языке, похожем на речь моих спутниц. Более-менее успокоившись (чему быть, как говорится), я посмотрел прямо в глаза вожаку славян:
– Этот бой случился потому, что вы вышли в море за добычей и решили, что свеи могут ею стать. Однако сойдясь с викингами, поняли, что добыча эта очень зубастая и не стоит будущих потерь. Но когда Сверкер напал на меня, а хирдманы отвлеклись, сломав «стену щитов» и открыв щели для стрел, ты сам, ярл, отдал приказ ударить. Ты увидел возможность начать бой удачно, ты получил повод атаковать – так не все ли равно, поселение каких вендов разорили свеи? На востоке, в Гардарике или в землях бодричей?
По окончании моих слов повисла напряженная тишина. Честно сказать, у меня самого перехватило дыхание – и не отпускало, пока Ратибор не рассмеялся. Оглушительно так, резко, заставив меня вздрогнуть всем телом, – а следом за вожаком засмеялись остальные воины.
– Да ты не трус, ромей, совсем не трус! Значит, умеешь говорить правду… – отсмеявшись, варяг сам посмотрел мне прямо в глаза, и теперь взгляд его стал давящим, тяжелым, а тон следующего вопроса прозвучал чуть ли не угрожающе – И что же нам с тобой, таким честным, делать?
Я пусть и с трудом, но выдержал взгляд венда, а после спокойно ответил, прикладывая просто титанические усилия для того, чтобы голос не задрожал:
– Ты ведь сам сказал, ярл, что твоя дружина понесла потери. А значит, тебе нужны воины и гребцы на ладьях. Я сражался вместе с вами, убил в бою двух свеев – так почему бы тебе не взять меня в дружину, дав право и дальше драться бок о бок с твоими славными воинами?
Замолчав на мгновение и переведя дух, я продолжил уже гораздо громче, стараясь, чтобы концовка моей речи произвела наилучшее впечатление:
– Никогда еще я не видел столь славных воинов, никогда не слышал, чтобы викингов громили в открытом море равными силами. Стоять плечом к плечу с вами – это уже честь!
А вот сейчас меня поддержали уже одобрительным гулом – и вдохновленный, я закончил, вновь обратившись к Ратибору:
– Так не откажи же мне в этой чести, конунг!
Я сознательно исказил статус варяга, прировняв по сути бандитского атамана как минимум к княжескому достоинству – и тот не смог не обратить на это внимание:
– Ты, видно, еще плохо знаешь наш язык. Конунг – это вождь, у которого гораздо больше кораблей и воинов.
В этот раз я позволил себе небольшую улыбку:
– Я знаю, кто такие конунги – и вижу конунга в тебе! Столь славный витязь, ведущий в бой столь славных воев, обязательно станет конунгом, иначе я просто слеп.
Варяги поддержали мой крик оглушительным ревом, а Ратибор вновь зычно захохотал:
– Теперь я вижу, что ты действительно сладкоречивый ромей, способный хитростью своей добиться большего, чем иные вои своим ратным искусством. Хорошо, я сохраню тебе свободу и приму в дружину, пока мы держим путь в Ругард. А покуда посмотрим, чего ты действительно стоишь – и на Руяне решим, достоин ли ты и дальше быть в моей дружине, или нет.
Поздравляем! Вашему персонажу присвоен новый статус: «варяг».
А в ответ на мой немой вопрос в голове тут же всплыло:
Ругард – крепость и резиденция ободритских князей, располагающаяся в самой высокой точке острова Руяна. Контролирует крупный торгово-ремесленный центр и залив на месте современного Ральсвика. При этом защищенный от штормов залив служит также укрытием для славянского флота.
– Благодарю, конунг!
Однако Ратибор уже не слышит моих слов, обернувшись к свеям:
– Снимайте с себя брони, отдайте все оружие, и берите одну из ладей. Поместитесь.
Викинги, и так уже сложившие топоры и копья, принялись неохотно стягивать с себя кольчуги, а вожак варягов словно впервые посмотрел на девушек-пленниц:
– Что, действительно христианки? Тогда стоит исполнить пожелание ярла Сверкера и отдать их жрецам Световита…
– Нет!!!
Венд вновь вынужденно посмотрел в мою сторону:
– Кто это подал глас? Неужто мой новый дружинник? Я ведь могу и передумать, отправив тебя в дорогу вместе со свеями. Они, как кажется, очень хотят с тобой что-то обсудить…
Случайно поймав полный лютой ненависти взгляд уцелевшего в бою Хакана, я внутренне содрогнулся, но все же сумел ответить твердо:
– Не верю, что славный Ратибор, конунг руян, изменит данному им слову! Ведь ты уже принял меня в дружину, как можно теперь сказать, что это не так? А раз я твой воин – то имею право взять свою добычу с боя. От моей руки пал ярл Сверкер и еще один воин, а значит, кольчуга и два шлема мои. Но я хочу обменять броню и один из шлемов на девушек, выкупить их из полона. За время неволи у свеев они стали мне названными сестрами. А разве я могу отдать сестер жрецам Арконы, что принесут их в жертву чужому для нас богу?!
Вожак вендов посмотрел на меня холодно, но без особой злобы:
– Я уже пожалел, что взял тебя в дружину, ромей. Помни, что ты мой воин только до Ругарда. Что же до сестер… Хорошо, я возьму кольчугу, шлем и меч ярла Сверкера за девок. Тебе же еще рано владеть мечом…
Глава 5
Сентябрь 1060 года от Рождества Христова (6569 год от сотворения мира). Варяжское море, ладьи Ратибора. Роман Самсонов.
– Паруса! Паруса на горизонте!
Зараза, где-то это я уже слышал! Гребаное дежавю…
Путь до самого одиозного славянского острова с главным святилищем западных вендов занял у нас уже неделю, и со слов Горыни, моего нового товарища, находиться в море нам осталось совсем чуть-чуть, буквально один-два дня. И слава богу! Ибо за время путешествия с руянами я в полной мере познал истинность суждения «баба на корабле – быть беде».
Это суждение наверняка справедливо, если на судне находится даже одна женщина, за чье внимание начинают бороться едва ли не все мужики в команде. А когда их пять, да еще молоденьких, пугливых и хорошеньких девственниц, скабрезных шуток, пошлых намеков и прямых попыток склонения к сексу никак не избежать. Особенно если в качестве защитника у девчонок – новичок в команде на правах армейского «духа», неумелый, неловкий и вообще не воин. По крайней мере, так думали в самом начале…
– Горыня! Отойди от нее!
Не очень высокий, коренастый молодой мужчина с усмешкой посмотрел на меня своими карими глазами – впрочем, улыбка более похожа на хищный оскал. Как только подул попутный ветер и Ратибор
