Эмиль Дюркгейм (Durkheim), профессор социологии и педагогики в Бордо (с 1896) и Сорбонне (с 1902), основал журнал «L’Année sociologique» (1896). Дюркгейм является одним из основателей структурно-функционального направления в социологии.[71] Он утверждал соответствие каждого социального явления определенной потребности общества. (О разделении общественного труда, 1893). В противовес «атомистическим» концепциям, общество трактуется Дюркгеймом как реальность особого рода, не сводимая к совокупности индивидов. Одним из первых в социологии он пытался соединить теоретический анализ социальных явлений с эмпирическим.
Согласно Дюркгейму, предметом социологии являются «социальные факты», которые обладают двумя отличительными признаками: объективностью (внешним существованием) и принудительностью по отношению к индивидам («Метод социологии», 1899).
К социальным фактам, по Дюркгейму, в частности, относятся внешние по отношению к индивиду образы мыслей, действий и чувств. При этом ученый исходил из того, что коллективные наклонности не сводятся к наклонностям индивидов, представляют собой нечто иное, чем сумма взглядов отдельных людей. «Совокупность верований и чувств… образует определенную систему, имеющую свою собственную жизнь, ее можно назвать коллективным или общим сознанием».[72] Так, по мнению Дюркгейма, общественная мораль всегда строже и бескомпромиссней, чем индивидуальная мораль. Мораль общества диктует конкретным людям правила поведения.
2. Давая объяснение отклоняющемуся от социальных норм поведению, наибольшее внимание Дюркгейм уделил самоубийствам и убийствам («Самоубийство», 1897). При этом он использовал две научные категории: социальную сплоченность и аномию.
Дюркгейм различает два типа социальной сплоченности (солидарности): механический и органический. Механическая солидарность доминирует в архаических обществах, органическая – в современных. Первый тип основан на сходстве индивидуальных сознаний, целиком поглощаемых коллективным. С развитием разделения общественного труда механическая солидарность уступает место органической, основанной на разделении функций и индивидуальных различиях. В успешно функционирующем, морально здоровом обществе, по Дюркгейму, всегда велика сплоченность, выраженная в том, что большинство солидарно в идеалах, представлениях о должном и порицаемом. Периодически при нарушении общественного равновесия, которое может происходить как вследствие экономического бедствия, так и при резком возрастании благосостояния страны, сплоченность между людьми ослабевает, общество дезорганизуется.
Социальная дезорганизация выражается в явлении аномии (anomi). Этот термин, заимствованный из теологического лексикона, буквально переводится как «безнормативность». Аномия понимается Дюркгеймом как социальный факт, как такое состояние общества, при котором существенно ослабевает сдерживающее действие морали, и общество в течение какого-то времени не способно оказывать ограничивающее воздействие на человека. Общее состояние дезорганизации, или аномии, усугубляется тем, что страсти менее всего согласны подчиняться дисциплине именно в тот момент, когда это всего нужнее.[73] Таким образом, Дюркгейм обнаруживает нормативный по своему характеру феномен – аномию, являющийся, по его мнению, основной причиной преступного поведения.
3. Согласно убеждению Дюркгейма, само существование преступности является нормальным при условии, что она достигает, но не превышает уровня, характерного для общества определенного типа.[74] «Этот уровень, – пишет он, – быть может, не невозможно установить».[75]
Последователи Дюркгейма рассматривают явление аномии в двух аспектах: как характеристику общества и как характеристику отдельного человека. Мертон (R. Merton, род. в 1910 г.) дополняет учение Дюркгейма тезисом о том, что причиной аномии может служить противоречие между целями, которые пропагандирует общество, и одобряемыми средствами, которые в нем считаются приемлемыми. Пропаганде общепринятых в американском обществе целям личного успеха и благосостояния противостоит ограниченность доступа к социально одобренным каналам обретения этого успеха, а именно к образованию, профессии, богатству и статусу. Тем самым для низших слоев общества остается практически только один выход – нарушение правовых норм.[76] Положение о целях и средствах считается центральным тезисом Мертона, которым он обогатил теорию социальной дезорганизации.[77]
Хотя данная теория остается одной из наиболее продуктивных в криминологии, рассуждения Дюркгейма, в которых он рассматривает преступность как некую функцию общества, неотъемлемую его часть, осмыслены не до конца. Она «не только предполагает наличие путей, открытых для необходимых перемен, но в некоторых случаях прямо подготавливает эти изменения».[78] Дюркгейм развеивает иллюзию, согласно которой возможно ликвидировать преступность, устранить все причины, порождающие преступления. К сожалению, в ряде работ последних лет, в которых использованы категории теории социальной дезорганизации, можно видеть упрощение этой теории, и в частности сведение аномии к психологическому аспекту,[79] игнорирование ее как социального факта.
Вместе с тем нельзя не отметить и конструктивной критики некоторых положений теории социальной дезорганизации, например критики тезиса о том, что преступность – это нормальное явление. Данное высказывание оценивается правовым социологом Ф. Фильзером (ФРГ) как «парализующий удар», порождающий дегенерацию криминологической мысли. По его мнению, преступность представляет собой не норму, а социальную болезнь, с которой общество не вправе мириться. В противодействии преступности решающую роль он отводит воссозданию европейских духовных традиций, противопоставляющих материальным потребностям вопросы смысла жизни.[80]
В последней крупной работе «Элементарные формы религиозной жизни. Тотемическая система в Австралии» (1912) Дюркгейм на примере верований австралийских аборигенов доказывал социальную обусловленность религии и познания, их роль в поддержании социального единства.
§ 6. Теория дифференцированной связи
1. Теория дифференцированной связи корнями, по-видимому, уходит в концепцию подражания, созданную французским ученым Габриэлем Тардом (Tarde, 1843–1904). В своих книгах «Законы подражания» и «Философия наказания» Тард, в отличие от биологического подхода раннего Ломброзо, объяснял привыкание к преступному поведению действием психологических механизмов обучения и подражания.
Собственно теория дифференцированной связи сформулирована американцем Эдвином Сатерлендом в книге «Принципы криминологии». Ее методологическую базу составляет социальная психология как наука о малых социальных группах. В ней сделана попытка объяснить механизм усвоения моделей негативного поведения. Поэтому было бы упрощением трактовать ее просто как теорию «плохой компании», правильнее ее называть теорией культурной трансмиссии.[81] Теория Сатерленда направлена на объяснение индивидуального систематического преступного поведения. Касаясь преступности в целом, Сатерленд опирается на теорию социальной дезорганизации. Именно социальная дезорганизация, возникающая в результате социальных процессов мобильности, конкуренции и конфликта, по его мнению, является главной причиной преступного поведения. Социальная дезорганизация порождает конфликт культур, который ведет к «дифференцированной связи».[82]
Согласно данной теории преступления воспроизводятся в обществе в результате связи отдельных людей или групп с моделями преступного поведения. Чем более часты и устойчивы эти связи, тем больше вероятность, что индивид станет преступником.[83] Сатерленд и его последователи отрицают биологическое наследование преступных наклонностей. Они полагают, что преступному поведению учатся в процессе общения главным образом в группах. Многое зависит от частоты, продолжительности, очередности и интенсивности контактов.
2. Теория дифференцированной связи высоко оценивается в мировой, и особенно американской, криминологии. Вместе с тем эта теория не лишена недостатков, часть из которых отмечалась в печати. Едва ли правильно критиковать данную теорию за отсутствие в ней сопоставления преступности с крупномасштабными общественными процессами и противоречиями. Вопросы связи личности и общества в целом находятся все же за пределами собственно проблемы индивидуального поведения. В отношении этих вопросов, решением которых Сатерленд специально не занимался, он ссылается на категорию «социальная дезорганизация».
