут же слышу в ответ, но уже не от липучки:
– Так и запишем. Родители не в адеквате, – бросает врач своей сестричке, и косится на меня как будто на идиота.
Сжимаю зубы, задал бы я ему взбучку. Если бы так не торопился покинуть этот клоповник.
Но сделать шаг к выходу мне не дала дочка. Она неожиданно так сильно заплакала, что у меня сердце в груди сделало кульбит и встав на место задергалось в груди будто в припадке.
– Почему она плачет? – спрашиваю срывающимся голосом почему то не доктора, а липучку.
– Господи– Боже мой! Я же не просто так вызвала скорую, – укоризненно качает она головой и сокращает между нами расстояние в считанные секунды, протягивает ко мне руки, – дайте ребенка. Пусть ее осмотрит доктор.
Я смотрю пигалице в глаза пристально, пытаюсь хоть как-то понять кто она? И откуда в ней столько запала? Совсем не боится меня.
– Не будьте глупцом. Здоровье Лерочки превыше вашего цинизма и надменности, – подхватывает малышку под спинку, а я оттягиваю момент, постоянно хочу поправить ее и сказать, что дочку зовут Вероника, но когда открываю рот, чтобы исправить ее, моя крошка хрюкает своим маленьким носиком и тут же закашливается так сильно, что невольно затаиваю дыхание от страха.
– Дайте сюда, – забирает у меня малышку из рук липучка и прижимая к себе ставит столбиком.
– Дайте ребенка, – подает голос доктор и девушка не колеблясь шагает к нему, а я остаюсь стоять на месте, но тут ко мне подходит Роман.
– Босс, что происходит? – перевожу взгляд на Романа.
– Я сам не пойму Ром, – пожимаю плечами.
– Как давно ребенок болеет? – перебивает меня доктор, но обращается он естественно не ко мне, а к пигалице.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Дальше все происходит очень быстро, оперативно.
Девчонка без умолку болтая, все рассказывает доктору о моей девочке.
Я не отрывая взгляда смотрю на девушку, подмечаю, как напряжена ее спина, узкие плечи. На вид ей можно дать не больше двадцати: светлые волосы завязаны на макушке в тугой узелок, но есть непослушные прядки которые выбившись из прически падают на шею, аккуратное и довольно таки симпатичное личико посажено на тонкую шею, но девушка ее почему-то вжимает в плечи, словно хочет спрятаться интересно от кого? Неужто от меня?
Охватываю ее силуэт одним взглядом, а вот поведение выдает в ней взрослую девушку.
Липучка (хм, сколько за столь короткое знакомство, я дал ей прозвищ – три?), несколько раз бросает на меня украдкие взгляды, но замечая что я смотрю на нее, тут же прячет их. Точно боится. Но ведь так и должно быть?!
Но тут доктор поднимается со стула, говорит:
– Не знаю что у вас тут происходит?! – вижу что взгляд доктора обеспокоен, – но ребенка нужно срочно госпитализировать. Я подозреваю пневмонию, а для такой крохи исход ... – он сделал выразительную паузу, – в большинстве случаев заканчивается летальным исходом.
– Да, что вы такое несете? – угрожающе рычу на доктора.
– Правду, – не взирая на мой тон, отвечает доктор, – и если вы сейчас откажетесь от госпитализации и ребенок умрет, то вы за это будете нести уголовную ответственность, – заканчивает он свою пылкую речь.
– Мы едем доктор, – вскакивает с места пигалица и идет прямо на меня, но когда доходит останавливается, – уж не знаю какой из вас выйдет отец, если вы готова ради своейго…
– Цинизма? – насмехаюсь над ней, хотя ситуация явно не предрасполагает к веселью.
– Не важно, – смотрит на меня серьезно, хмурит брови, – но я надеюсь в вашей голове присутствует здравый смысл и вы понимаете, что сопротивляться обстоятельствам бесполезно.
– Свидетельство ребенка и свой паспорт взять не забудьте, – говорит доктор и я вижу как в ее глазах мелькает растерянность.
Еще бы. Откуда ей взять документы? Свидетельство о рождении Вероники было только у жены.
Наблюдаю за тем, как липучка заходит в комнату.
Спина напряжена, плечи расправлены.
Я за ней смотрю и не могу понять, что меня в ней привлекает?
Ее внешность? Вряд ли, она совсем не мой типаж. Маленькая, щуплая, бледная. Только глаза более менее спасают ее образ.
Я люблю девушек поярче и повыше.
Девчонка тем временем подходит к кровати и плюхается на нее. Сидит так две секунды: лицо задумчивое, она витает где-то в своих мыслях совсем не замечая меня.
А потом вдруг громко всхлипывает и накрывает лицо ладонями.
Черт! Я от неожиданности даже вздрогнул. Чего это она ревет?
Возможно испугалась того, что я ее судом припугнул? Так я это для атмосферности.
На самом деле я еще когда вышел от директрисы понял, что если бы липучка, неизвестно что могло бы произойти с моей крошкой. Но только сейчас осознал, как хорошо девушка заботилась о моей дочке.
– Эй, ты! – не отрываясь от косяк, окликаю липучку, получается грубо.
Девушка отнимает ладони от лица и вид у нее такой несчастный, что невольно почувствовал к ней сострадание. И захотелось ей помочь. Решение пришло спонтанно, неожиданно.
– Чего расселась? Вещи для дочки собрала? Скорая вообще-то не такси, надо понимать это. Или ты передумала ехать в больницу? – слова выскочили изо рта сами собой.
– Что? – смотрит на меня липучка, хлопая мокрыми ресницами и делает вид что не расслышала того что я спросил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Что слышала. Шмотки собирай свои и дочкины. И паспорт свой не забудь. А то не пустят, – снова грублю, но изменить этого не могу.
Ощущаю от непонимания своих чувств, какую-то слабость перед липучкой.
– Но у меня же нет свидетельства о рождении Лерочки, – отвечает девушка, еле слышно, зато шмыгает носом чересчур громко.
