До стихов
Когда, еще спросонок, телоМне душу жгло и предо мнойОгнем вперед судьба летелаНеопалимой купиной, —
Свистели флейты ниоткуда,Кричали у меня в ушахФанфары, и земного чудаХодила сетка на смычках,
И в каждом цвете, в каждом тонеИз тысяч радуг и ладовОкрестный мир стоял в коронеСвоих морей и городов.
И странно: от всего живогоЯ принял только свет и звук, —Еще грядущее ни словаНе заронило в этот круг…
1965
* * *
Стихи попадают в печать,И в точках, расставленных с толком,Себя невозможно признатьБессонниц моих кривотолкам.
И это не книга моя,А в дальней дороге без веселИдет по стремнине ладья,Что сам я у пристани бросил.
И нет ей опоры верней,Чем дружбы неведомой плечи.Минувшее ваше, как свечи,До встречи погашено в ней.
1967
Ода
Подложи мне под голову рукуИ восставь меня, как до зариПодымала на счастье и муку,И опять к высоте привари,
Чтобы пламя твое ледяноеСиней солью стекало со лбаИ внизу, как с горы, предо мноюШевелились леса и хлеба,
Чтобы кровь из-под стоп, как с предгорий,Жарким деревом вниз головой,Каждой веткой ударилась в мореИ несла корабли по кривой.
Чтобы вызов твой ранний сначалаПрозвучал и в горах не затих.Ты в созвездья других превращала.Я и сам из преданий твоих.
1960
III
* * *
На черной трубе погорелого домаОрел отдыхает в безлюдной степи.Так вот что мне с детства так горько знакомо:Видение цезарианского Рима —Горбатый орел, и ни дома, ни дыма…А ты, мое сердце, и это стерпи.
1958
Предупреждение
Еще в скорлупе мы висим на хвощахМы — ранняя проба природы,У нас еще кровь не красна, и в хрящахШумят силурийские воды,
Еще мы в пещере костра не зажглиИ мамонтов не рисовали,Ни белого неба, ни черной землиБогами еще не назвали.
А мы уже в горле у мира стоимИ бомбою мстим водороднойЕще не рожденным потомкам своимЗа собственный грех первородный.
Ну что ж, златоверхие башни смахнем,Развеем число ГалилеяИ Моцарта флейту продуем огнем,От первого тлена хмелея.
Нам снится немая, как камень, земляИ небо, нагое без птицы,И море без рыбы и без корабля,Сухие, пустые глазницы.
1960
Книга травы
О нет, я не город с кремлем над рекой,Я разве что герб городской.
Не герб городской, а звезда над щиткомНа этом гербе городском.
Не гостья небесная в черни воды,Я разве что имя звезды.
Не голос, не платье на том берегу,Я только светиться могу.
Не луч световой у тебя за спиной,Я — дом, разоренный войной.
Не дом на высоком валу крепостном,Я — память о доме твоем.
Не друг твой, судьбою ниспосланный друг,Я — выстрела дальнего звук.
В приморскую степь я тебя уведу,На влажную землю паду,
И стану я книгой младенческих трав,К родимому лону припав.
1945
Могила поэта
Памяти Н.А.Заболоцкого
1
За мертвым сиротливо и пугливоДуша тянулась из последних сил,Но мне была бессмертьем перспективаВ минувшем исчезающих могил.
Листва, трава — все было слишком живо,Как будто лупу кто-то положилНа этот мир смущенного порыва,На эту сеть пульсирующих жил.
Вернулся я домой, и вымыл руки,И лег, закрыв глаза. И в смутном звуке,Проникшем в комнату из-за окна,
И в сумерках, нависших, как в предгрозье,Без всякого бессмертья, в грубой прозеИ наготе стояла смерть одна.
2
Венков еловых птичьи лапкиВ снегу остались от живых.Твоя могила в белой шапке,Как царь, проходит мимо них,
Туда, к распахнутым воротам,Где ты не прах, не человек,И в облаках за поворотомВосходит снежный твой ковчег.
Не человек, а череп века,Его чело, язык и медь.
Заката огненное векоНе может в небе догореть.
1959
Ласточки
Летайте, ласточки, но в клювы не беритеНи пилки, ни сверла, не делайте открытий,Не подражайте нам; довольно и того,Что вы по-варварски свободно говорите,Что зоркие зрачки в почетной вашей свитеИ первой зелени святое торжество.
Я в Грузии бывал, входил и я когда-тоПо щебню и траве в пустынный храм Баграта —В кувшин расколотый, и над жерлом егоВисела ваша сеть. И Симон Чиковани(А я любил его, и был он мне как брат)Сказал, что на земле пред вами виноват —Забыл стихи сложить о легком вашем стане,Что в детстве здесь играл, что, может быть, БагратИ сам с ума сходил от ваших восклицаний.
Я вместо Симона хвалу вам воздаю.Не подражайте нам, но только в том краю,Где Симон спит в земле, вы спойте, как в дурмане,На языке своем одну строку мою.
1967
Дорога
Н.Л.Степанову
Я врезался в возраст учетаНе сдавшихся возрасту прав,Как в город из-за поворотаЖелезнодорожный состав.
Еще я в дымящихся звездахИ чертополохе степей,И жаркой воронкою воздухСтекает по коже моей.
Когда отдышаться сначалаНе даст мне мое божество,Я так отойду от вокзалаУже без себя самого —
Пойду под уклон за подмогой,Прямую сгибая в дугу, —И кто я пред этой дорогой?И чем похвалиться могу?
1964
Рукопись
А.А.Ахматовой
Я кончил книгу и поставил точкуИ рукопись перечитать не мог.Судьба моя сгорела между строк,Пока душа меняла оболочку.
Так блудный сын срывает с плеч сорочку,Так соль морей и пыль земных дорогБлагословляет и клянет пророк,На ангелов ходивший в одиночку.
Я тот, кто жил во времена мои,Но не был мной. Я младший из семьиЛюдей и птиц, я пел со всеми вместе
И не покину пиршества живых —Прямой гербовник их семейной чести,Прямой словарь их связей корневых.
1960
Памяти А. А. Ахматовой
1
Стелил я снежную постель,Луга и рощи обезглавил,К твоим ногам прильнуть заставилСладчайший лавр, горчайший хмель.
Но марта не сменил апрельНа страже росписей и правил.Я памятник тебе поставилНа самой слезной из земель.
Под небом северным стоюПред белой, бедной, непокорнойТвоею высотою горной
И сам себя не узнаю,Один, один в рубахе чернойВ твоем грядущем, как в раю.
2
Когда у Николы МорскогоЛежала в цветах нищета,Смиренное чуждое словоСветилось темно и суровоНа воске державного рта.
Но смысл его был непонятен,А если понять — не сберечь,И был он, как небыль, невнятенИ разве что — в трепете пятенВокруг оплывающих свеч.
И тень бездомовной гордыниПо черному Невскому льду,По снежной Балтийской пустынеИ по Адриатике синейЛетела у всех ни виду.
3
Домой, домой, домой,Под сосны в Комарове…О смертный ангел мойС венками в изголовье,В косынке кружевной,С крылами наготове!
Как для деревьев снег,Так для земли не бремяОткрытый твой ковчег,Плывущий перед всемиВ твой двадцать первый век,Из времени во время.
Последний луч неслаЗима над головою,Как первый взмах крылаИз-под карельской хвои,И звезды ночь зажглаНад снежной синевою.
И мы тебе всю ночьБессмертье обещали,Просили нам помочьПокинуть дом печали,Всю ночь, всю ночь, всю ночь.И снова ночь в начале.
4
По льду, по снегу, по жасмину,На ладони, снега бледней,Унесла в свою домовинуПоловину души, половинуЛучшей песни, спетой о ней.
Похвалам земным не доверясь,Завершив земной полукруг,Полупризнанная, как ересь,Через полог морозный, черезВихри света — смотрит на юг.
Что же видят незримые взорыНедоверчивых светлых глаз?Раздвигающиеся створыВерст и зим иль костер, которыйЗаключает в объятья нас?
5
И эту тень я проводил в дорогуПоследнюю — к последнему порогу,И два крыла у тени за спиной,Как два луча, померкли понемногу.
И год прошел по кругу стороной.Зима трубит из просеки лесной.Нестройным звоном отвечает рогуКарельских сосен морок слюдяной.
Что, если память вне земных условийБессильна день восстановить в ночи?Что, если тень, покинув землю, в словеНе пьет бессмертья?Сердце, замолчи,Не лги, глотни еще немного крови,Благослови рассветные лучи.
1967–1968
IV
